Как я с семьёй, домочадцами и остальными русскими оказался здесь, в подземелье, хотя по своему статусу и рангу должен был там, на поверхности организовывать отпор пришельцам?
А вот так.
Что такое Мальта вместе со всеми своими рыцарями по сравнению с почти готовыми к промышленному производству полупроводниками?
Правильный ответ такой: рыцари дали обет защищать Мальту любой ценой, и ценой своей жизни, если потребуется. А у меня на руках трое гениальных учёных, создающих прорывные даже для двадцать первого века технологии. Их я и буду защищать любой ценой, даже ценой жизни, потому что они работают на будущее всего человечества, в том числе и тех неразумных людей, что сегодня пришли нас убивать.
А ведь совсем недавно мы торжествовали победу: заблаговременно получив предупреждение от наших разведчиков в Тунисе, мы приготовились к бою. Поначалу всё шло превосходно. Отдав приветствие ревуном, в море ушли крейсера «Святой Иоанн» и «Святой Эльм», и их-за горизонта, ракетой просигналили, что встретили вражеский флот. Тотчас же вслед за ними отправился парусник, оборудованный оптическим телеграфом Клода Шаппа.
Из-за горизонта донеслась частая стрельба, это наши крейсера принялись бить англичан. Выстрелы пушек наших крейсеров сильно отличались от стрельбы английских корабельных орудий, и, судя по периодически поднимающихся из-за горизонта грибовидных облаков, наша стрельба была много результативней. Наконец, наши крейсера вернулись на загрузку боеприпасов, потому что из-за ремонта на них перед боем была едва треть боекомплекта, и теперь предстояло спешно догрузить до полного. От арсенала к причалу уже сновали грузовики, везя в кузовах снаряды, снаряды, снаряды… а другие грузовики возили пороховые картузы. Наготове стояли грузовые краны, готовые передавать на корабли боезапас.
Из-за горизонта показались верхушки мачт, и ориентируясь на них башенные установки на бастионах Святого Эльма и Святого Кристофера открыли огонь. Оптический телеграф с «Барракуды» корректировал стрельбу, и мы воочию видели четыре взрыва, в дополнение к трём, что добились крейсера. За два часа, что шел неторопливый расстрел английской эскадры, на крейсера с бешеной скоростью грузили боеприпасы, и вскоре они вышли в море. Их задача — собрать в кучу недобитков и пригнать к берегу, для приёма в плен.
Да, всё шло отлично до тех пор, пока на западных окраинах Валлетты не послышалось улюлюканье, завывания и частая, беспорядочная стрельба.
— Что за нахер, маму их пятнадцать раз!!! — возопил мой учитель Анджело Ломбарди.
При всём моём уважении к престарелому наставнику, вынужден признать, что его изучение русского языка вышло несколько однобоким. Из всего многообразия словесных форм русского языка старый Анджело скорее всего запоминал обсценную лексику.
— Мальчик мой, — пояснил он мне, в ответ на удивлённый взгляд — я в первую очередь рыцарь, а только потом священнослужитель и финансист. Я родился во время боя, я провёл большую часть жизни в боях и походах, и я надеюсь умереть в бою. Мне милее простая солдатская речь с её казарменными шуточками, хотя при необходимости могу выражаться и куртуазно.
Со смотровой площадки бастиона Святого Эльма мы увидели, что из глубины острова в нашу сторону движутся колонны войск. Колонны были быстрые синие, в которых старый Анджело узнал туарегов. Другие были чёрно-красно-синие, медленные, в которых стоящий с нами артиллерийский наблюдатель признал абордажников и морскую пехоту, частью в английских флотских мундирах, а частью в непонятной форме, но скорее принадлежащей Ост-Индской компании. Общее количество врага признали равным шести-семи тысячам активных штыков и сабель. Да, это очень много, если учитывать, что, не считая артиллеристов и гарнизонов фортов, которым и так есть чем заняться, в Валлетте сейчас имеется не более полутора тысяч бойцов
И я как-то сразу вспомнил про своих учёных: люди они штатские и в неразберихе городского боя непременно пропадут ни за грош, а ведь они, все трое — на вес золота и даже дороже. Я позвал вестового:
— Братец, изо всех ног беги к русским учёным, передай, чтобы они бросали всё, по возможности спрятали лабораторные журналы, но тоже необязательно, и скорее спешили в мой дом. Вместе с семьями! Мажордом поможет им спрятаться. Понял ли?
— Так точно, понял! Передать русским учёным, чтобы прятали журналы, бросали всё и с семьями бежали прятаться в ваш дом.
— Беги скорее!
А обстановка резко ухудшалась: туареги и пехота вошли в город, и принялись методично обшаривать дома, при этом не особо зверствуя: ну, зарубят или застрелят кого-то оказывающего сопротивление, но без злобы, а лишь бы не терять времени. Кольцо нападающих понемногу от окраин двигалось к портовой части, к крепости. К нам, на вышку поднялся рыцарь, командир одного из разведывательных подразделений. Отдал честь и сообщил:
— Мессиры гроссмейстеры, нападение осуществлено с конкретной целью, вот смотрите, что я взял с трупа англичанина.
С листовки на меня смотрела моя собственная физиономия, а под нею надпись, обещающая триста тысяч золотых соверенов за меня живого или сто тысяч за мёртвого. Да уж! Никогда голова гражданина Булгакова не ценилась столь высоко!
— Форт Святого Эльма почти неприступен с суши. — успокаивающе проговорил старый Анджело — Однако я тебе завидую, мой мальчик. За тебя назначена самая высокая цена, из всех известных мне рыцарей нашего ордена! Меня выкупили у алжирцев за одиннадцать тысяч дукатов.
И тут, в опровержение всем прогнозам и расчётам, раздался чудовищный взрыв: это взлетел на воздух правый западный бастион форта Святого Эльма. Похоже, был подорван пороховой погреб бастиона, а может быть, взрывные заряды были заложены и в стены, поскольку наружная стена и даже часть куртины превратились в щебёнку. Ударная волна швырнула всех находящихся на наблюдательном пункте на пол. Осколки и крупные камни падали вокруг нас, один булыжник угодил мне в плечо, да так, что рука онемела. Рядом раздался стон. Я резко обернулся и увидел, что Анджело Ломбарди лежит на спине, а из груди его торчит обломок доски. Бросаюсь к своему наставнику: он ещё жив и даже в сознании:
— Видишь, мой мальчик, господь бог любит Анджело, раз позволил погибнуть в бою. — прохрипел он, сплёвывая кровь — А ты беги, спасай своих учёных, Йорген тебя проведёт к ходу. Жаль я не увижу…
Голос старого рыцаря всё слабел, и наконец, он замер: жизнь покинула старого воина. Я протянул руку и закрыл глаза Анджело, но для скорби просто не было времени. Рыцарь, что принёс листовку с моей физиономией, тронул меня за плечо:
— Мессир гроссмейстер, надо бежать, форт скоро падёт.
По лестнице мы спустились на первый этаж, прошли по коридору до какой-то подсобки, а там, под сдвинутой бочкой обнаружился узкий люк, в который мы едва протиснулись. По отвесному колодцу мы спустились в туннель и двинулись по нему. Кругом царила абсолютная темнота, я следовал за своим провожатым, ориентируясь на его дыхание и голос: Йорген на ходу рассказывал мне о происходящем. Наконец, добрались до конца туннеля, и Йорген предупредил:
— Мессир гроссмейстер, здесь выход в колодец, крепко держитесь за скобы.
Глянул вниз, и не увидел дна: со временем ствол колодца искривился из-за движения платов камня. Уцепился за кованые скобы, причём, не железные, а бронзовые и полез вверх: мне ещё спешить до дому и спасать учёных, их и свою семьи, ну и себя заодно.
Уже у парадной двери моего дома, Йорген поклонился:
— Приношу свои извинения, мессир гроссмейстер, но я обязан вернуться к своему отряду.
— Благодарю за услугу, мессир рыцарь, я ваш должник. Ступайте, дальше я уж сам.
Все мои, по счастью, оказались дома, потому я быстро повёл их вниз, в катакомбы, надеясь, что учёных успели предупредить, и они сумеют не заблудиться в подземных галереях. Впрочем, тут недалеко не больше полкилометра по прямой, да и путь не слишком извилистый.
По коридору, ведущему к нам, раскидали шипы, скрученные из сталистой проволоки. Подошву солдатского сапога такие шипы прокалывают запросто, так что первый рубеж обороны нами создан. Там же натянули парочку верёвочек с привязанными консервными банками, а в банках — по горсточке камушков. Это ненадёжная, но тоже защита. Какая-никакая, а сигнализация.
Наконец все собрались, вздохнули спокойно, даже решили покушать. В дозоре оставили двух мужчин из обслуживающего персонала, еду им выдали с собой. А нам надо бы посовещаться.
Я смотрю на детский стол, там верховодит мой старшенький, а рядом с Пашей, находится Аня Рогожина. Казалось бы, странно, девочка старше моего сына на три года, и в этом возрасте такая разница обычно предстаёт пропастью, но не в этом случае. Паша парень сильный как физически, так и характером, при этом вдумчивый, внимательный, осторожный, но способный и рискнуть: прирождённый лидер. Умные девушки, пусть они ещё девочки, таких ребят чувствуют и очень ценят. Аня — очень умная девочка, и свой выбор она сделала. А Паша ей покровительствует.
Обед, что у нас на столе, приготовлен ещё наверху, а при эвакуации доставлен сюда: не пропадать же добру, в самом деле?
— Юрий Сергеевич, не сочтите за труд, расскажите, что происходит? — просит Пафнутий Львович — Жили себе спокойно, а потом сигнал тревоги, и мы уже в подземелье.
— Справедливо. Сейчас я расскажу вам всё, что знаю.
И взрослые, и дети внимательно меня слушают.
— Третьего дня в Валлетту пришел джалбаут с нашими людьми, и они сообщили, что в Тунисе собраны огромные силы вторжения: двадцать восемь тяжёлых кораблей, имеющих на борту морскую пехоту. Кроме того, в Сфаксе собрались несколько тысяч туарегов, а это очень серьёзные бойцы. Сегодня крупный отряд линейных кораблей пришел к Валлетте, но их не допустили даже на расстояние их выстрела, потому что наши пушки намного дальнобойнее. Великий магистр руководил обороной из своего дворца, а я с Анджело Ломбарди, как лица, не задействованные в боевых действиях, но любопытные, расположились на смотровой площадке форта Святого Эльма. Всё шло прекрасно, ударный отряд английского флота б