И замолкла, потому что стартовала Лиза. Для начала она попрыгала по кочкам, насыпанным над обрывом, а потом просто прыгнула с обрыва вниз и покатилась кувырком. Зрители ахнули, дамы взвизгнули и все бросились к кромке обрыва, а Лиза, нимало не волнуясь, уже внизу встала на четыре колеса и помчалась, перепрыгивая с кочки на кочку и, при помощи кочек — через довольно глубокие канавы. Тут уж взревели и мужчины. Они тоже захотели такие игрушки, чтобы так же выделывать чудеса на глазах восхищенных зрителей.
Один лишь офицер смотрел на гонку под обрывом совершенно без улыбки, с холодным интересом. Я вспомнил: это капитан Хворостов Иван Иванович, заместитель командира по технике.
— Юрий Сергеевич, могу я попросить у вас пару таких машинок на испытания? — обратился он ко мне, увидев мой взгляд.
— Да, конечно, а зачем?
— Я подумал, что если поставить водителю бронестекло, а по периметру обтянуть конструкцию мягкой броней, то можно сверху машины поставить пулемёт. Только нужно продумать систему втягивающую стрелка внутрь, в случае опрокидывания. Согласитесь, такой жучок может натворить много дел на поле маневренного боя.
Вот ведь как сходны пути военной мысли в разные времена и в разных местностях! Я тут же припомнил джихад-мобили с крупнокалиберными пулемётами, что гоняли по неспокойным местам моего мира в будущем.
— Иван Иванович, считаю вашу мысль правильной, и достойной практической проверки. Где и когда вам удобнее получить машины, и какая нужна помощь?
— Помощь? Да, помощь будет нужна. У нас прекрасно оборудованные мастерские, но многое нам не изготовить. Нужен будет хороший инженер автомобильной техники, способный создать рабочие чертежи на детали и узлы, нуждающиеся в изменениях. Хм… Оружие я возьму из числа имеющегося в полку. В испытателях недостатка не будет — все молодые офицеры захотят поиграться в новые игрушки. Хм… Когда? Если нетрудно, то в ближайший понедельник. Вам ведь тоже нужно правильно оформить нашу инициативу.
— Договорились, Иван Иванович
Не знаю пока, станет ли новый вид оружия чем-то значимым, но попробовать стоит, пусть капитан занимается, а я готов помогать, мне это нетрудно. Очень может быть, что «джихад-мобиль» в эту эпоху не «выстрелит». Но капитан и его сотоварищи получат опыт самостоятельной работы, и может быть на следующем, а не на следующем, так где-то впереди, наткнутся на нечто необыкновенное, что поможет и армии, и им самим и стране. В конечном итоге ради неё мы живём и служим.
Глава 17
Космическую программу я замыслил давно, ещё при жизни Екатерины Второй, то есть, на самом закате Средневековья.
Нынче на дворе рассвет государственного капитализма, который, если не случится уж очень больших неприятностей, трансформируется в социализм, а потом и в коммунизм. Но не знаю, вообще-то я сторонник анархо-коммунизма, и надеюсь, что человечество со временем поумнеет и придёт к анархии.
Путь к звёздам я стал проталкивать вполне традиционно, да и есть ли смысл выдумывать колесо, когда оно производятся в промышленных условиях? Я имею в виду, что предками всё прекрасно придумано, нужно только применить их наработки в новых условиях. Если совсем просто: ракеты следует отработать применительно к военной сфере, отработать различные технологии, а уж потом применить их в деле освоения околоземного пространства.
Как-то в простом разговоре мелькнуло название села — Капустин Яр, и тогда меня озарило: надо устроить ракетный институт и полигон в тех местах. Вернее так: институт, а скорее их будет несколько: ракетных двигателей, топлива, систем управления, пусковых установок и команды, которая будет сводить это хозяйство вместе, в один летающий агрегат. Городов в тех местах много, и всё это прекрасные города, с богатой культурой и удобные для житья: Астрахань, Симбирск, Казань, Нижний, Царицын и множество других. И ракетные производства нужно размещать там же: люди там есть, стало быть, есть из кого вырастить и воспитать профессионалов, пути сообщения весьма удобны.
И действительно, химики быстро создали образцы топлива, пригодного для малых ракет, в смысле, для оружия типа реактивных гранатомётов и систем залпового огня. Топливо было прекрасно во всех отношениях, кроме одного: оно было жидкое. Более того, оно было очень текучее.
По результатам даже не осмотра, даже не испытаний, а простого описания в сопроводительном документе, я это топливо забраковал.
Боже мой! Какой поднялся скандал! Дело в том, что под это топливо моментально сваяли превосходную реактивную систему залпового огня и показали её генералам. Тогда ещё был жив генерал- фельдмаршал Румянцев, а его преемник, тогда ещё генерал-полковник Суворов вообще был в расцвете сил. Они, и примкнувший к ним адмирал Ушаков, увидев залп дивизиона «Градов» по мишенной обстановке «дивизия в обороне», пришли в невероятный восторг, и потребовали от наблюдающего за ходом показных учений Павла Петровича поставить это оружие в производство и поставки его в войска и на флот.
— Не горячитесь, товарищи. — ответил им император — Давайте спросим у человека, по слову которого мы начали разработку этого оружия. Как он скажет, так и будет.
И повернулся ко мне:
— Говорите, товарищ генерал-майор.
Пришлось говорить, и с первых же моих слов Румянцев, Суворов и даже мой старый друг Кукорин, сурово набычились.
— Товарищи, я тоже предлагаю вам не горячиться, и хорошенько подумать, прежде чем принимать на вооружение сырое, недоработанное оружие. Я уже высказал вам своё мнение, и повторю снова: у этой системы имеется принципиальный недостаток, а именно, жидкое топливо в боеприпасах. Такие ракеты принимать на вооружение нельзя. Вот когда химики представят нам твёрдое топливо, достаточно долговечное для длительного хранения, инертное к ударам, тогда и поговорим.
— Мы готовы принять на вооружение ракеты уже в таком виде! — грозно взревел Румянцев.
Другие генералы, адмиралы и даже полковники с каперангами тоже что-то кричат, и даже потрясают кулаками. Павел Петрович, демонстративно отступив на два шага, с улыбкой прислушивается к развернувшемуся спору.
Румянцев вообще горячий и суровый человек и не терпит возражений. Впрочем, Петр Александрович обладает колоссальным достоинством: он способен выслушивать аргументы и готов признать чужую правоту.
— Хорошо! — поднимаю руки я — Как люди дела вы не желаете верить словам. Не согласитесь ли понаблюдать за небольшой демонстрацией?
— Извольте! — тяжко роняет Румянцев.
По его тону понятно: если что-то в моей задумке пойдёт не так, и подтвердится пригодность ракет как системы вооружения, то в армии мне больше не служить. Съест меня грозный Румянцев. А я поворачиваюсь к начальнику полигона, руководящего нынешними показными учениями:
— Товарищ генерал, у вас имеются машины с боеприпасами для реактивных систем?
— Разумеется, есть. Вон, в лощине стоит колонна из восьми машин.
— Прикажите одной из них подъехать сюда, а также пусть сюда подъедет боевая пусковая машина.
— Боевую машину заряжать?
— Нет! Боевую машину зарядят в нашем присутствии.
Сигнальщик на вышке замахал своими флажками, и, спустя десять минут, всё было готово. Подъехали две машины: боевая пусковая установка, действительно похожая на «Град» моего времени. Рядом с нею встала транспортно-заряжающая машина. Мы подошли поближе, и я обратился ко всем: все тут члены комиссии, разве что вес голосов у каждого разный.
— Товарищи, сейчас мы воспроизведём типичную боевую ситуацию: доставку боеприпасов неспециалистами, например, прикомандированной пехотой.
Генералы молча глядят на меня, а я командую солдатам:
— Сбрасывайте с транспортной машины один боекомплект.
Солдату-то что? Ему приказали кидать ракеты, он и кидает. Оглядываю толпу, и вижу, как несколько человек побледнели до синевы. Понятно, это инженеры, химики или артиллеристы, которые знают о последствиях таких шалостей. А вот большинство генералов смотрит равнодушно. Для них такое обращение с оружием и боеприпасами обычное дело. Ну да, они взросли на оружии, которое трудно сломать, даже если лупишь им по броневой плите. Отсчитал сорок ракет и делаю отмашку солдатикам:
— Достаточно! Заряжайте!
Подзываю командира расчёта и командую:
— Возьмите дистанционное управление огнем, и вместе с расчётом прячьтесь вон в том капонире, залп будете делать оттуда. Почему ясно?
Сержант молча кивает и бежит исполнять приказ. Он, кстати, тоже бледный от страха, что значит: человек понимающий. После испытаний я его непременно суну куда-нибудь учиться, и получится либо ещё один неплохой офицер-инженер, а может и кто-то более ценный для армии и страны. Сам же неторопливо подхожу к императору:
— Ваше величество, разрешите прокатиться на транспортно-заряжающей машине?
— Нет, товарищ генерал-майор, я вам это запрещаю. Попросите кого-нибудь из подчиненных.
— Слушаюсь!
Подзываю своего адъютанта:
— Денис Иванович, окажите любезность!
— Что потребно?
— Нужно разогнать эту машину, чтобы она с разгону врезалась вон в ту бетонную стену. Сможете?
— Без малейших затруднений!
Капитан Некрасов, подобрав с земли подходящий колышек, садится за руль транспортно-заряжающей машины, а я обращаюсь к присутствующим:
— Товарищи, сейчас мой адъютант направит машину в ту бетонную стену, и вы увидите, что произойдёт.
Машина взревела, тронулась с места. Мне было видно, что Некрасов закрепил руль, подпёр колышком педаль газа и выпрыгнул с подножки разгоняющейся машины. Прыгал, кстати, совершенно правильно: оттолкнулся задом назад, а когда коснулся ногами земли, пробежал вперёд какое-то время, гася скорость.
Машина, ревя и всё увеличивая скорость, помчалась в сторону препятствия, за короткое время, набрав не меньше девяноста или даже ста километров в час. А потом врезалась в стену.
От толчка реактивные снаряды сдетонировали: именно этим и опасны жидкие ракетные топлива. Ударная волна мгновенно прошла двести метров, и едва не повалила всех присутствующих наземь. Обломки, по счастью, до нас не долетели, а то ведь я как-то забыл о такой опасности.