На устройство дел даю тебе неделю, отряд кораблей подождёт сколько надо, но было бы желательно, чтобы ты не медлил, и отправился тотчас же.
Твой искренний друг, Павел.
p.s. Разрешаю бегом.
p.p.s. Шнурки можно не гладить.
П.'
Ну что же, в столице всё прекрасно, раз Павел Петрович даже шутит, посмеивается над моими казарменными шуточками. Встаю:
— Мессир Великий магистр, вы были правы, государь император требует меня к себе, впрочем, лишь для консультаций.
Де Роган-Полдю насупился, и расстроенным голосом проговорил:
— Мессир граф, я уже привык к вам, понял, что финансы ордена в надёжных руках, а тут ваш отзыв на другой конец Ойкумены. Успокойте меня, скажите, что обязательно вернётесь.
— Я вернусь непременно, мой Великий магистр, поскольку предвижу, что Европа на пороге больших потрясений, и мой долг — находиться в центре событий.
— Хорошо сказано, мой мальчик, и мы будем тебя ждать с нетерпением. — потянулся ко мне и потрепал за рукав старый Анджело.
Голому собраться — только подпоясаться.
Но сие присловье не про меня. Вещей у меня гора чуть поменьше, чем Монблан, так ещё новые друзья всё несут и несут подарки, и ведь не откажешь — подарки не мне, а моим мальчикам и дочери, которую я ещё ни разу не видел. Одних шпаг принесли шесть штук, и это не какие-то игрушки, а вполне боевое оружие, разве что маленькое. Два полных комплектов латных миланских доспехов, тоже маленькие, на мальчиков лет восьми-десяти. И игрушки для девочек: резные деревянные козочки, погремушки, куколки, ящерки.
Всё погрузили в трюм «Афины», туда же погрузили и дипломатические подарки императору и важнейшим сановникам Российской империи, я их буду вручать лично, поскольку являюсь третьим по значимости лицом ордена Госпитальеров. Я же буду вести переговоры с русским правительством о взаимовыгодном сотрудничестве. Для меня это нетрудно, поскольку поручение являет собой возможность ещё более укрепить связь России с Мальтой, и я выполню его со всем тщанием.
Ясным октябрьским утром я с сопровождающими меня пятью рыцарями ордена взошел на борт «Афины». Ещё по десять рыцарей отправились в поход на «Витязе» и «Джигите». Их задача изучить устройство кораблей, их двигателей, вооружения, аппаратуры управления и всего многосложного хозяйства лёгкого крейсера. На совещании Суверенного Совета мы приняли решение о перевооружении мальтийского флота на лёгкие крейсера русского проекта. Первые крейсера будут построены в России, последующие, когда мальтийские судостроители получат достаточный опыт, на верфях самой Мальты. Кроме того, решили заменить крепостные батареи открытого типа, прикрывающие Валлетту, на башенные установки, тоже русского производства. Здесь у нас даже получится некоторый взаимозачёт: русские моряки учатся и практикуются на мальтийском флоте, а русские кораблестроители будут учить мальтийских коллег.
Стремительные силуэты кораблей стелются над волнами. Я стою на крыле мостика, чтобы никому не мешать и любуюсь волнами. Мальта осталась далеко позади, мы держим путь, на Геркулесовы столбы. Слегка штормит, но я по счастью, качке не подвержен, и вижу лишь красоту волн, без неприятностей из той красоты проистекающих. Неслышно, из-за волн и работы двигателя, подходит капитан корабля, и деликатно кашляет. Я поворачиваюсь, и Александр Иванович предлагает:
— Юрий Сергеевич, не желаете ли чаю, кофе или шоколаду? Мой кок варит преотличный шоколад. Не поверите, но, петербуржские рестораторы присылают своих шоколадников учиться у Козьмы Ивановича.
— Не устою перед такой рекомендацией, — улыбаюсь я — но почему вы не предлагали мне шоколаду в прошлое наше путешествие? Мне просто любопытно.
— Тогда я и не мог вам предложить, поскольку Козьма Иванович тогда был несколько занят. Он был в отпуске для устройства личных дел, а проще говоря, женился. На самой свадьбе я с офицерами и всей командой побывали, да-с. Нельзя не проявить уважение нашему кудеснику.
— Александр Иванович, простите за возможно неловкий вопрос, но офицерам быть на свадьбе простого кока… Несколько необычно.
— У меня, Юрий Сергеевич, — довольно улыбается капитан — не только корабль необычный, но и команда кораблю под стать. Козьма Иванович происходит из старого дворянского рода, и пришел новиком ещё на мою старую скампавею. Мы тогда много стояли, и чтобы занять юношу, приходилось посылать его, куда придётся, в том числе и на камбуз. Вот на камбузе и проявился его истинный талант. Готовит Козьма Иванович необыкновенно. Божественно готовит. На корабле среди холода, сырости, сквозняков и тяжёлого труда, хорошо покушать — истинное счастье. Козьма Иванович офицер, мичман. Просто он совмещает работу на камбузе, с обязанностями моего младшего помощника, ответственного за снабжение. Кстати, с обязанностями он справляется великолепно. Он и с пушками справляется преотлично, говорит, что пушка от кастрюли отличается лишь толщиной стенок. Мои офицеры все как один подхватили эту его шутку.
Пока капитан рассказывал, матрос-вестовой принёс поднос, на котором стояли две кружки с горячим какао и выпечка. И то и другое оказалось выше всяких похвал.
— С норда слышна стрельба! — послышался голос сигнальщика.
— Сигнал по отряду: «Курс на норд». — вполголоса скомандовал капитан и предложил мне — Юрий Сергеевич, перейдёмте на правое крыло, там будет лучше видно происходящее.
Корабль, не снижая скорости, круто повернул, так что мне пришлось ухватиться за поручень. Капитан устоял, и одобрительно усмехнулся в сторону вахтенного офицера:
— Пижонит Герман, но молодец, аккуратно пижонит.
Лейтенант, надо полагать, услышал командирскую похвалу, в стекле мостика отразилась его широкая улыбка. Ромуальд де Трасс, рыцарь Мальтийского ордена, присутствующий на мостике в качестве дублёра вахтенного офицера, оглянулся на меня и показал древний, ещё римских времён жест: сжатый кулак и большой палец, отставленный вверх: «мол, класс!» Ну да, галеры на такой скорости не разворачиваются.
Между тем, наш отряд ещё прибавил скорость, «усы» отваливающиеся от носа корабля стали ещё выше и белее. Выше стали и буруны за кормой. Не прошло и десяти минут, как мы увидели, что крупный парусный военный корабль под британским флагом обстреливает два корабля поменьше, под неизвестными мне флагами. Один из маленьких кораблей уже садился на корму, а второй старался прикрыть его собой и палил из своих пушек, калибром куда меньше, чем у противника.
— Пиратский фрегат под флагом несуществующей страны атакует две бригантины под флагом Корсики. Как полагаете, Юрий Сергеевич, нам следует поучить наглеца?
В это время фрегат слегка довернул, всем бортом ударил в нашу сторону, и по волнам заскакали мячики ядер.
— Следует, Александр Иванович. Он ведь совсем страх потерял — даже по нам открыл огонь!
— Сигнал на «Витязя»: «Достойно ответить»! — всё так же вполголоса скомандовал капитан и посоветовал мне — Следите за «Витязем» сейчас он постарается достать наглеца «Улисса».
Название фрегата мы разглядели, поскольку приблизились весьма близко. «Витязь» повернул обе свои башни, и по очереди ударил четырьмя своими стволами. Я отчётливо видел, что две снаряда прошли выше фрегата, а один плеснул с недолётом. Но не успело лицо капитана недовольно скривиться, как раздался оглушительный взрыв, и на месте фрегата вспухло огненно-дымное облако, из которого вылетали какие-то доски и брёвна.
— Ого! Фон Риттер умудрился с первого залпа угодить в крюйт-камеру! Сигнальщики! Поднять сообщение: «Золотой выстрел, мои поздравления».
Подошли к месту взрыва фрегата, спустили по две моторные шлюпки с каждого нашего корабля и они принялись обшаривать поверхность. Я видел, как матросы периодически вынимают из воды тела, и уже в шлюпке пытаются делать искусственное дыхание. Впрочем, тел оказалось немного. Крейсера остановились, а мы подошли к бригантинам.
— Нужна ли помощь? — в мегафон спросил капитан.
— У нас подводная пробоина в корме, сбит руль и трещины в обеих мачтах. — ответил с мостика бригантины офицер с перевязанными головой и рукой.
— Предлагаю отбуксировать вас в ваш порт, если вы справитесь с пробоиной. Еще могу помочь откачать воду.
— С благодарностью принимаю помощь! — поклонился корсиканский капитан.
Наш корабль встал, прикрывая корсиканскую бригантину от волны, с нашего борта на их палубу перескочили матросы аварийной партии, им подали толстые шланги, вскоре заработали помпы, и корсиканец понемногу стал подниматься, выправляться. Корсиканская команда в это время суетилась на корме с каким-то брезентом.
— Александр Иванович, что они делают?
— Где?
— На корме.
— Ах, это! Заводят пластырь. Пластырем перекроют доступ воде, а мы доведём корсиканцев до их дому. Это называется морская взаимопомощь. Кроме того, премию получим, как же без этого.
Обе бригантины мы взяли на буксир, и повели их за собой. Уже в Аяччо, когда повреждённую бригантину отбуксировали в берегу и ремонтники принялись хлопотать у пробоины, к «Афине» подошла красиво украшенная резьбой лодка, и с её борта к нам поднялся весьма важный господин. Говорил он на итальянском, которого я не знаю, но капитан любезно переводил:
— Господина зовут Гильермо Жакоте, он занимает должность министра внешних сношений Корсиканской республики. Господин Жакоте благодарит за спасение консула республики и просит пройти с ним, так как консул желает выразить благодарность лично. Пойдёте?
— Отчего же не сходить, Александр Иванович? Я тут представитель двух держав, хоть одной из них Корсика может пригодиться.
Со мной отправились три русских офицера и три рыцаря Мальтийского ордена. Пешком мы прошли по мощёным булыжниками кривым улицам, и наш провожатый остановился у обыкновенного четырёхэтажного здания с окнами, по причине жаркого дня, закрытыми ставнями-жалюзи. По крутой лестнице поднялись на второй этаж, и в спальне, на кровати, я увидел смутно знакомого молодого мужчину, по шею накрытого тонким одеялом. В сущности, ничего особенно выдающегося: невысок, худощав, волосы чёрные, длинные, нос довольно большой. Глаза умные, живые.