С небес вновь раздался знакомый гром – только на порядок тише, чем в прошлый раз.
– Цитадель Эмеральд захватила Торговые ряды! – разнесся над Белой Церковью на удивление знакомый голос. Герольд, который объявлял участников во время турнира новичков – вспомнил я отстраненно, узнав интонации.
Броневик между тем медленно подъехал и остановился прямо передо мной. На водительском сиденье я с удивлением увидел Софью – девушка была бледна как мел, что подчеркивало грязные полосы разводов пыли на ее лице. Держалась, впрочем, она достаточно уверенно, отойдя от обморочного состояния.
– Не рейндж, конечно, но за неимением лучшего… – похлопала девушка по тонкому рулю.
Окончание ее фразы заглушил тройной раскат грома.
– Цитадель Эмеральд захватила Синагогу!
– Цитадель Эмеральд захватила Храм!
– Цитадель Эмеральд захватила Костел!
Обернувшись, я коротко глянул на черно-желтый стяг, взвившийся на длинном флагштоке – возвышаясь теперь над выщербленным куполом Костела, потеряв призрачную прозрачность.
Испытание началось чуть больше пяти минут назад. Семь километров – это минут двадцать под грузом, не меньше, поэтому первых гостей можно ожидать через четверть часа.
– Разворачивайся! – приняв решение, крикнул я Софье и, показав круговое движение рукой, метнулся в Костел. На входе перепрыгнул через юного хоккеиста, который только-только пришел в себя и пытался встать.
– Санчес! Я уехал за патронами и солдатами, ты за старшего!
– Так точно, командир! – с бесшабашной веселостью заорал школьник. Похоже, он был единственным, кого происходящее совершенно не заботило.
– Бу!
– А?! – донеслось с другой стороны Костела.
– Сделай так, чтобы пушки стреляли!
– Так точно, командир! – карикатурно-насмешливо спародировал крик Санчеса Бургундец.
Вновь перепрыгнув через еще не поднявшегося Железняка – паренек еще был в прострации, шевеля руками, словно перевернутый на спину жук, – я подбежал к броневику. Откинув угловатую дверь, пролез – зацепившись винтовкой, в тесную кабину. С удивлением увидел, что сзади так же есть смотровой люк, и стоит похожий на школьный стул с комплектом педалей – так что водителю можно было пересаживаться и ездить задом.
Внутри броневика было жарко, как в печке – несмотря на открытое окно и распахнутую водительскую дверь. Среди угловатого желтого от ржавчины железа растрепанная Софья в парадной черно-золотой униформе смотрелась удивительно чужеродно. Выругавшись, она между тем с трудом и скрежетом воткнув одну из передних передач, нажимая на газ. Едва не захлебнувшись, но исправившись – затарахтев мотором, броневик резво покатил прочь от Костела – девушка тронула машину, даже не дожидаясь, пока я полностью залезу.
– Куда? – только и спросила Софья.
– Давай навстречу нашим! – крикнул я, залезая в одну из стрелковых башен. Снял с предохранителя пулемет, поводил стволом по сторонам. Тесно, словно в узкой трубе – и как здесь во время стрельбы, даже представлять не хочется.
Софья почти сразу разогналась километров до пятидесяти. Распахнутая дверь ходила туда-сюда, периодически громыхая в корпус, весь броневик скрипел и гремел, дергано подпрыгивая на ухабах. То и дело меня колотило по углам тесного салона – громоздкая и угловатая смешная бронеповозка на тоненьких колесах двигалась удивительно резво.
Общая группа была уже на окраинах – те, кто сохранил остатки сил, пыливший по дороге броневик встретили радостными возгласами. Передвигались кадеты быстрым шагом, нагруженные оружием и боеприпасами – поэтому вездеход оказался как нельзя кстати. Многочисленные ящики с патронами были торопливо погружены на борт, сверху их облепили человек пять – среди которых были Приск, Алекс и Леонас. В момент погрузки со стороны города раздался гулкий звук пушечного выстрела.
– Тренируются, – только и сказал я – надеясь, что это действительно тренировка Бургундца. Через некоторое время раздался второй выстрел, на который уже не обратили такого внимания.
В пулеметные башни залезли двое – одна из девушек группы Приска и темноволосый Мурад. Он, кстати, был одним из немногих в Эмеральде представителей старой России с подтвержденной родословной – его прапрапрадед был выпускником Елисаветградского кавалерийского училища. Орденоносный предок дослужился до чина штаб-ротмистра Владимирского уланского полка и погиб в шестнадцатом году. Прапрадедом Мурад гордился наравне с прадедом и отцом – участниками Великой Отечественной, Афганской и Первой Чеченской войн, – о чем я узнал позавчера на ужине, когда дагестанец разговорился. Сейчас парень занял место стрелка, разбираясь с поворотным механизмом башни и углами пулеметного крепления, что-то сосредоточенно бормоча под нос.
Нагруженный броневик двигался гораздо медленнее – мотор надсадно завывал, и ехали мы теперь со скорость около тридцати километров в час. Зато отдохнувшие кадеты – насколько можно отдохнуть на таком палящем зное в практически раскаленной бронемашине под порывами ветра, кидающего в лицо колкую пыль – бодро попрыгали на землю у Торговых рядов.
Софья за рулем обливалась потом – девушка разделась, оставшись в одной майке. Тем, кто был в башнях приходилось еще хуже – но оба стрелка даже кителей не снимали, разбираясь с пулеметами и механизмом эффективного заряжания лент. Наверное, оба более привычны к жаре.
Пока ехали, я кратко показал Приску на объекты, рассказав о пушках у Костела. Согнувшись в три погибели в тесном пространстве, он рассматривал карту. После разгрузки Софья отъехала в тенек от памятника Ленину, следом подошли и мы с Приском – он осматривал пустынную площадь, пока остальные затаскивали оружие в здание Торговых рядов.
– Мало людей, очень мало, – сказал он сквозь зубы, комкая лист так, что на сложенной карте оставался только центр города. – Короче, остаемся здесь и здесь, – подытожил он размышления, показывая на здание рядов и махнув в сторону Костела.
В Синагоге и Храме Приск решил никого не оставлять – тридцать два человека, распыленные по четырем объектам, – это очень мало по сравнению с практически восемью десятками, которые могут ударить единым кулаком.
Возвращались со мной в Костел Алекс с Леонасом, Майя, вернувшаяся из Синагоги Сакура и несколько человек из команды Геральта. Остальные – все чародейки Клеопатры, Геральт со своими, и команда Приска – остались в квадратном приземистом здании Торговых рядов. Броневик с Софией за рулем и двумя стрелками устроился за завалами, контролируя главный перекресток в паре десятков метров от площади Торговых рядов, с которого виднелись и мост, и Костел, и Синагога. Девушка, выбравшись из-за руля, вместе с Приском ходила по площади, изучая расположение улиц в поисках удобных укрытий и рассчитывая возможные пути перемещения. И кроме этого, еще был Блейз в Храме со снайперской винтовкой – про которого не то чтобы забыли, но никто особо не подумал.
В Костеле, куда мы прибежали, запыхавшись, кипела бурная деятельность. Бургундец и пришедший в себя Дровосек нашли множество холщовых мешков и, используя саперные лопатки, набили их землей – организовав укрепленные позиции для пушек, – как оказалось, в инструкции было и про это. Одно орудие и вовсе затащили в полуразрушенную пристройку Костела, тщательно замаскировав и собрав внушительную стену из булыжников.
Едва умаявшийся полуорк нас увидел, как открыл было рот сообщить о проделанной работе – но вдруг из-за реки раздался гулкий даже на столь большом удалении рокот мотора. Следом второй, и почти тут же рыкнул третий – правда, сразу захлебнувшись.
Замерший и осекшийся на полуслове Бургундец закрыл рот. Шумно сглотнув, он глянул на меня шальными глазами. Доносившийся из-за холмов гул между тем набирал силу и мощь, зазвенев в знойном воздухе вибрацией.
– Танки, – только и произнес я.
На язык просилось совершенно другое слово – краткое и емко характеризующее ситуацию, – но правила цитадели Эмеральд категорически запрещали площадную брань.
– Алекс, Леонас! И… Ил, Нео, Саня, Вера, – вспомнил я имена кадетов, ткнув указующе. Первый был Иллиданом – судя по подписи у пустого щита, но так его никто не называл уже давно. По моей команде все четверо из команды Геральта бросились к оборудованной Бургундцем и обложенной мешками с песком позиции с пушкой на возвышении поодаль от Костела. Алекс, Леонас и Бургундец направились к замаскированной второму орудию в пристройке, мы же с Майей зашли в Костел.
Санчес дежурил рядом с установленным на станке «Гочкиссом», внимательно рассматривая противоположный берег. Юный пулеметчик был покрыт слоем грязи. Вернувшийся Дровосек присел рядом, переводя дыхание. Рядом о пол звонко ударилась брошенная им саперная лопатка, вся покрытая пылью. Рядом с ней, невольно глянув на звук, я увидел россыпь гранат на длинных деревянных ручках.
– Блейз из Храма два ящика притащил, – пояснил Санчес, видя мое внимание к гранатам.
– А сам он где?
– Обратно ушел. В колокольне пристроился с винтарем, – вновь обернулся к противоположному берегу Санчес. Майя в это время устроилась поодаль в винтовкой – примерно посередине между пулеметной позицией и замаскированной в пристройке пушкой. Оттуда сейчас слышался скрежет камней – Алекс и Леонас под руководством полуорка укрепляли бруствер перед орудием.
Я открыл было рот для выдачи особо ценных приказов, как услышал ровный перестук каблучков. Обернулся в тот момент, когда в Костел забежала Сакура. Прическа и обмундирование на ней были по-прежнему безупречны – лишь по виску стекала маленькая капелька пота, да сапоги и гольфы были покрыты дорожной пылью. Я подошел к японке – грудь девушки бурно вздымалась от быстрого бега, губы потрескались.
– Пойдем, – поманил я ее за собой, и мы вышли на улицу. – Смотри, – показал я Сакуре на мертвую рощу справа от Костела через дорогу, – занимай позицию там и без нужды не высовывайся.
Девушка, быстро кивнув, торопливо побежала обратно по дороге, направляясь к Торговым рядам. Я сначала не понял, в чем дело – но Сакура, пробежав метров двести по улице, скрылась во дворах, взяв левее, заходя на указанную позицию по широкой дуге. Очень догадливая девушка – поразился я ее решению – ведь если за нами кто-либо сейчас наблюдает с другого берега, то перейти Сакура дорогу прямо здесь, направление ее движения было бы очевидно.