– Да, конечно… – Аманда моргает. – За той дверью. – Она кивает в сторону.
Немного поколебавшись, 501-й встает – простынь спадает, повисая на кровати, – и поворачивается спиной к Аманде. Позади раздается странный звук, и он оборачивается.
Побледневшая девушка разглядывает его круглыми глазами. Брови нахмурены, на лице гримаса… отвращения? Или страха? 501-й недоуменно прослеживает ее взгляд, смотрит вниз на свой живот и ноги. Аманда резким движением прикрывает ладонью рот, пятится и быстро исчезает за дверью в коридор.
501-й растерянно озирается. Что ее так напугало? Неужели вид его тела? Но ведь Новые идеальны. Они все красивы, созданы не по какому-то там образу и подобию, а натурально…
Он смотрит на дверь в ванную комнату. По стеклу, прозрачному только изнутри, вьются растения и наливаются краской цветки. Внутри он останавливается перед зеркалом, начинает разматывать повязку. Кровь засохла, и ткань отдирается не сразу, а на последних витках – с болью.
501-й заходит в душевую кабину. Дверь автоматически прикрывается за спиной, сверху и сбоку льется вода. Конечно, не такая, как в капсуле для сна. Здесь больше примесей – на языке чувствуется явный металлический привкус. Тело впитывает живительную влагу и тут же с потом выделяет отработанные организмом вещества. У всех Новых это происходит во время сна и незаметно: автоматика капсулы всё делает сама.
Теплая вода льется дождем, стекает по гладкой коже. 501-й замечает розовый кружок на животе – след от выстрела. Ранение, по-видимому, было сквозным, и, значит, на спине шрам тоже есть. Может, это испугало Аманду?.. Аккуратно трогает затылок – уже не кровоточит, у Новых всё заживает быстро. Морщась, проводит пальцем по кромке раны. Идеальный квадрат. Поколебавшись, трогает в самом отверстии. Неорганический, но живой и теплый материал. Переходник к мозгу.
«Я как новорожденный, – думает 501-й, – на конвейере, жду своей очереди для получения чипа…»
По голосовой команде душ выключается, но на следующие слова никак не реагирует. Неужели в этой кабине не предусмотрен фен для тела? И полотенца нигде нет…
Прошлепав по паркету обратно в комнату, 501-й вытирается простыней. Чуть поискав, берет в руки свой зеленый комбинезон. Нить серебряных цифр поблескивает в лучах утреннего солнца.
Sol… Надо же. Последние цифры действительно похожи на латинские буквы.
– Сол, – произносит 501-й.
Его имя. Неужели это действительно его имя? Как странно… Никогда он не ощущал острой необходимости иметь буквенный позывной, но теперь кажется, что всё это время был лишен чего-то важного, нужного и… человеческого.
Он снова повторяет имя, привыкая, притираясь к нему. Теперь так его будут называть всегда?.. Бросает взгляд на остальные цифры. А эти зачем? Теперь они – ненужный хлам, отработанный материал, рудимент его личности. Он поддевает ногтем, и первая цифра «1» нехотя покидает ткань комбинезона. За ней следуют остальные, пока не остается всего три.
Из-за двери доносится музыка. Кто-то поет… по-русски? Но слов не разобрать, нужно подойти поближе, приоткрыть дверь…
Надев комбинезон, Сол выходит в коридор.
Ряды пронумерованных деревянных дверей тянутся вдоль голых красных стен. В отличие от комнат, интерьер коридора выполнен по моде двадцатого века времен милитаризма: ничего лишнего. Здесь нет ни картин, ни живых цветов, ни ваз…
Из комнаты напротив доносится чуть приглушенно:
И знакомый бархатистый голос:
– Макс Прохнов снова с вами на волнах радио «Волга»! Пожалуй, единственного радио во Вселенной! Это чудесное солнечное утро мы проведем вместе: вы, я и замечательная музыка!..
В конце коридора визжат открывающиеся створки лифта. Сол тут же ныряет обратно в свою комнату и замирает за приоткрытой дверью.
Слышатся тяжелые быстрые шаги – Макс в студии, значит, это кто-то другой. Через несколько секунд человек останавливается прямо напротив Сола, их разделяет только деревянное полотно. Пришел знакомиться? Интересно, кто это?
Сол хочет открыть и посмотреть, но останавливается, услышав приглушенный стук и скрип старых петель.
– Влад! – раздается голос Аманды.
– Он здесь? – хрипло и тихо спрашивает незнакомец.
– Да… Влад, он ведь…
Слышится непонятная возня, шуршание ткани. Солу ужасно интересно, что там, но он не решается выйти.
– Что случилось? – спрашивает мужчина.
– У него там… Влад, он же как из того старого ужастика… как живой манекен…
Тишина. А потом незнакомец произносит:
– Он ведь идеальный.
– Идеальный кто? – Голос Аманды дрожит. – Его даже нельзя назвать…
Не рассчитав, Сол слишком резко открывает дверь, и девушка обрывает фразу. Посмотрев на незнакомца, он натыкается на ледяной взгляд.
И сразу узнает этого человека. Тот же коричневый плащ – теперь Сол замечает на нем множество складок, – та же угрожающая стойка. Только маски нет: лицо угловатое, небритое, впалые щеки, кривая ухмылка… Серые холодные глаза.
– Сол! – говорит Аманда.
– Я пойду, – человек отворачивается, прячет руки в глубокие карманы и направляется к лифту.
Сол, как и Аманда, смотрит в коричневую спину, пока створки с протяжным визгом не закрываются.
– Это Влад, – объясняет девушка, – брат Макса…
– Я уже встречался с ним.
– Когда? – Она хмурится.
Перед внутренним взором Сола мелькает воспоминание. Стены коридора проваливаются в темноту, а ряды дверей превращаются в камеры выращивания. Там, где только что был лифт, стоит человек в черной маске. Его рука с зажатым оружием выставлена вперед. В пронзительно блестящих глазах читается… сожаление? И почти неслышный звук выстрела.
– Он убил меня, – отвечает Сол, наблюдая, как вытягивается при этих словах лицо девушки. – До того, как вы… как ты меня освободила.
– А на втором этаже живет Клавдия со своим мужем Сергеем. Им уже за семьдесят, но выглядят они бодро. Клавдия, к примеру, каждый день проходит пешком два километра до клиники – она терапевт. Кстати, помогла и мне там устроиться…
Аманда нажимает кнопку баллончика, откуда с шипением выскакивает шарик белой пены. Немного размазав, она аккуратно наносит ее на затылок Сола.
– Извини, что сразу не обработала. Как узнали о тебе, тут же бросились в город. Думали, в местной медчасти будет всё необходимое, а оказалось, там только инструменты да бинт…
– Как вы нашли меня? – спрашивает Сол. Он сидит на деревянном стуле, смотрит на гладкую поверхность системной панели – там живет утренний лес. Из старого радиоприемника звучит мелодия, пальцы Аманды двигаются ей в такт и чуть замирают после его вопроса.
– Нам сообщили… – Не вдаваясь в подробности, она вновь начинает рассказывать что-то о соседях.
С тех пор как они остались вдвоем, девушка нервно болтает без умолку. В секунды заминок, после очередной рассказанной истории, глаза ее бегают. Она трет ладони, измазанные заживляющей пеной, и, похоже, пытается вспомнить что-нибудь новое. Будто разговор должен предотвратить что-то плохое, что непременно случится, если она замолчит. Сол уже понял – девушка боится. И хотя рана почти затянулась, он позволяет ей повторять лечебную процедуру. Аманде это нужно.
Что-то касается ноги. Сол смотрит вниз, видит серое пушистое существо. Оно трется об него, вертя головой и урча. Он много раз видел таких – вся Система пестрит видео с котиками в главной роли. Люди почему-то очень любят этих зверьков.
Неожиданно кошка мягко запрыгивает на его колени, ложится, подворачивая мохнатый хвост.
– Ты ей понравился! – говорит Аманда, заметив животное.
Сол аккуратно проводит пальцем по мягкой голове, по оттопыренным ушам. Кошка с наслаждением мурлычет, задирая мордочку. На шее у нее бирка с надписью по-английски: «Миссис Эллис».
– Консьерж рассказывал, что случайно наткнулся на нее. Представляешь, забралась в машинку для чистки ботинок, прямо под щетки!..
Сол поднимает брови, услышав о старинном аппарате. Вспоминает академию и одну из многочисленных лекций по истории.
Когда люди создали массовые 3D-принтеры, необходимость в промышленном производстве большинства товаров, особенно малогабаритных, отпала. Теперь потребитель покупал в реальном магазине только универсальное сырье и сам принтер, который был защищен от возможности печатать самого себя. Остальные товары приобретались в цифровом виде: покупаемый код, к примеру, кроссовок был одноразовым.
Но даже в современном мире не удалось избежать пиратства. Одноразовые коды взламывались китайскими умельцами, и кроссовки можно было печатать бесконечно, только успевай заправлять картридж. Катастрофически увеличилось количество мусора: зачем чистить грязную обувь, если можно напечатать новую, а старую выбросить?
И соответствующий закон о запрете домашних 3D-принтеров не заставил себя долго ждать. Как уговорить миллиарды людей отказаться от такой удобной технологии? Нужно лишь отключить все цифровые магазины, продающие коды, и убрать с рынка картриджи с сырьем. Проще простого – что и было сделано. Уже отчаявшиеся владельцы предприятий и нецифровых магазинов вздохнули с облегчением. Всё вернулось на свои места, и 3D-принтеры разрешено было использовать лишь производителям продукции.
Но после эпидемии вируса Сарса 3D-технологии вновь вернулись в дома. Единая Продовольственная Корпорация, чей штаб находился в Берлине, умерла вместе с Европой. Для предотвращения голода во многих уголках планеты Земное правительство решило запустить 3D-печи, к которым прилагались «бесплатные» коды для приготовления разных блюд. 3D-принтеры на каждом предприятии работали на полную мощность, печатая 3D-печи, а химические заводы варили миллиарды тонн сырья. Так продовольственная катастрофа была предотвращена, а человечество в очередной раз спасено.