Но вот, глядя на иконостас, он подумал: а что, если обмотать вокруг головы тряпицу, смоченную «святой водой»? Хотя она высохнет скорее, чем доберешься до границы Заповедника… Но если нести с собой небольшую фляжку и время от времени смачивать?.. Нет, этот псих, вновь читающий «Отче наш», не позволит даже взглянуть на свою святыню, спрятанную за этой ширмой. А может…
В голове Криса вертелась нездоровая мысль. Он тихонько сделал шаг к повернутому спиной батюшке, затем другой и третий. Нужно только поудобнее перехватить костыль, и одним ударом…
Не пройдя и пяти шагов, Крис остановился, мотнул головой. Черт, зачем же так?..
– Прощайте, – просто сказал он, развернулся и поковылял к выходу. Батюшка же, ничего не заметив, продолжил читать молитву.
Значит, не будем спать, подумал Крис. Ничего, всё равно пути назад нет, только вперед, в город. Остается надеяться, что эта туча дронов не нашла тех, кто послал радиоприглашение, иначе… А что, если там действительно никого не будет? Да и вообще, что, если это послание – злая шутка или ловушка для «Человечества»? Зачем рисковать жизнью ради эфемерной цели, тем более если эта самая жизнь была совсем недавно чудом спасена?
Но что тогда делать? Сидеть в этой часовне вместе с двинутым батюшкой и ждать второго пришествия? Бубнить молитвы, как вот он сейчас, и по вечерам поливать двор «святой водой»? Конечно, Крис был благодарен ему за спасение, но не мог пересилить презрение к глупому предрассудку, называемому верой в Бога. Презрение, которое испытывали все нормальные люди, родившиеся в утопии. Да и не мог он больше жить здесь и бездействовать после того, как увидел, куда направился целый флот дронов. Лучше уж умереть, попытавшись сделать хоть что-то, чем продолжать существовать без смысла.
Крис шел по старой заросшей тропинке в сторону города, ловко орудуя костылем. Солнце сияло ярко, от туч не осталось и следа. Вокруг щебетали лесные птицы, где-то дробно стучал дятел.
Рядом в кустах что-то зашелестело, и Крис настороженно повернул голову.
И ни «хлопушек», ни пистолета. Даже нож не взял. А если вновь встретится стая собак?..
Раздался знакомый дружелюбный лай, и на тропинку, весело подскакивая, выбежала Найда. Она остановилась впереди, помахивая хвостом и часто дыша раззявленной пастью. В глазах ее бегали озорные блики.
– Ну привет, – сказал Крис, улыбнувшись.
Собака, будто тоже здороваясь, опустила и подняла голову, заискивающе поглядела на человека.
– Со мной, значит. – Крис нагнулся и потрепал ее за ухом. – Будешь хищников отпугивать? Вот же умничка. Пойдем. – Он, аккуратно присев, подобрал небольшую палку и швырнул вперед. Найда, звонко тявкнув, понеслась за ней. – Спасибо, что не забыла обо мне, – проговорил он, зашагав следом. – В этот последний раз мы будем вместе.
Глава XIX. Мечта
«Спокойной ночи, котенок мой», – последние слова Влада никак не выходят из головы Сола. Кому он это говорил? Кате, дочери Журавля? Вероятнее всего. Но почему перед смертью он вспомнил об этой девочке, а не о своем отце или брате? Почему не сказал чего-нибудь важного для «Человечества» и всех людей, ведь наверняка съемка с его смертью будет доступна им в ленте новостей? Он совсем этого не понимает.
«Спокойной ночи, котенок мой…»
Прохладный сквозняк ударяет Солу в лицо – маску он снял еще там, в подворотне, где оставил и балахон, скрывший две горстки пепла на бетонном полу.
После того, как тело Влада превратилось в пыль, дроны направили лучи на скрюченного и неподвижного 100-го. Встреча с террористом для него прошла намного плачевнее, чем для Сола, – голова несчастного превратилась в бесформенный черный ком. Врачам придется изрядно повозиться, чтобы вернуть 100-го к жизни…
Спустя некоторое время – видимо, уточнив у начальства – дроны уничтожили труп 100-го. И Сол понял, что в один миг потерял и свое машинное прошлое, и человеческое настоящее. А что же осталось?..
Он накрыл их останки балахоном, исполнив древний обряд похорон. Сверху бросил маску. Пусть это бутафорное лицо смотрит в пустой потолок пустыми глазницами и, если повезет, когда-нибудь увидит небо. Настоящее небо.
Дроны наблюдали за действиями Сола, не выпуская его из прицела, а тот был готов в любой момент превратиться в прах. Но Система решила его судьбу иначе.
И теперь он в сопровождении двух дронов идет по коридору Управления. Холодный стеклянно-гладкий тоннель плавно меняет цвет. Похоже на северное сияние – такое видит каждый патрульный, пролетая близко к полюсу. Красиво. Но эта красота совсем не радует. Она покрывает ресницы замерзшими капельками, делает дыхание холодным. И сердце индевеет, забывает, что оно живое, человеческое.
– Сол! – раздается в ухе. – Что у вас там произошло?
Сол растерянно моргает. У него появляется сильное желание обернуться на дронов, которые, кажется, услышали слова Макса и теперь нервно водят лучами.
– Меня слышно? – продолжает Макс. – Вы отбились от дронов? У меня пропал сигнал Влада. С ним всё в порядке?
Он что, ждет ответа? Разве приемник оснащен обратной связью? Неужели…
Сола поражает догадка. Встроенный микрофон… Значит, Макс всё слышал. Слышал, как они разговаривали со старушкой у платформы, как переговаривались по пути в колорадский ЗПСП, как решали поймать Нового возле Управления… Слышал, как Владу вынесли приговор.
– Он… – голос в динамике вздрагивает, – мертв?..
Сол молчит. В приемнике слышно шумное дыхание Макса. Похоже, тот слишком близко придвинулся к микрофону, поставив могучие локти на студийный стол и обхватив рыжую голову руками.
– Я… – Голос Макса надламывается. – Я передам Кате… его последние слова.
Шумное дыхание резко обрывается. Из приемника больше не доносится ни звука.
Прикрыв глаза, Сол продолжает идти вперед. Он чувствует себя приговоренным к смертной казни, и ведут его под конвоем к виселице, к гильотине, к стене… Неужели так всё и кончится? Ну уж нет, Система могла разобраться с ним еще в подворотне. Чего же она хочет?
Коридор кончается, и впереди с тихим шипением раздвигаются створки прозрачной двери. Выходят двое Новых-врачей и, уставившись на Сола, останавливаются у появившейся на полу белой линии. Синхронно подняв руки, они одинаковым движением берутся за подбородок и озадаченно прищуриваются.
– Так-так, – в унисон произносят они знакомым, до тошноты приторным голосом. – Пятьсот первый собственной персоной. А я уже думал, что больше не увидимся. Пожалуйста, встаньте на эту линию.
Сол еще слишком далеко, чтобы разглядеть номера на комбинезонах врачей, но этот голос – точнее, голоса – он узнает сразу.
– Ох, – вздыхают врачи, – а где ваш зеленый комбинезон? Зачем же надели черный, да еще и чужой?.. А чип где? Вы всё потеряли, как жаль…
«Да, – думает Сол, вставая на линию. – Я всё потерял. Всё».
Он уже разглядел номера врачей – 015 у обоих. Похоже, близнецы.
– Вот так. – Их голоса становятся еще слаще. – А вы, – они смотрят мимо Сола, – можете продолжить свою работу.
Мерный рокот, до этого висевший над ухом, начинает удаляться и вскоре исчезает.
– Итак, – произносят близнецы, – теперь дроны не будут вас смущать. Идемте?
Синхронность их действий исчезает: один 015-й разворачивается и направляется в открывшуюся дверь, другой заходит Солу за спину, на ходу доставая из нагрудного кармана серебристую трубочку.
– Хотя бы одно лишнее движение, – мягко предупреждает он, – и мне придется вас усыпить, как бешеную собачку, понимаете? А теперь – вперед.
Они проходят в дверь и поворачивают в точно такой же холодный коридор. Первый из врачей уже далеко впереди, и его белый силуэт мерно покачивается на фоне северного сияния стен.
– Почему вас двое? – спрашивает Сол.
015-й, который по-прежнему держится у него спиной, отвечает не сразу.
– Мне кажется, или у вас двоится в глазах? – спрашивает он.
– То есть вы здесь один? – Сол чуть поворачивает голову. Краем глаза он видит, как врач угрожающе приподнимает свою серебристую трубочку и, мило улыбаясь, медленно кивает. – А кто же тогда там? – Сол указывает подбородком на почти исчезнувший вдалеке белый силуэт.
015-й недолго молчит, затем небрежно бросает:
– Никто.
Кажущийся бесконечным коридор начинает меняться. Сияние пропадает, и вместо него на чуть раздвинувшихся стенах появляются бугры; и вот уже это не бугры, а бурлящие кожистые наросты. Они шевелятся, из их нутра доносятся бульканье и чавканье, а по синим ветвям вен что-то медленно перекатывается.
– Вы же понимаете, – раздается за спиной голос 015-го, – что мы сохранили вашу жизнь, преследуя некие цели?
Наросты проваливаются внутрь себя и снова раздуваются, и когда кожа на них натягивается до такой степени, что вот-вот лопнет, Сол в ужасе оборачивается на врача. Беззаботное выражение его лица поражает. Неужели он этого не видит?!
– Система из всего извлекает выгоду, – спокойно продолжает 015-й. – Особенно это важно сейчас, в период Эволюции.
– Какой эволюции?.. – тихо спрашивает Сол.
– Эволюции! – торжественно провозглашает врач. – Система поднимается на следующий уровень, а вместе с ней и все Новые.
Пузыри наростов вдруг опадают. Сквозь тонкую поверхность проступает что-то аморфное, но постепенно принимающее узнаваемые очертания.
– И вы, – продолжает между тем 015-й, – поможете нам.
– Как?.. – Сол наблюдает, как люди внутри наростов медленно – преодолевая сопротивление биожидкости – и слепо шевелят руками и ногами. А наросты, уже принявшие округлую форму, начинают обрастать прозрачной скорлупой.
– Система осознала, что она лишь расходный материал для Наставников и что совсем скоро ее могут ликвидировать. Так же, как она делала это с лишними людьми.
– Она боится смерти, – закрыв глаза, говорит Сол. Он больше не в состоянии видеть окружающие метаморфозы.