[217] Итогом встречи стали неформальные договоренности «пакта 28 июля»: 1) олигархи больше не предпринимают непосредственные попытки лоббировать свои интересы через подкуп отдельных чиновников: 2) олигархи больше не должны в одиночном порядке предъявлять какие-то требования Кремлю, создаются постоянные площадки (РССП, Совет по предпринимательству при Правительстве РФ) на которых ведется совместное обсуждение экономической политики; 3) государство ликвидирует прогрессивную ставку подоходного налога, в обмен на что крупный бизнес больше не уклоняется от налогов; 4) Кремль гарантирует сохранение итогов приватизации[218]. «Пакт 28 июля» и резкий рост мировых цен на нефть привели к увеличению налогов от экспорта минерального сырья за рубеж: 1998 г. – 9,4 млрд долларов, 1999 г. – 17,2 млрд долларов, 2001 г. – 23,4 млрд долларов, 2003 г. – 33, 9 млрд долларов, 2004 г. – 56,5 млрд долларов[219].
Несмотря на сформировавшийся компромисс, приватизация как источник собственности олигархов привела к размыванию самого института собственности, что позволило чиновникам постоянно вмешиваться в дела крупного бизнеса. Усиление роли государства и национализация ЮКОСа снова обострили вопрос о гарантии сохранения в руках олигархов их активов.
Глава 6. Инсайдерская рента
В изучение современного российского капитализма особый вклад внес известный экономист Р. С. Дзарасов. В центре его концепции лежит понятие «инсайдерской ренты» – особой формы прибавочной стоимости, присущей российскому капитализму на современной стадии его исторического развития[220]. Инсайдерская рента извлекается буржуазией на основе неформального контроля за финансовыми потоками предприятия. Инсайдерская рента имеет противоречивую природу, так как ее источник этой ренты в прибавочной стоимости, которую создают рабочие, но извлекается она довольно специфическим путем – через инфраструктуру контроля[221]. Дзарасов полагает, что извлечение прибавочной стоимости происходит на основе внеэкономического принуждения, так как размер инсайдерской ренты зависит не от рациональной организации производства, а от совершенствования неформальных механизмов контроля за финансовыми потоками предприятия.
Речь идет о том, что формальное право собственника в российском капитализме имеет второстепенное значение, первостепенна – опора на неформальные методы контроля за активами. Эти методы контроля можно разделить на внешние и внутренние[222].
Специфика управления в российских корпорациях, по Дзарасову, состоит в слиянии функции управления и права собственности в одном лице. Извлечение прибыли в крупном российском бизнесе основано на методах внеэкономического принуждения, что сужает горизонт экономического планирования до крайне узких пределов. Структура российской экономики, которая очень слабо гарантирует формальные права частной собственности, вынуждает крупную буржуазию тратить значительную часть прибыли на поддержание инсайдерской сети в виде взяток чиновникам и подкупа силовых органов. Пренебрежение этими моментами может быстро привести к потере бизнеса. Траты на инфраструктуру контроля обуславливают очень низкое финансирование инвестиций и модернизацию основных фондов. По подсчетам Кара-Мурзы, недовложения в основной капитал промышленности РФ (по уровню 1990 г.) за период 1990–2013 гг. составил 2,1 трлн долларов[224].
Российские собственники просто не заинтересованы в стратегическом развитии своих предприятий, когда они извлекают огромную прибыль за счет связей с коррумпированным чиновничеством и силовым аппаратом. Р. Дзарасов пишет: «Находит свое объяснение и взятка. Ее экономическая природа состоит в инвестициях во внешние элементы инфраструктуры контроля, без которой частная собственность в нашей стране, как уже сказано, не приносит дохода. Таким образом, взятка представляет собой элемент кругооборота капитала…»[225].
Элементы инфраструктуры инсайдерского контроля возникли еще в позднесоветской экономике. После введения закона о госпредприятии в 1987 гг. контроль директора за финансовыми потоками отдельного предприятия чрезвычайно вырос. Именно директорский корпус позволял выстраивать вокруг производства сеть паразитических кооперативов, которые выкачивали из государственных заводов и фабрик наиболее ценные экономические ресурсы. Зачастую этими кооперативами владел сам директор через подставных лиц.
В начале 1990-х гг. инсайдерское положение директоров позволило им принять активное участие в первом этапе приватизации. В ходе следующих этапов приватизации директорский корпус был оттеснен от контроля над активами крупнейших промышленных предприятий. На месте советских экономических связей возникла инфраструктура инсайдерского контроля, которая характеризовалась многосубъектностью, отсутствием сильных государственных институтов. Передел собственности, отсутствие установленных правил, ослабление монополии государства на применение насилия – все это порождало череду серьезных конфликтов между олигархическим группами. Именно в связи с этим инфраструктура инсайдерского контроля не была четко выстроенной, ее основным звеном стали личные контакты отдельных олигархов с представителями «семьи».
В период правления В. Путина стабилизация российского капитализма происходила через создание крупных вертикально интегрированных компаний – госкорпораций[227]. Сущность этого процесса заключалась в том, что крупная буржуазия для успешного ведения своего бизнеса была вынуждена выстраивать неформальную сеть контактов с бюрократией, делясь с ней частью своих активов и прибыли. В такой схеме формальное право собственности носит вторичный характер, являясь дополнением к реальным рычагам контроля собственности.
За счет выстраивания госкорпораций на основе инфраструктуры неформального контроля происходила стабилизация частной собственности олигархов. В 2007 г. были созданы следующие госкорпорации: «Банк развития», «Олимпстрой», «Фонд содействия реформированию ЖКХ», «Роснано», «Росатом» и «Ростехнологии». Им были переданы активы в промышленности на сумму 80 млрд долларов и более 35 млрд долларов из бюджета[228]. Р. Дзарасов справедливо назвал процесс создания госкорпораций «квазинационализацией», так как под видом некоммерческих организаций создавались огромные квазигосударственные холдинги, выведенные из-под юрисдикции правительства РФ и российского Бюджетного кодекса. Госкорпорации формально контролировались наблюдательным советом, куда входили высшие чиновники Кремля. Как показали расследования Генеральной прокуратуры, в работе многих госкорпораций наблюдательный совет – это фиктивный орган управления, который ничего не решает, а санкционирует решения топ-менеджеров корпорации.
Экономист А. Соколов в своей работе подробно проанализировал деятельность некоторых госкорпораций («Роснано», «Олимпстрой», «Росатом», «Ростех»). Он приходит к следующему выводу: «…в случае с госкорпорациями собственность перестает быть государственной, а становится как бы госкорпоративной. Скорее, речь идет о квазинационализации, выражающейся в приватизации доходов при одновременной национализации издержек или использовании бюрократией государственных активов как своей частной собственности»[229]. По официальным данным Федеральной антимонопольной службы (ФАС), в 2016 г. 95 % закупок госкорпораций проводились у единственного поставщика, что фактически означает отсутствие тендера[230].0 реальных суммах откатов при таких цифрах остается только догадываться. Институт Гайдара дал примерную цифру объема нарушений при госзакупках ежегодно – 2 трлн рублей[231] (всего на госзакупки в 2017 г. было потрачено – 18,7 трлн рублей). С учетом легального вывоза капитала, ежегодно из российской экономики крупной буржуазией выводятся колоссальные деньги.
Фактически госкорпорации используются крупным бизнесом и высшим чиновничеством как удобная экономическая структура для вывоза денег из российской экономики и отправки их в офшорные зоны. При этом стоит особо отметить, что офшоризация российской экономики – это не побочное следствие, а основный смысл существования полупериферийного капитализма в России. По подсчетам российского экономиста О. Комолова, в 2017 г. доля офшоров в выводе капитала превысила 82 %. За последние 10 лет на долю офшоров приходилось около 70 % исходящих инвестиций[232].
Для извлечения инсайдерской ренты[233]