Приход к власти Путина только усилил сырьевую специализацию российской экономики. В структуре российского экспорта львиную долю продолжают занимать углеводородное сырье и металлы. Процентная доля минеральных ресурсов (нефть, нефтепродукты, газ) в российском экспорте в 2000 г. – 53,8 %, 2005 г. – 64.8 %, 2010 г. – 68,5 %, 2013 % – 71, 5 %, 2016 г. – 59,2 %. Металлы, драгоценные камни и изделия из них, 2000 г. – 21,7 %, 2005 г. – 16.8 %, 2010 г. – 12,7 %, 2013 г. – 10,5 %, 2016 г. – 13,3 %. Доля экспорта машин и иного оборудования неуклонно сокращалась до 2013 г.: 2000 г. – 8,8 %, 2005 г. – 5,6 %, 2010 г. – 5,4 %, 2013 г. -5,5 %, 2016 г. – 8,5 %[264]. Для сравнения стоит привести цифры по структуре внешней торговли СССР. В 1985 г. на экспорт машин, оборудования приходилось – 15 % о от всего экспорта, топлива и электроэнергии – 47, 3 %, металлы – 8,4[265]. Импорт: машины и оборудование – 40,7 %, продовольствие и сырье для их производств – 17,1 %. В 2012 г. доля российских машин в мировом экспорте машин и оборудования составила менее 0,3 %. За тот же год доля импорта машин и оборудования в РФ превысила экспорт в шесть раз, при этом в 1998 г. разрыв в пользу импорта был лишь в два раза[266]. Таким образом в 2000-е гг. мы видим закрепление России в качестве сырьевой полупериферии в рамках мировой капиталистической системы.
В отличие от ельцинского периода, в начале 2000-х гг. наблюдается институализация крупного капитала на базе сращивания бюрократии и олигархии. Российское государство в лице Путина в новых условиях должно было выступать медиатором в борьбе разных олигархических групп, для реализации общеклассового интереса бюрократ-буржуазии. Сам Путин в 1999 г. писал в своей статье: «Независимо от того, в чьей собственности находятся природные, в частности минеральные, ресурсы, государство вправе регулировать процесс их освоения и использования, действуя в интересах общества в целом и отдельных собственников, чьи интересы вступают в противоречие друг с другом, а для достижения компромисса необходима помощь государственных органов власти»[268].
Сырьевая зависимость обусловила серьезные диспропорции в развитии всего национального хозяйства России. В докладе Сбербанка за 2011 г., посвященном модернизации предприятий обрабатывающей промышленности, содержатся данные опроса руководителей 698 предприятий. На вопрос «Когда последний раз проводилась комплексная модернизация Вашего предприятия?» 30 % руководителей вообще ничего не смогли ответить; 26 % – менее 5 лет тому назад (от 2011 г.); 11,5 % – 6-10 лет назад; 4,2 % – 11-15лет; 7,1 % – 15–20 лет; 10 % – 21–30 лет; 11 % – более 30 лет назад. В докладе также сказано, что за период 1991–2000 г. модернизацию осуществили лишь 16 % предприятий (чьи руководители смогли дать ответ на вопрос). При этом, за период с 2001 до 2005 гг. доля модернизированных предприятий также равняется 16 %[270]. За срок с 2000–2008 гг. более половины опрошенных предприятий не инвестировали в разработку собственных инновационных технологий[271]. На 2011 г. официальная цифра износа основных промышленно-производственных фондов составила 45–65 %, а в машиностроении – более 70 %[272].
Г. Ханин произвел расчет соотношения между восстановительной и балансовой стоимостью основных фондов на 2008 г.[274].
| Отрасли | Соотношение |
|---|---|
| Промышленность | 6,9 |
| Сельское хозяйство | 11,1 |
| Строительство | 5,5 |
| Розничная и оптовая торговля | 8,8 |
| Общественное питание | 5,9 |
| Жилищное хозяйство | 3,5 |
| Коммунальное хозяйство | 30,9 |
| Железнодорожный транспорт | 25,6 |
| В среднем | 13,2 |
Крайне низкий уровень инвестиций в модернизацию основных фондов обусловливается ориентацией собственников на получение инсайдерской ренты. На поддержание инфраструктуры контроля субъекты правящего класса тратят значительную часть своих доходов, что вынуждает их делать ставку на получение дохода в самые короткие сроки.
Низкая квалификация высшего звена менеджмента на предприятиях обрабатывающей промышленности обусловливает отсутствие у многих из них стратегического плана развития. 33 % из опрошенных руководителей предприятий не имеют в принципе никакого плана, 11,5 % предприятий принимали этот план еще до экономического кризиса 2008 г. Но у 55 % предприятий, которые имеют план, его временной горизонт ограничен промежутком 1–3 года[275].
В 2000-е гг. наиболее бурно развивались отрасли обрабатывающего производства, которые были связаны с экспортом: химическая промышленность, нефтехимия, черная и цветная металлургия. Именно на них приходится самый большой процент инвестиций в НИОКР. Кроме того, они имеют минимальный план развития и самый большой приток молодой рабочей силы.
Экономическая ориентация правящего класса на сырьевой экспорт привела к продолжению деиндустриализации промышленного производства, связанного с внутренним рынком. От этого процесса большего всего пострадали наукоемкие и высокотехнологичные производства. В РСФСР за 1990 г. было произведено 16,7 тыс. станков с ЧПУ, 1999 г. – 100 штук, 2012 г. – 170 штук[277], 2017 г. – 987 штук[278].
Индекс производства в машиностроении в 2016 г. составил лишь 45,7 % от уровня 1991 г. В производстве машин и оборудования среднегодовая численность работников снизилась с 2,8 млн человек в 2000 г. до 1,2 млн в 2005 г., 2016 г. – 682 тыс. человек.
В производстве электроники показатели на порядок лучше: в 2016 г. индекс производства в сравнении с 1991 г. составил 119 %. Занято на производстве электрооборудования: 2000 г. – 1 млн человек, 2005 г. – 887 тыс. человек, 2016 г. – 751 тыс. человек.
Производство транспортных средств и оборудования: в 2016 г. индекс производства составил 66 % от 1991 г. Среднегодовая численность занятых: 2000 г. – 1,4 млн, 2005 г. – 1,2 млн человек, 2016-943 тыс. человек[279].
Если мы взглянем на официальную статистику, отражающую динамику изменения в структуре занятости, то мы увидим, что за годы «стабильности» наблюдается сокращение занятых в обрабатывающей промышленности: 2000 г. – 12 млн 297 тыс. чел., 2005 г. – 11 млн 506 тыс., 2009 г. – 10 млн 378 тыс., 2016 г. – 9 млн 805 тыс. Всего за 16 лет численность занятых в обрабатывающей промышленности сократилась на 2,5 млн человек. Среднегодовая численность занятых в сельском хозяйстве упала с 8 млн 996 тыс. человек в 2000 г. до 6 млн 286 тыс. в 2016 г. Вместе с этим увеличилась число строителей: 2000 г. – 4 млн 325 тыс., 2009 г. – 5 млн 287 тыс., 2016 г. – 5 млн 535 тыс.; люди, работающие в оптовой и розничной торговле, ремонте автотранспортных средств, мотоциклов, бытовых изделий и предметов личного пользования: 2000 г. – 8 млн 806 тыс. человек, 2009 г. – 11 млн 943 тыс.[280], 2016 г. – 13 млн 38 тыс. Государственное управление и обеспечение военной безопасности, социальное страхование: 2000 г. – 3 млн 98 тыс. человек, 2009 г. – 3 млн 785 тыс., 2016 г. – 3 млн 678 тыс. Финансовая деятельность: 2000 г. – 657 тыс. человек, 2008 г. – 1 млн 97 тыс., 2016 г. – 1 млн 250 тыс. Из приведенной статистики очевидно, что в течение двух десятилетий XXI века в России шло сокращение индустриального пролетариата за счет перехода рабочей силы в сферу строительства, услуг и торговли.
При этом общая численность пролетариата, занятого в сфере материального производства, остается относительно высокой. Официальная статистика дает нам следующие цифры: квалифицированные работники сельского и лесного хозяйства, рыбоводства и рыболовства – 2,5 млн чел; квалифицированные рабочие промышленности, строительства, транспорта и рабочие родственных занятий – 9,4 млн чел; неквалифицированные рабочие – 6,3 млн чел; операторы производственных установок и машин, сборщики и водители – 9,1 млн чел.