[14]. Теневой сектор играл преимущественно отрицательную роль в советской экономике – своим возникновением он обязан объективным причинам в виде нарастания процесса бюрократизации системы управления экономикой – став благоприятной экономической средой для формирования социальных слоев с протобуржуазными интересами.
Таким образом, в рамках позднего СССР существовал серьезный анклав неконтролируемого рынка, который в будущем станет одним из источников возникновения отечественного капитализма[15]. Для того чтобы он превратился в полноценную систему рыночных отношений был необходим качественный политический перелом в виде демонтажа всей советской политической и социальной системы. Перестройка как раз и была таким переломом.
Существует множество трактовок событий перестройки (1985–1991 гг.), согласно одной из самых популярных, перестройка была продуманным проектом М. Горбачева и его окружения, направленным на развал Советского Союза (Фурсов А. И., Островский А. В.). Некоторые историки (А. В. Шубин) видят в перестройке удачную попытку создания в СССР «гражданского общества», в то время как бывший соратник Горбачева, Г. А. Арбатов сетует на провал проекта по демократизации СССР.
Как правильно замечает тот же А. Шубин, при рассмотрении горбачевских реформ многие исследователи часто объединяют три совершенно разных вопроса: 1) система плановой экономики, исключающая негосударственные формы собственности на промышленные предприятия; 2) монополия власти КПСС; 3) СССР как единое государственно-территориальное образование[16]. Можно вести продолжительную дискуссию на тему того, можно ли было сохранить единое союзное государство на базе рынка, но фактом является то, что в партийно-хозяйственной номенклатуре были серьезные разногласия в преддверии перестройки как минимум по одному – первому из вышеназванных вопросов.
На начальном этапе реформ мы можем выделить три фракции внутри номенклатуры. Первая фракция была представлена консерваторами, которые стремились всеми силами продлить эпоху Брежнева, уже после смерти самого Леонида Ильича. Вторая фракция – модернизаторы плановой экономики, выступающие за реформы без изменения социально-экономического базиса СССР. И третья группа – радикальные реформаторы, стремящиеся создать в СССР полноценную рыночную систему[17]. Дело в том, что четко выделить вышеназванные фракции мы можем уже постфактум, зная все произошедшие события. В ходе самой перестройки долгое время шла скрытая война между разными аппаратчиками, которые использовали общую терминологию официальной идеологии[18].
Политическое противостояние после 1988 г. поляризовало КПСС на два лагеря – «консерваторы» и «демократы». Основной вопрос касался того, насколько далеко зайдут рыночные реформы. Е. Лигачев (секретарь ЦК КПСС по идеологии) был лидером т. н. «консерваторов», стремящихся удержать СССР на рельсах плановой экономики. «Демократы» в лице Б. Ельцина (первый секретарь Московского горкома КПСС), А. Яковлева (заведующий отделом пропаганды и секретарь ЦК КПСС по идеологии, информации и культуре) и других политиков, взяли уверенный курс на создание капитализма в СССР. Видя данный расклад сил, Горбачев пытался маневрировать и занимать центристскую позицию, но в условиях обостряющегося внутреннего кризиса для создания сильного центра в политической системе СССР не было никаких предпосылок. Как справедливо замечает Т. Краус: «Горбачев всегда пытался занять центральную позицию как в партии, так и в стране, но никакого “центра” больше не было. Он дистанцировался от “ностальгических” коммунистов, будучи при этом на ножах с демократами»[19].
Поражение «консерваторов» в внутрипартийной борьбе носило закономерный характер. У них не было внятной программы общественных преобразований, на основе которой они смогли бы консолидировать советское общество. Лигачев, будучи соратником Горбачева по перестройке, предлагал постепенно реформировать экономику, сохраняя в руках КПСС все рычаги власти. Такие благие пожелания явно проигрывали силе и организованности радикальных реформаторов, боровшихся за полное изменение социально-экономического базиса страны, стремясь стать частью мирового правящего класса. Маловероятно, что они хотели развала страны: ее экономическое пространство могло обеспечить отечественной буржуазии неплохие стартовые позиции на мировом рынке. Просто объективный ход событий подталкивал республиканские фракции номенклатуры быстрее захватывать собственность и власть в условиях стремительно нарастающей дезинтеграции СССР.
Мы не будем рассматривать поэтапно всю перестройку, а остановимся на нескольких решениях, которые подготовили превращение России в капиталистическую полупериферию. Не соответствует фактам версия о том, что советская экономика к 1985 г. находилась в полной стагнации. Тем не менее, в ней присутствовала определенная кризисная тенденция – непрерывное падение темпов роста экономики с конца восьмой пятилетки (1966–1970 гг.).
| Авторы расчетов | 1951–1960 | 1961–1965 | 1966–1970 | 1971–1975 | 1976–1980 | 1981–1985 | 1951–1985 |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. ЦСУ СССР (созданный национальный доход) | 2,65 | 1,37 | 1,45 | 1,32 | 1,23 | 1,19 | 10,18 |
| 2. ЦРУ США (созданный ВНП) | 1,73 | 1,28 | 1,29 | 1,2 | 1,09 | 1,14 | 4,26 |
| 3. Ханин Г. И. (созданный национальный доход) | 2,0 | 1,24 | 1,22 | 1,17 | 1,05 | 1,03 | 3,83 |
По официальной советской статистике, темпы роста производительности общественного труда также начали падать после восьмой пятилетки: 1961–1965 гг. – 6,1 %, 1966–1970 гг. – 6,8 % (среднегодовые показатели), 1971–1975 гг. – 4,5 %, 1976–1980 гг. – 5.3 %, 1981–1985 гг. – 3,1 %[21].
Как пишет Г. Ханин: «Объективно оценивая состояние советской экономики в середине 1980-х годов, можно сделать вывод, что имелись реальные возможности преодолеть застой и надвигавшийся экономический кризис. Но для этого требовалось, опираясь на сильные стороны советской экономики, на основе объективного экономического анализа и оценки состояния общества выработать продуманный план преодоления кризисных явлений»[22].
Важно отметить возникновение зависимости советской экономики от экспорта углеводородного сырья. Ключевой датой, определившей постепенное встраивание СССР в мировой рынок, стал 1973 г. Из-за того, что ОПЕК ввела эмбарго на поставки нефти в страны, поддерживающие Израиль, цена барреля нефти подскочила с 3 долларов до 12 долларов. В 1979 г. в связи с Исламской революцией в Иране и вводом советских войск в Афганистан цена нефти выросла с 14 долларов до 32 долларов. Руководители СССР решили воспользоваться конъюнктурой на нефтяном рынке и стали наращивать экспорт нефти и нефтепродуктов за рубеж. В 1970 году СССР экспортировал 95,8 млн тонн нефти и нефтепродуктов. Из них нефтепродукты – 29,0 млн тонн и сырая нефть – 66.8 млн тонн. 1980 год – 160,3 млн тонн. Из них нефтепродукты – 41.3 млн тонн и сырая нефть – 119 млн тонн. 1986 год – 186.8 млн тонн. Из них нефтепродукты – 56,8 млн тонн и сырая нефть – 130 млн тонн[23]. Из данных цифр мы видим увеличение разрыва между экспортом нефти и нефтепродуктов: в 1970 г. разрыв в 2 раза, в 1980 г. – в 3 раза. Процент экспорта топлива и электроэнергии в общем экспорте увеличивается с 15,6 % в 1970 г. до 52, 7 % в 1985 г.[24] В связи с резким скачком цены на нефть и наращивания нефтяного экспорта в бюджет СССР начал поступать значительный поток нефтедолларов: 1970 г. – 1,05 млрд долларов, 1975 г. – 3,72 млрд долларов, 1980 г. – 15,74 млрд долларов[25].
Увеличение углеводородного экспорта стало тем «спаситель ным решением» за которое ухватилось брежневское руководство. Открытие огромных нефтегазовых запасов в Западной Сибири в 1960-е гг. и скачок цен на нефть в 1970-е гг. позволили партийно-хозяйственной номенклатуре отказаться от разработки системных реформ, которые бы предполагали внедрение автоматизированного управления, резкое увеличение производительности труда, развитие энергосберегающих и наукоемких технологий. Это было прямым следствием вырождения верхушки КПСС. Она больше не имела стратегического видения будущего страны, а пыталась любыми способами оттянуть назревшие реформы. Член ЦК КПСС в 1980-е гг. Г. Арбатов вспоминал: «В нем (экспорте энергоносителей. – М. Л.) виделось спасение от всех бед. Так ли уж надо развивать свою науку и технику, если можно заказывать за рубежом целые заводы “под ключ”? Так ли уж надо радикально и быстро решать продовольственную проблему, если десятки миллионов тонн зерна, а вслед за ним и немалые количества мяса, масла, других продуктов так легко купить в Америке, Канаде, странах Западной Европы? И я, и многие мои коллеги в конце семидесятых – начале восьмидесятых не раз думали, что западносибирская нефть спасла экономику страны… потом начали приходить к выводу, что одновременно это богатство серьезно подорвало нашу экономику: постоянно откладывались назревшие и перезревшие реформы»