Нож жертвы не прошел.
Я думал, что умру.
Прежде чем он смог снова напасть, я использовал свой нож левой рукой, проткнув ногу жертвы. Он пробил его броню, прочно погрузившись в нее.
Хорошо, но… Жертве было все равно! Его нога не отрывалась от моей руки.
Вместо этого он закричал, снова ударив меня по голове. Стекло разбилось.
К счастью, нож не попал мне в глаз, а вместо этого вонзился ниже.
Я вытащил свой нож из его ноги, затем ударил еще раз, выше.
На этот раз его нога соскользнула с моей руки. Не останавливая своих движений, я уклонился от его следующей атаки, дернув туловище в сторону.
Его нож вонзился в землю. Держа нож в правой руке, я ударил его по руке.
С одним плечом, простреленным стрелой, и другой рукой, раненной ножом, он не может атаковать меня так свободно. Или я так думал. Она наступила мне на лицо. Пропало зрение из левого глаза. Она уже поднимала ногу, собираясь снова топнуть.
— Просто, тварь, сдохни уже!
Если бы я мог говорить, я бы ответил ему теми же словами.
Вместо того, чтобы уклоняться от его ноги, перекатываясь, и поднял голову, чтобы встретить его ногу на вершине, не давая ему упасть.
Затем я ударил его обоими ножами, неоднократно нанося удары, даже когда он отступал.
Травмы не так сильно повлияли на эту жертву. Но эффект от них все же был.
Большое влияние оказало множество травм. Наконец она упала, и закричала, когда стрела в его спине вонзилась еще глубже в его плечо, появившись в передней части его тела.
Я проткнул руку, которую ранил, ножом.
Когда я уже не мог сказать, что это рука, я перешел к другой руке.
Потом ноги.
В этот момент она перестала двигаться. Но она все еще кричала на меня.
Было ли это вообще добычей? Или это был говорящий другой? Почему его было так трудно убить, когда я мог игнорировать все, что я с ним делал?
Ужасно…
Надеюсь, я никогда не столкнусь с другой такой добычей.
Я не вижу левым глазом.
Я думал, что это временное явление, когда его нога коснулась моего лица. Но это нанесло больше вреда, чем я думал. По крайней мере, я не умер.
Если бы у него был нож на ступне, я бы умер. Может быть, я должен сделать это, прикрепить ножи к подошве своих ног?
Но это затруднило бы ходьбу.
Жертва наконец перестала кричать. Я проткнул ему шею несколько раз, чтобы убедиться, что он мертв. Затем я снял его купол.
Она выглядела как обычная жертва. Возможно, что-то не так с его мозгом.
Я вытер ножи о штаны, положил их обратно в сумку. Тогда я схватил свою металлическую палку. Несколькими взмахами я расколол жертве голову.
Мозг жертвы ничем не отличался от мозга любой другой жертвы.
Это определенно был не кто-то другой ибо его мозг был бы зеленым, если бы это было так.
Я вынул его мозг, поднял забрало. Но козырек был уже сломан, поднимать было нечего.
Так что я вгрызся в мозг.
Как странно. Мозги всегда на вкус одинаковы. С этой добычей действительно было что-то не так. Его мозг имел острый вкус.
После того, как я съел мозг, я заменил свой купол куполом добычи.
Он сломал мой ножом.
Мне повезло, что это не убило меня. Я чуть не умер. Я не думаю, что когда-либо был так близок к смерти. Жертва была страшной. Как определить жертву с проблемами мозга? Он вел себя как другой, не заботясь о своем теле, пытаясь убить меня любой ценой. Если бы вся жертва была такой, я бы давно умер. Сама по себе эта жертва убила двенадцать других.
Если бы я не выстрелил в него стрелой, заставив его преследовать меня, он убил бы всех двадцать. Восемь других уже едят жертву, которую я оставил. Слишком поздно его сохранять. Но это не имеет значения. Я не стал ждать три дня, чтобы поймать жертву. У меня много еды. У меня нет колесных вещей. Приоритет очевиден.
Я ранен.
Я не вижу левым глазом, потерял четверть зрения.
Мое тело тоже сгорбилось.
Мои грудные кости, должно быть, сломались от удара о дерево…
А как работают эти колесные штуки?
Я видел, как жертва сидела на нем вот так. Я знаю, что он может двигаться. Но как мне это контролировать?
Рядом с ручкой справа есть кнопка. Я нажал. Я не думаю, что что-то случилось. Возле ручек тоже есть маленькие рычаги, которые я могу потянуть. Они ничего не делают. Возле моих ног также есть подвижные части. Я могу наступить на них, поднять их. Но ничего не работает. Это потому, что колесная штуковина застряла в дереве. Можно ли идти только вперед? Это глупо. Должен же быть способ двигаться назад. Одна ошибка, если что-то застряло перед ним, не может испортить колесную вещь. Жертва не делает таких глупостей.
Глава 46Кофе
Жаль, что жертва мертва. Они не могут научить меня, как контролировать этот аппарат. Единственное, что я могу сделать, это возиться со всем, что движется.
Сзади есть защелка. Я могу поднять ее?
Да. Ящик?
Внутри есть припасы, мешки с вещами, которые я видел в постройках добычи. Под крышкой было что-то знакомое: открываемый блокнот. Он был более хрупким и не таким крепким, как тот, который научил меня консервированию продуктов. Но это то, что полезно.
Руководство пользователя. Странно. Почему кажется, что его никогда не трогали? Он в идеальном состоянии, как будто жертва никогда его не открывала. Блокнот для консервации был морщинистым, его края неровными. Но этот, этот блокнот глянцевый, его страницы нетронутые. Может быть, это не полезно?
Этого не может быть. Он представляет колесную вещь. Трехколесный мотоцикл?
Вот как это называется!
Тогда металлические куски должны быть четырехколесными мотоциклами?
Это руководство пользователя не толстое. Но страницы тонкие по сравнению с бумагой для копчения мяса. Хотя они оба занимают одинаковое количество места, информация в этом намного плотнее. Надпись мелкая, как будто не предназначена для чтения. Мало того, страницы стали тоньше.
Мне потребовалось много времени, чтобы изучить руководство по хранению продуктов. Сколько времени мне потребуется, чтобы управлять этим трехколесным мотоциклом? Может быть, я должен был сохранить жертву. Количество времени, затраченного на это, было бы ничтожным по сравнению с этим. Это небезопасно. Я должен рубить деревья, перекрывать дороги, не пускать сюда жертву. Да, похоже, учиться придется долго. Укрепление этой позиции — разумный поступок. Я вернусь, позову сюда всех остальных.
Не думаю, что появится больше добычи. Только двое пошли направо. Тогда было только два, которые пришли справа. Возможно, они были одной и той же добычей.
Какова вероятность того, что вернулись две разные жертвы? Подождав три дня, я уже знаю, что жертва с мотоциклами встречается редко. Но я не рискую. Было уже глупо с моей стороны приходить с таким количеством других. Нет, меня нельзя упрекнуть в том, что я принесла слишком мало. Если бы жертва была нормальной, я бы чуть не умер. Я не знал, что существует ненормальная жертва. Дело не в глупости; это вопрос опыта. Но теперь, когда я знаю, было бы глупо не призвать других защищать меня, пока я учусь управлять мотоциклами.
Но сначала я попытаюсь двигать мотоцикл, не управляя им, вместо этого толкая его.
Он движется. Очень медленно.
Если бы я был сильнее, он, вероятно, двигался бы быстрее. Могу ли я толкать или тянуть его обратно к зданию с такой скоростью?
Я не уверен.
Здание находится на склоне. Как у катящихся деревьев, колеса круглые; они скатятся вниз по склону, я не смогу их подтолкнуть. Тогда я перегоню мотоциклы в лес, подальше от дороги. Если жертва пройдет, она не заметит. Тогда я должен избавиться и от остальных. Поедают жертву, устраивая беспорядок на дороге. Их убийство займет время. Тащат их тела в лес, оттирая и пятна крови.
Как раздражает. Может быть, я должен оставить их там?
Нет, если жертва подойдет, они заметят!
Когда они увидят на дороге двух мертвых жертв, они поймут, что их мотоциклы пропали. Если они обыщут местность, они найдут их. Я не могу быть небрежным, не могу быть ленивым. Я уже столько времени провел, столько травм получил. Я не позволю, чтобы все пропало даром из-за мелкого неудобства.
Я дал заключенному чашку кофе с противогрибковым препаратом. Начальник сказал мне проверить его на людях, у которых были признаки заражения во время карантина. Он также хотел, чтобы я записал дозировку и любые изменения в поведении заключенных. Прошло больше месяца с тех пор, как я привезла ему эти десять зараженных. Ни один из них не был полностью излечен, но он не казался слишком обескураженным. Он сказал, что результаты были многообещающими, и даже если это не было полным излечением, по крайней мере, оно должно остановить инфекцию до ее распространения.
Я много помогал ему в последние несколько недель, ходил к нему через день или около того, в основном, чтобы убедиться, что его случайно не съели.
Мы долго привязывали зараженных к этой полке, но уже на следующий день он приказал мне развязать их, чтобы взвесить. Судя по всему, ему понадобился их вес для создания дозировок, основанных на частях на килограмм или что-то в этом роде. Я не знаю, почему он не взвесил их перед тем, как связать, это сэкономило бы много времени и сил.
Я думаю, что он был слишком взволнован, чтобы проверить свое лекарство, которое он забыл.
Несмотря на то, что Шеф не создал лекарство, он добился большого прогресса. Во-первых, он подтвердил, что инфекция была вызвана грибком. Он также нашел способ убить грибок и его споры; однако, убить грибок недостаточно, чтобы кого-то вылечить.
Инфекция распространяется на все части тела человека. Он разрушает мозг, заменяет кровь и плоть при ранении хозяина. Когда гриб умирает, все, что он заменил, не возвращается. У первого зараженного была доза с наибольшим соотношением противогрибкового препарата к кофе. Эффект проявился через три недели.