— А можно, я тоже, миссис Маркс? — спросила Ивонна.
— И Эмили? — сказала Дженни.
Я благодарно улыбнулась ей, но мне хотелось написать на другую тему.
— Проблема девочки, у которой сдвиг по фазе из-за игрушечного оленя? — сказала Ивонна.
— Ха-ха, — сказала я.
— Так о чем будет твое сочинение, Эм? — спросила Дженни.
— Да так… О папах, — пробормотала я. — В общем, каково это, когда папы нет рядом.
Дженни сочувственно погладила мою коленку.
— Спорим, у Дженны Уильямс и об этом есть книжка, — сказала Ивонна.
— Да, «Поросенок в серединке».
Это была книга о девочке по имени Кенди. У нее мама с папой разошлись и все время спорили, кто из них возьмет ее к себе. У Кенди был такой миленький игрушечный поросеночек по имени Репка, она всюду таскала его с собой.
Я прочитала эту книжку, наверное, раз пять, так что могла начать свое сочинение хоть сейчас. Я исписала целых четыре страницы и еще нарисовала Кенди, ее маму с новой семьей и папу с его новой семьей. Я даже нарисовала Репку в игрушечном свинарнике, сделанном из обувной коробки.
— Ты очень быстро читаешь, Эмили, — сказала миссис Маркс на следующий день, когда я сдавала ей работу. — Знаешь что, а давай подберем тебе еще несколько книг о детях, которые оказались в той же ситуации, что и Кенди из «Поросенка в серединке».
Она стала перебирать детскую классику на полке в углу — книги, на которые никто никогда даже не смотрит, не то чтобы читать.
Я сказала:
— В старину не было разводов.
— Не было, но тем не менее случалось, что семьи распадались или ребенок терял отца из-за какого-нибудь несчастья, — сказала миссис Маркс. — Почитай-ка «Маленькую принцессу», Эмили. Я думаю, тебе понравится. И вот еще — «Маленькие женщины» и «Вагонные дети».
Я немножко воспряла духом.
— Я видела фильм, он мне понравился. Только книжка, наверное, очень старомодная и ее трудно читать?
— А ты попробуй, и узнаешь, — сказала миссис Маркс.
Ивонна скорчила испуганную рожицу, когда увидела, что мне дали целых три книжки из детской классики.
— Ты раньше всех сдала домашнюю работу, и за это тебя еще и наказали? — сказала она. — Бедненькая ты, Эм!
Даже Дженни ужаснулась. Но я как начала читать книжку Эдит Несбит «Вагонные дети», так сразу и втянулась. Через две страницы чтение пошло так же легко, как с книгами Дженны Уильямс, и старинный слог нисколечко мне не мешал. Странно немного было, что Бобби в четырнадцать лет не красилась, не носила высокие каблуки и вообще одевалась как маленькая девочка. Вела-то она себя совсем как взрослая. Бобби, Филлис и Питеру разрешали путешествовать по всей округе, и их мама совершенно за них не беспокоилась.
Интереснее всего мне было читать о том, что касалось их папы. Я подумала, что эти дети были немножко туповатые, ведь с самого начала было очевидно, что их папу забрали в тюрьму. А как бы я себя чувствовала, если бы мой папа был в тюрьме? По крайней мере, я смогла бы навещать его раз в месяц, посылать ему письма, звонить по телефону.
Так ужасно, когда не знаешь, где он. Я смотрела карту Британии в школьном атласе. Шотландия показалась мне не очень большой. Я надеялась, что ее можно всю осмотреть за неделю, но когда спросила миссис Маркс, она сказала, что на самом деле там сотни миль в длину и в ширину. Может быть, папа сейчас в Эдинбургском замке, или гуляет по улице Сокихолл, или пересекает мост Тей-Роуд-Бридж, плывет на парусной лодке по озеру под названием Лох-Несс, или лазает по горам, или идет на веслах у побережья, или разглядывает шотландскую корову, или играет на волынке или примеряет клетчатую юбку — килт…
Сестры из книги «Маленькие женщины» тоже не знали, где их папа. Почти всю книгу он был далеко, сражался на войне. Я не могла даже представить нашего папу на войне. Он был убежденным пацифистом и считал, что любая война — это плохо. Но вот Мег, Джо, Бет и Эми очень гордились своим отцом и вязали ему носки — совсем как я связала для папы тот полосатый шарф! Интересно, носит ли он его еще? Наверное, нет, ведь уже стало довольно тепло. Надеюсь, он хоть его не выбросил. Если просто сунул куда-нибудь в ящик, может, он иногда вынимает шарф, прикладывает его к щеке и думает обо мне? А вспоминает ли он Виту, свою маленькую принцессу? Не задумывается, как там Максик без него?
Папа сестер Марч вернулся домой после того, как был ранен в бою. А если наш папа заболеет, он к нам вернется? Я не могла представить, чтобы Сара согласилась ухаживать за больным.
В «Маленьких женщинах» много говорилось о болезнях. Мне понравилась глава, в которой Бет чуть не умерла. Я перечитывала это место много раз. Если Вита тяжело заболеет, я буду преданно ухаживать за нею, кормить с ложечки, причесывать, и утирать ей пот со лба влажной фланелькой, и без конца рассказывать сказки про Балерину.
Потом я прочла «Маленькую принцессу». Эта книга оказалась лучше всех, только очень грустная. Мне страшно понравилось самое начало, когда отец Сары привозит ей несколько чемоданов роскошных нарядов — шелк, меха, как будто она и в самом деле маленькая принцесса. И кукла Сары — по имени Эмили! — тоже получила полный гардероб, где были уменьшенные копии каждого из платьев хозяйки. Я ужасно расстроилась, когда он оставил Сару в пансионе и она так по нему скучала, но хуже всего было, когда она узнала, что ее папа умер.
Я бы выдержала, если бы стала совсем бедной и мне пришлось бы работать служанкой и жить на чердаке, как бедная Сара, но если папа умрет, я этого просто не переживу.
Я стала настолько отождествлять себя с Сарой, что надела старую мамину черную футболку и ее черную юбку (пояс пришлось заколоть булавкой — вот ужас-то, дочка толще собственной мамы). Я расхаживала по дому в прошлогодних зимних сапогах, высоко подняв голову, и представляла себе, что я принцесса в лохмотьях. На руке я держала Балерину — это понарошку была моя ручная крыса.
— Господи, Эм, что у тебя за вид? — спросила бабушка.
Я не сказала ни слова, только посмотрела на нее с презрением. Так Сара вела себя с миссис Минчин, и директриса каждый раз терялась. А бабушка, наоборот, пришла в ярость.
— Не смей мне тут нос задирать, Эмили! Немедленно сними эти ужасные черные тряпки. И брось этого несчастного оленя! Ты уже не маленькая, чтобы постоянно держать в руках плюшевую игрушку.
— Балерина не просто игрушка, это перчаточная кукла, — возразила я.
— Между прочим, не твоя кукла, барышня!
— Вита мне разрешает ее брать. Ей нравится, когда я говорю за Балерину.
— Что-то я не видела, чтобы ты разрешала Вите брать твой рождественский подарок, — сказала бабушка.
— Она его потеряет, и ничего больше, — сказала мама. — Вита не такая аккуратная, как Эм. Перестань зудеть!
Мама обняла меня и шепнула на ухо:
— Не обращай внимания.
Я дождалась вечера и, когда мама пришла подоткнуть мне одеяло, обхватила ее за шею и заставила сесть рядом со мной на кровать.
— Осторожнее, лапуся! — сказала мама.
— Мам, почему бабушка вечно ко мне цепляется?
— Она ко всем цепляется, Эм. Я же тебе говорю, она очень устает, и притом у нее сейчас трудный возраст. Не принимай слишком близко к сердцу. Когда она начинает меня отчитывать, я просто отключаюсь и мысленно напеваю песенку. Ты тоже так попробуй при случае.
— Я знаю, что бабушка на нас на всех ругается, но меня она обижает чаще, чем Виту и Максика. Я ей постоянно действую на нервы. Можно подумать, что она меня ненавидит.
— Ах, солнышко, ну что за глупости! Бабушка любит тебя, она всех нас любит.
— Меня она любит не так сильно, как Виту и Максика. — Я пригнула мамину голову к подушке и спросила шепотом: — Это потому, что я толстая?
— Ах, Эм! — Голос у мамы сорвался, как будто она готова была заплакать. — Ты совсем не толстая, сердечко мое! Это просто подростковый щенячий жирок.
— У меня всю жизнь подростковый жирок. Помнишь мои детские снимки? Я там похожа на борца сумо!
— Ерунда!
— И сейчас я точно так же похожа на борца сумо. Это просто нечестно, вы-то все такие стройные. Особенно ты, мама.
Я взялась за ее тоненькое запястье своими здоровущими пальцами, похожими на розовые сосиски. Мне показалось, что мамины косточки могут в любую минуту переломиться у меня в руке, как та куриная дужка.
— Мама, ты так похудела… Ты не болеешь?
— Конечно нет!
— Ты уверена? Ой, мама, я так за тебя беспокоюсь!
— Милая ты моя маленькая паникерша! Не надо все время беспокоиться, Эм. Ты же просто девочка. А мама у нас в семье — я. Мне и полагается за всех беспокоиться, а совсем не тебе. Ну-ка, где у нас Балерина?
Мама надела Балерину на руку и пощекотала мне шею ее рожками.
— Не вешай носа, Эм! Улыбочку! Тебе тоже нужно иногда веселиться.
В понедельник на следующей неделе было Первое мая. У нас с Витой и Максиком не было занятий в школе. У мамы с бабушкой на работе был выходной.
— Сегодня в Кингстауне Зеленая ярмарка, — сказала мама. — Сходим посмотрим, как там и что?
— Зеленая ярмарка? — повторила я. Мне представились изумрудно-зеленые карусели, нефритовое колесо обозрения, оливковые автомобильчики, мятного цвета сахарная вата, чипсы цвета шалфея и яблочно-зеленое мороженое. — Это что, там все-все зеленое? Bay!
— Говори по-человечески, Эм, будь добра, — сказала бабушка. — И не идиотничай; конечно, там все не зеленого цвета. Скорее серо-буро-малинового, если вас интересует мое мнение.
— Она называется зеленой, потому что посвящена проблемам экологии, — сказала мама.
— Толпы хиппи, цыган, пьяниц и наркоманов, — хмыкнула бабушка. — С ума ты, что ли, сошла — тащить туда детей. Не понимаю, что с тобой делается. Я-то старалась вырастить тебя нормальным человеком, а ты связалась с первым подвернувшимся проходимцем…
— Мама!
— Вот и посмотри, чего ты добилась: даже в колледж не смогла поступить, осталась с ребенком на руках, а потом еще втюрилась в своего шаромыжника Фрэнки, нарожала еще детей себе на голову и работаешь-то не в какой-нибудь приличной парикмахерской, а в задрипанной трущобе, в этом своем Розовом дворце!