Изначально интернет воспринимался как крайнее, практически абсолютное воплощение ключевой либеральной ценности – свободы слова и доступа к информации. Он дал возможность любому человеку публично высказываться в любой момент по любой теме и в любом жанре, а также искать и во многих случаях быстро находить практически любую интересующую его информацию. Как отмечает в этой связи саратовский исследователь проблем информационного общества Андрей Крайнов, информационные технологии «на заре своего становления были призваны сделать человека свободным. Глобальная сеть Интернет является наиболее ярким воплощением этой свободы»[427].
Помимо этого интернет, казалось, в одночасье сломал все границы межличностного общения – в любой момент стало возможным не просто позвонить любому человеку, находящемуся по сути в любой точке земного шара, но и увидеть его «живьём». Сбылась сказочная мечта моего поколения о «видеотелефонах», которая в пору моего детства представала разве что в виде фантастических картинок в детских журналах – помню одну из таких, где мышка звонит по видеотелефону кошке и радуется тому, что может запросто говорить ей что угодно, оставаясь при этом в полной безопасности.
Сеть позволила создавать самые разнообразные сообщества по интересам, способные существовать в виде сайтов, форумов, групп, чатов и т. п.
Однако именно интернет, призванный, как казалось, окончательно освободить человека, в реальности нанёс «большой либеральной вере» несколько мощных нокдаунов. Именно эти оглушающие удары (а не атака террористов на башни-близнецы и не прочие внешние вызовы, о чём уже было сказано выше) выбили у западной цивилизации психологическую почву из-под ног, породив – вместо оптимистической картины «светлого завтра» и уверенности в своей культурной образцовости – тревожно-невротичную неопределённость и растерянность.
Чем же именно Глобальная сеть разнервировала людей до такой степени, что они не только перестали верить в добрую сказку о «конце истории», но вообще отказались от поклонения Свободе, как некогда римляне отреклись от поклонения Юпитеру? И вместо этого стали пугать себя страшными видениями грядущего «конца света», который случится / если случится, то исключительно по причине «злоупотребления свободой»? Что же это за предательские неврозогенные сводящие с ума «удары в спину», которые дитя глобального либерализма – интернет – нанёс и продолжает наносить своему родителю?
Удар 1. Постинформационный
Тот факт, что постинформационное общество (главная особенность которого – то, что циркулирующие в нём «не заслуживающие доверия сведения постоянно превалируют над точными»[428]) создаёт устойчивые проблемы для человеческой психики, был уже многократно отмечен в исследованиях, посвящённых анализу современного социально-информационного пространства.
Также уже общим местом стало то, что кульминационная фаза в развитии постинформационного общества – эпоха интернета – оказалась в этом плане особенно вирулентной, поскольку у пользователя, ежедневно поглощающего сетевую информацию в гигантских объёмах, «возникают разного рода проблемы как физического, так и психологического плана»[429].
Специальному научному рассмотрению эта проблематика подверглась в междисциплинарных работах психиатров и историков, также отметивших тот факт, что неврозогенность постинформационного общества достигла своей кульминационной фазы именно в эпоху сетевой мультимедийности:
«Эпоха постинформационного (перенасыщенного информацией) общества, возникшего в конце XX века и достигшего пика своего развития в период тотального распространения мультимедийных средств массовых коммуникаций, создаёт в массовом сознании особенно благоприятную среду для развития <…> патологических тенденций. Переизбыток массовой информации, исходящей из многочисленных и идейно многовекторных источников, непрерывно колеблет, деформирует и деконструирует социальные нормы и ценности, фактически не давая им возможности прочно закрепиться в коллективном сознании общества. Ситуация дополнительно усугубляется тем, что как индивидуум, так и общество в целом сталкиваются с нескончаемым потоком новостей, далеко не все из которых более или менее достоверно отражают появление новых феноменов. Значительная часть новостного потока представляет собой, в терминологии Jean Baudrillard, симулякры, то есть информационные пустышки»[430].
Эмиль Нольде. Натюрморт с масками III (1911)
Как отмечалось далее в цитированной статье, всё вышеперечисленное порождало, и чем дальше, тем более интенсивно порождает эффект глобального информационного хаоса и профанации различных общественных представлений, формируя в обществе патологическую ситуацию константной «аномии», в свою очередь, провоцирующую общественный дистресс, обусловленный «мерцанием» и непрерывным изменением общественных «правил игры»[431].
Беспрецедентный по плотности, бесструктурности и «миражности» постинформационный водоворот (которого просто не существовало в предшествующие исторические эпохи) человеческий мозг зачастую не в состоянии не только полноценно аналитически структурировать и переварить, но даже хотя бы приблизительно охватить «по контурам»:
«…рулит мутный сетевой инфо-водоворот, в котором тонут остатки смыслов – фактологических и моральных»[432]; «В итоге в массовом сознании формируется образ настоящего как “вечно переходного периода“, притом переходного в неизвестном направлении»[433].
Британский социолог, профессор Лидского университета Зигмунт Бауман, исследовавший общество эпохи модерна и постмодерна (оно же постиндустриальное и постинформационное), ещё в 2000 г., у порога наступающей «сетевой эры», опубликовал книгу, хотя и посвящённую предшествующей эпохе, но главная мысль и яркое название которой – «Текучая современность»[434] – по сути предвосхитили социо-кибернетическую суть времени, рождённого интернетом.
Созданная интернет-эпохой институционально стрессогенная ситуация стимулировала бурное разрастание в обществе – в качестве «защитных механизмов» – иррациональных и мифологических представлений: «…затруднённость процесса рационального усвоения устоявшихся идейно-поведенческих норм и паттернов даёт стимул развитию в обществе иррациональных – мифологических механизмов восприятия действительности и осмысления индивидуумом своего места в ней».
Таким образом, формально декларируя приверженность принципам рационализма и прагматизма, современное общество по сути «”скатывается“ в ментальный иррационализм»[435].
Весь этот порождаемый интернет-сетями непрерывно «наматывающийся» ком неврозогенных факторов ведёт к развитию в обществе нарастающей тревоги: «В силу <…> противоречивости между стремлением социума, с одной стороны, оставаться в рамках дискурсивного, логически обоснованного мышления, а с другой – компенсировать недостаток целостности мироощущения усилением мифологичности своего сознания, происходит массовое нарастание тревожных настроений и переживаний»[436].
В свою очередь, данный тревожный вектор направляет процесс непрерывной мутации социальных мифов в сторону иррационального алармизма, агрессивности и тяготения к доминированию воинствующе антинаучных (вариант – научно не подтверждённых) доктрин в многочисленных общественных дискурсах, а также к упрощённо-директивным и разжигающим межгрупповую ненависть решениям сложных социальных и международных проблем.
С особой яркостью это проявилось в ситуации пандемии (а также в ходе дальнейшего многовекторного конфликтного развития международных событий). Антрополог Александра Архипова проиллюстрировала это на примере сетевого фольклора, связанного с конфликтом людей, верящих в прививки от коронавируса – и отрицающих их позитивный смысл:
«И сторонники, и противники вакцины считают обязательную вакцинацию проявлением новой сегрегации.
Для противников вакцин это один из основных страхов, и, чтобы его выразить, они используют в своих текстах и протестах метафоры геноцида, Холокоста, войны. С начала ноября 2021-го по всей стране проходят протестные акции против введения обязательных QR-кодов для посещения общественных мест. Протестующие делают всё, чтобы напомнить через военные тропы о нежелательности такого действия. Они собираются у мест массовых расстрелов, поют “Священную войну” и другие песни Великой Отечественной, надевают жёлтые звезды и подают властям петиции, в которых регулярно звучит слово “геноцид”. <…>
Сторонники вакцинации тоже касаются этой темы, хотя не так явно, причём в некоторых текстах сегрегация оказывается желательным действием. “Ваксеры” распространяют довольно жестокие мемы и шутки, в которых противники вакцинации оказываются высланы, умрут от болезни или будут расстреляны…»[437].
В целом интернет-эпоха породила самый настоящий неврозогенный и – как следствие – конфликтогенный бум эзотерики, конспирологии, дилетантской экспертизы вплоть до фактического мракобесия в самых широких сферах – от медицинско-бытовых и до вселенско-космических[438]. Также в этих условиях начали стремительно разрастаться «политические мифы, создающие благоприятные условия для манипулирования общественным сознанием и наблюдаемой во всём мире ”ползучей“ дегуманизации политических идеологий и практик»[439]