Я рассказал, а в конце спросил:
— Мне вот только твое поведение не совсем понятно — то ты носишься со мной, как с маленьким, а тут тебя и не видно было?
Валера ухмыльнулся и ответил:
— Не стали бы они внутри дискотеки ничего устраивать, там охраны полно, а значит попытались бы выманить тебя на улицу под предлогом честного пацанского выяснения отношений, где и уделали бы тебя втроем, а путь туда лежал как раз через мой стол. На сколько я тебя знаю, такой глупости, как поход на улицу, ты бы не сделал, даже перед бабой. Позвать для разбора меня или охрану, которая тебя знает и однозначно за тебя впряжется, ты не будешь, у тебя есть оружие пострашнее — твои способности. Прикинув, таким образом, хрен к носу, я уселся поудобнее и приготовился смотреть шоу! — Валера опять ухмыльнулся. — И ты, Алексей, меня не подвёл! С честью выдержал боевое крещение! Даже меня в десяти метрах слегка зацепило! А с каким удовольствием я наблюдал, как эта троица, чуть не обделавшись, на выход поскакала! — он заржал. Отсмеявшись, Валера продолжил. — Но, как завещал вечно живой — учёт и контроль, вот главное! Мало ли, что они там на выходе могли удумать… Пришлось пацанчикам слегка по организмам настучать, размялся хоть чутка!
— Они живы, Валера? — давясь от смеха, поинтересовался я.
— Да что им будет, болезным, бил сильно, но аккуратно! — хмыкнул он.
В профилактории ремонт шёл полным ходом, не прекращаясь даже в выходные. Рядом с главным зданием были навалены кучи строительного мусора, которые загружались экскаватором в подъезжающие «Камазы». Со слов директора, всё, что было нужно, ударными темпами внутри корпуса уже убрали, архитектор чистовые планы строителям передал, внутрянку начнут делать на следующей неделе.
— Пошли, студент, прогуляемся. — сказал мне Матанцев после того, как мы, с важным видом, походили с ним вокруг стройки. — Валера передал мне ваш разговор, в целом я с тобой согласен, но давай ещё раз пробежимся по деталям.
Мы «пробежались по деталям».
— Виктор Петрович, и последнее. Если вы одобряете кандидатуру Светланы, то ей, какое-то время, придётся стажироваться у моей мамы, но там хватит и одного дня, и идти на курсы компьютерной грамотности, пора создавать свою базу данных, которая и вам, как мне кажется, пригодится. Кроме того, в эту базу надо занести и клиентов нашего Айболита.
— Добро, Алексей, в общем и целом полностью с тобой согласен. Как я понимаю, осталось дело за малым — заручится согласием этой твоей Светланы и обкатать её в условиях, так сказать, приближенным к боевым? — Матанцев посмотрел на меня вопросительно.
— Да, Виктор Петрович. — кивнул я. — И позвольте этой стороной нашего бизнеса, я имею ввиду то, что мы обсудили, пока заняться мне, а то скучно становится…
— Похвальное рвение, молодой человек, похвальное! — хмыкнул Матанцев. — Дерзай! А теперь по остальным нашим делам. Как мне доложил Володя, вы с ним по аккумуляторному заводу порешали?
— Да.
— Вот и славно! Теперь по банку. Знающие люди подтвердили, что дело это хорошее и зело прибыльное, а банковскую лицензию сейчас не получает только ленивый, главное, чтоб бабки были, но бабки хорошие — ближе к полутора миллионам баксов собственного капитала. У нас с тобой таких денег нет, но вскоре могут появиться. — он выразительно на меня посмотрел. — А по сему, ждём этого чудного момента и начинаем шуршать по поводу здания банка и лицензии, благо что скоро должничков в Москве, с твоей помощью, должно прибавиться! — Матанцев ухмыльнулся.
— Я понял, Виктор Петрович.
По дороге из Сысерти домой, я сказал Валере:
— Кандидатура Светланы Матанцевым согласована, надо встречаться и разговаривать. Есть предложение — сделать это сегодня, тем более, как я понимаю, девчонки сегодня после ночевой.
— Такие встречи мне нравятся. — улыбнулся Валера. — Сейчас до телефона доберёмся и позвоним.
К шести часам вечера Валера приехал ко мне на съёмную квартиру с Ниной и Светой, которая с порога кинулась мне на шею.
— Я соскучилась, Лёшка! Что у тебя там за проблемы в учёбе, которые мешают нам встречаться почаще, а? — прошептала она мне на ухо.
— Да… — я махнул рукой, показывая, что эти проблемы не стоят её внимания.
Весь вечер я анализировал поведение Светы с точки зрения работы, которую ей хотел предложить, кроме того, мной не осталось незамеченным повышенное внимание Валеры к девушке, повод, как я и предполагал, оказался тот же:
— Мне кажется, она точно подойдёт. — негромко сказал мне он, когда они с Ниной от нас уезжали.
После того, как мы убрали остатки пиршества, Света предложила:
— Давай в душ сходим вместе?
«А как же Женя? — пискнула совесть и тут же сама себе и ответила. — Женя дома, сегодня с ней по телефону разговаривали, всё у нас будет хорошо!»
— Свет, а ты уверена, что нам удастся помыться? — улыбнулся я, стягивая футболку.
— Не уверена. — она расстегнула джинсы, повернулась ко мне спиной, и, характерными движениями профессиональной стриптизёрши, начала их снимать.
После того, как джинсы оказались у неё в руках, этот предмет одежды полетел в меня, как и рубашка, бюстгальтер и трусишки. Я, как порядочный, пойманную одежду расправлял и вешал на соседний стул, умудряясь делать это на ощупь, не отрывая от Светы вожделеющего взгляда.
До ванной мы всё-таки дошли, но помыться удалось только со второй попытки.
— Я очень соскучилась! — прошептала мне Света, когда мы лежали на диване, успев сходить в душ ещё раз.
— И я. — а про себя добавил — «как выясняется…», и продолжил. — Свет, у меня к тебе есть серьёзный разговор. — я почувствовал, как девушка напряглась.
Эта фраза, хоть и носит все признаки штампа, всегда производит на вашего оппонента какое-то магическое действие, в каких бы вариантах вы её не произносили: «Нам надо серьёзно поговорить», «У меня для тебя есть серьёзный разговор», и так далее. Он напрягается, мгновенно вспоминаются все «косяки» за последнее время, от такого разговора человек не ждёт ничего хорошего. Бывает и такое, что после этой волшебной фразы, собеседник начинает выливать на вас такие потоки откровений, что в пору за голову хвататься, особенно это касается детей. Вот и Света не стала исключением:
— Лёша, ты меня бросаешь? — всхлипнула она и обняла ещё крепче. — Только не бросай, я от тебя ничего не требую, не прошу! Можно мне хоть иногда быть с тобой рядом!
— Мать, ты что несёшь? Ты вообще о чём? — обалдел я от такого неожиданного напора.
— Я же чувствую, что ты ко мне охладел в последнее время, мы стали реже встречаться, Нинка и та с Валерой чаще видится, чем я с тобой! — уже не так истерично и с нотками уверенности заявила Света.
Бл@дь, ну почему, если тебя что-то напрягает, нельзя спросить прямо? Вот мы и «вымораживаем» друг друга, что в дружбе, что в отношениях, что на работе и в бизнесе. Такое ощущение, что копим «косяки» про запас, чтобы в момент последнего объяснения, перед окончательным разрывом отношений, вывалить всё сразу, получая удовольствие от того, что я «хороший», а ты… (дальше идёт перечисление «косяков»).
— Света, а ты помнишь, где лежит твоя моя футболка? — спросил я спокойно.
— Помню. — тихо ответила она.
— Сейчас ты встаёшь, одеваешь её и идёшь на кухню готовить нам чай. — продолжил я.
Девушка резво сползла с дивана, нашла футболку, натянула её и исчезла на кухне. Я тоже, в свою очередь, одел домашние штаны и футболку, прежде чем заявиться на кухню к Свете для анонсированного серьёзного разговора.
— Ну что, Светлана, свет очей моих, слушаю все твои накопившиеся претензии. Говорю сразу, бросать тебя я не собираюсь. — я устроился за кухонным столом напротив девушки, сидящей в позе примерной школьницы.
Пару минут она хранила молчание, а потом её прорвало:
— Ты всегда относился ко мне хорошо, ни разу я слышала от тебя упрёка за моё прошлое! Поверь, я это очень ценю! За всё это время тебе ни разу не изменила, хотя предложения поступают постоянно! — у неё из глаз выступили слёзы, которые она смахнула рукой. — И вот, в какой-то момент, я подумала, что у нас с тобой может что-то получится, но ты пропадаешь на две недели… А сейчас ты мне заявляешь, что у тебя ко мне серьёзный разговор! Что я должна подумать, дурак бесчувственный? — слёзы текли ручьём, и она заплакала навзрыд.
Спокойно, Алексей, надо немножко подождать, бросаться утешать прямо сейчас — большая ошибка.
Когда всхлипы перестали быть частыми, я спросил:
— Это всё, или ещё что-нибудь добавишь?
— Всё. — услышал я.
— Тогда иди умойся в ванную и возвращайся, а я пока чай налью.
Пока Света умывалась, я налил нам чай.
— Не смотри на меня! — заявила она мне, вернувшись.
— Хорошо. — улыбнулся я и опустил глаза в кружку. — Говорить-то можно?
— Можно. — буркнула она.
— Отлично. Поговорить я хотел совсем о другом, но ты подняла тему, без которой последующий разговор был бы не полным. — я сделал паузу и отпил чая. — Свет, мне семнадцать лет, у меня тестостерон прёт, стояк от каждой короткой юбки и сисек, просвечивающих через блузку! Я физически не смогу быть тебе верен! Ты понимаешь о чём я говорю?
— Понимаю. — вздохнула она.
— Я, как и ты, очень ценю наши с тобой отношения, надеюсь этот факт не вызывает у тебя сомнений?
— Не вызывает.
— А посему, давай не будем усложнять и что-то придумывать, а оставим всё как есть, время покажет. Согласна?
— Согласна. — опять вздохнула она.
Теперь наступило время немного разрядить обстановку, и я протянул Свете оттопыренный мизинчик.
— Мир?
— Мир. — зацеп получился крепкий.
Но и этого было мало.
— Иди ко мне! — потянул я «зацеп» к себе.
Светлана, освободив свой мизинчик, мигом оказалась у меня на коленях.
— Так о чём ты там хотел поговорить? — уже игриво спросила она, покусывая меня за ухо.
— О твоей дальнейшей жизни. — ответил я.