– «Везёт Лёшке!» – завистливо протянул Гудин.
– «Алексей везунчик – потому, что он возит!» – несколько успокоил того Платон.
И действительно, Алексей шустрил, и не только по работе и в своих делах, но и в словах, часто поддерживая шутливую атмосферу, помогавшую их коллективу работать легко, весело и непринуждённо. Когда Платон задержался с отпиранием изнутри двери из полуподвала склада на улицу, где ждали с грузом Алексей и Гудин, раздался их нетерпеливый стук в дверь.
– «Кто там?» – задал игривый тон Платон.
– «Сто грамм!» – пропищал за дверью, принявший правила игры Гудин.
– «А мы ждали килограмм!» – неожиданно продолжил Платон, нарочно затягивая ожидание.
– «А если почтальон Печкин?!» – вмешался, ещё не забывший детскую тематику, трижды отец – Алексей.
– «Тогда нам нужен Александр Овечкин!» – отпарировал болельщик хоккейного «Динамо» Платон.
– «Здравствуйте, господа-товарищи!» – пошутил в другой раз со своими коллегами-мужчинами Платон.
– «Платон! Ты чего это? Какие теперь товарищи?!» – удивился Гудин.
– «Только тамбовские волки!» – злопыхнул Алексей.
– «Хорошо! Здравствуйте, господа-тамбовские волки!» – поправился Платон, уязвляя самолюбивых.
И тут же он безнаказанно ещё раз уел своих коллег:
– «Мужчина, не отслуживший в армии, неполноценен, как гражданин!».
На что не служивший срочной службы в СА Алексей сразу прореагировал, как бы оправдываясь и набивая себе цену.
Тут же Алексей неожиданно рассказал коллегам, что в бытность студентом его проверяли на пригодность работы в разведке, и он прошёл проверку с резолюцией работать в Германии. Но он, как человек творческий, гениальный, якобы отказался от их предложения, не желая всю жизнь кому-то подчиняться и от кого-то зависеть.
Вскоре после этого Платон, воспользовавшись отсутствием Алексея, поделился с коллегами своими весьма большими сомнениями по поводу этого.
– «Очень странный вывод! Я бы, например, будучи сотрудником западногерманской контрразведки «Ведомства по охране конституции» раскрыл бы и разоблачил Алексея ещё в дальнем поезде по пути в Германию.
Достаточно было бы ему сходить в туалет, или где-то посморкаться, утереться рукавом, а уж тем более при приёме пищи в купе, или ещё хуже – в вагоне ресторане – тогда уж вообще! Сразу бы понял, что это «Русиш шваль».
И назовись ты хоть Конрадом Аденауэром, хоть Людвигом Эрхардом, или даже Вили Брандтом, всё равно наш Гюнтер Гийом был бы сразу разоблачён!».
Объяснив не знавшим или забывшим коллегам, – делающим вид, что они знают этих людей, – кто это такие, Платон продолжил:
– «И никакая разведшкола не научила бы Алексея аккуратности и, тем более, немецкой педантичности. Ведь каждая клеточка его тела просто пронизана… разгильдяйством!
Единственное, чтобы я ему действительно бы доверил, так это работу в аналитическом отделе с анализом немецкой научно-технической информации. Причём только технической! И ни в коей мере не политической, да и то не одному, а в коллективе, под контролем!».
Иван Гаврилович Гудин согласно закивал Платону, не удержавшись от своего комментария:
– «Так по нему же видно, что он рыжий еврей! Какая тут к чёрту Германия?!».
Платон тут же подыграл ему:
– «Уж если кто бы и смог работать в разведке, так это Гаврилыч! Причём агентом влияния!».
– «Ха-ха-ха!» – выдал самодовольный Иван… Адольфович.
И через несколько минут, уже успокоившись, подумав о чём-то своём, Гудин задал Платону весьма пространный вопрос:
– «Платон! Ты слышал? Многие евреи, особенно выходцы из бывшего СССР, уезжают из Израиля в другие страны! Непонятно, почему?».
– «Так всё как раз понятно! Обманывать там стало трудно, да и некого – разложил всё по полочкам и на лопатки Платон, с сарказмом добавив:
– «Как тут не бейся головой об… асфальт, и слюной… не жиклераж?!».
Иногда старички, националист и национал-социалист, потихоньку издевались над полукровком.
– «Фу, голова садовая, забыл взять!» – неказисто оправдывался Алексей Ляпунов после очередного своего ляпа.
– «А кто бы сомневался!» – тут же вставил фитиль Гудин.
– «Может даже огородная!» – сразу зажёг его Платон.
– «Это круто!» – скрыл свою обиду Алексей.
– «Это люто!» – не дал ему успокоиться Гудин.
Но и Алексей никогда в долгу не оставался.
На реплику Гудина по поводу его хамства:
– «А это уже удар ниже пояса!».
Алексей неожиданно схамил старшему:
– «По яйцам, что ли?!».
А на попытку принизить Алексея перед Платоном, Гудин подучил новый отпор местного гения:
– «Так у него звание почище твоего будет!» – поначалу пытался он уесть молодого.
– «Какое?» – уже сразу обиженно насторожился тот.
– «Почётный… трахарь России!» – ввёл Гудин в оцепенение Алексея и новое звание.
– «Он и иностранку подчивал…» – сразу добавил Иван Гаврилович дополнительный аргумент.
– «Яичницей, что ли?!» – нашёлся молодой, находчивый и нахальный.
Но смеху над Алексеем или над его шутками хватало и без этого:
– «Первый… клин… боком!» – не то оговорился, не то пошутил Алексей.
С покупкой иномарки он стал немного важничать.
Когда человек садится за руль, у него тоже меняется его качество, тем более психология. Он чувствует себя величественно и более защищённым.
Теперь он ощущал себя настоящим клерком, офисной интеллигенцией, причём привилегированной, элитной, и даже, может быть, элитарной.
Молодые представители элитной, или элитарной офисной интеллигенции были вполне нормальными людьми, но, и как все, немного шизофрениками.
Но периодически, то ли от усталости, толи от раздражения, а может и от зависти, отягощённой неправильным питанием и беспорядочным, а может даже непорядочным, образом жизни, Алексей всё же иногда срывался на своих коллегах мужчинах, причём мелкой пакостью и элементарной жидовской подлостью. При обсуждении стариками какого-то нового понравившегося им фильма, он безапелляционно заявил им:
– «А в этом фильме совсем мозгов нет! Ни у автора, ни у героев!» – словно намекал он на отсутствие оных и у своих коллег.
Уже оставшись без вышедшего от них третьего лишнего, Гудин поделился с Платоном своей болью, говоря о Лёшке:
– «Он уже зазвездился, забронзовел!».
– «Да! Он тоже заслуженный папаша, или, как ты сказал, заслуженный трахарь России! Так?!» – внёс свою лепту в обсуждение нового звания Платон.
– «Да, пожалуй!» – согласился Иван Гаврилович.
– «Он и детей своих воспитывает…, как и ты!» – тонко подколол соглашателя Платон.
– «Ну, что ты!» – возмутился оскорблённый этим сравнением, Гудин.
И действительно, подколка имела под собой некоторое основание.
Алексей учил своего старшего сына игре на скрипке. Этим он хотел поднять культуру старшего в высоком смысле слова. Но он совершенно не обучил его элементарным правилам общения с окружающими, потому, что сам был с ними не в ладах.
Даже, входя в помещение, где сидели одни взрослые люди, Арсений никогда не здоровался и вообще молчал, как будто кругом была пустота.
Поэтому этот, может быть и одарённый мальчик, казался простым дебилом.
И недаром говорится, что яблоко от яблони недалеко катится!
Почти аналогичная ситуация была и у Алексея с его отцом, с той лишь разницей, что старший Ляпунов давал младшему, что сам мог, умел и хотел, но далеко не всё, что надо было бы дать.
Валентин Данилович Ляпунов в своё время с необыкновенной жёсткой целеустремлённостью и деловитостью провинциала начал вторгаться в мир аборигенов, завоёвывая и своё место под Солнцем, отвоёвывая у москвичей их места под Солнцем, принадлежавшие им по праву рождения.
Ведь недаром лучшие из провинциалов, прежде всего в интеллектуальном, морально-этическом и культурном плане, органически вливались в эту новую для них среду, внося не только свою лепту и свежую кровь, но даже и шарм, делая жизнь москвичей насыщенней и ярче.
А самые сильные из них – носители не только российской, но и мировой культуры и интеллекта, своим примером и повседневной жизнью укрепляли культурный, научный и морально-психологический стержень москвичей.
И теперь уже В.Д. Ляпунов простой непростой деревенский парень, пробился в интеллектуальную элиту общества. Его лицо уже выражало своё осознанное величие.
Оно же передалось по наследству и его сыну. Но, к счастью, надменность Алексея проявлялась лишь эпизодически.
Как всегда, радевший за дело Платон, несколько раз говорил ему, а для страховки ещё и Надежде, что пора подвезти на склад тару и компоненты для упаковки товара.
Но Алексей и в ус не дул, думая, наверно, фигли ты мне указываешь, ведь начальник есть!
В результате от нехватки каких-либо компонентов часто задерживалась доставка заказов некоторым потребителям.
Со временем Платон плюнул на это – а мне больше всех, что ли надо?! – и стал говорить о возникающих проблемах только по одному разу, сначала Алексею, потом Надежде, ожидая очередного срыва или задержки, что, впрочем, пока никак не отражалось, во всяком случае, на его личном доходе.
Более того, периодически проявлялась, граничащая с хамством, говнистость Алексея, во всяком случае, по отношению к Платону.
Как-то раз Алексей надолго, больше двух часов, заигрался на компьютере в шарики, идя на рекорд.
Вскоре Надежда Сергеевна попросила его вдвоём вместе с Гаврилычем отвезти на тележке тяжёлые коробки с хламом на помойку. Но Алексей, видимо очень забывшись, неожиданно предложил для этого кандидатуру занятого работой Платона:
– «А он сейчас… кроссворд разгадывает! Почему бы его не попросить?!»