Тут же вмешался и муж:
– «А я тоже недавно был в поликлинике. Ну, для оформления справки на вождение зашёл к невропатологу. Как водится, разговорились с врачом, и он мне говорит: Как Вы знаете, расшатываются даже механические соединения, а не только нервы! А предрасположенность к заболеваниям есть у всех живых людей! Но Вы здоровы, как конь!».
– «А! Это, который работает в нашем институте питания?» – ехидно переспросила Варвара.
Егор слегка замялся, внимательно всматриваясь в лицо жены, прошептав с улыбкой:
– «А ты у меня, оказывается, красавица!».
– «Да! Красота с годами не уходит, а только прячется!».
– «Ну, ладно! Поеду свою искать!» – подхватил шутку Платон, прощаясь со свояками.
Придя домой, он застал Ксению, смотрящую «МузТВ»:
– «Опять свою тёзку, Блевантинку в шоколаде смотришь?».
Та, смутившись, тут же переключила канал, начав расспрашивать мужа о его сегодняшней работе.
Платон, сев рядом на диван, кратко рассказал.
– «А почему сегодня тебе помогал Гаврилыч?» – удивилась такой прыти шильника жена.
– «Так больше некому! А на безрыбье и… Гаврилыч – рак!» – объяснил ей сложившийся клёв муж.
Видимо представив эту картину, Ксения вдруг выпалила:
– «Спасибо! Меня от твоих слов чуть не вырвало!».
– «Пожалуйста! На здоровье!» – удивился Платон.
Как всегда, тут же на колени Платона взгромоздились обе кошки, а к Ксении прыгнул кот.
– «Брысь, козёл!» – прогнала она, невольно оцарапавшего её Тишку.
В этот же момент с колен Платона спрыгнула одна из кошек – самая старшая, мать всех остальных – Юлька.
Она сладко потянулась и пошла за обиженным котом-сыночком. Платон удивился её поведению:
– «Да это ж не тебя позвали!?».
Тут же Ксения объяснила Платону:
– «Так после родов, кот теперь будет опять мать трахать! Прям разврат какой-то!?».
– «Египетский!» – добавил писатель-историк.
Вскоре на кухню пришёл Иннокентий и попросил у отца денег на школу.
Платон удивился новой, большей, чем ранее, сумме, на что отпрыск без тени смущения и сомнения, безапелляционно ответил:
– «Пап, а у нас в школе инфляция!».
Разоружённый такой откровенностью, отец тут же отстегнул искомое для своего находчивого чада – будущего юриста-экономиста, и прошёл в туалет.
Всё ещё смеясь над разговором с Кешей, увлечённый своими мыслями, расслабившийся Платон, садясь на унитаз, непроизвольно издал протяжный звонкий гудок.
Пытаясь хоть как-то выйти из неожиданно прозвучавшей ситуации и реабилитироваться перед домашними, Платон громко попросил:
– «Перезвоните попозже!».
По дикому хохоту Иннокентия и тихим смешкам Ксении Платон понял, что все его сигналы были приняты.
За ужином Ксения неожиданно пожаловалась мужу:
– «Я сегодня купила фаршированные баклажаны в аджике. Такое говно!».
И после минутной паузы неожиданно предложила:
– «На! Ешь!».
А поздно вечером Ксения подсела к рано заснувшему, уставшему ребёнку и осторожно гладя того по волосам, проговорилась мужу:
– Ну, вот! Теперь, когда он спит, с ним можно и по-человечески поговорить!».
Развеселившиеся супруги на этот раз в постель завалились синхронно.
Тут же игривость настроения Платона переместилась ниже…
– «Отстань!» – отмахнулась Ксения нетвёрдой рукою, ещё больше распаляя мужа…
Утром надо было встать раньше, так как предстояла большая и тяжёлая работа – совместная перегрузка товара.
Платон, как и сотни тысяч москвичей, ежедневно пользовался метро.
На этот раз на сиденье, около по обыкновению часто безмятежно дремавшего Платона, плюхнулась грузная дама, задев своими окороками его больной локоть и даже прищемив кожу с внешней стороны его правого бедра, к тому же без тени сомнения грубо заметившая пожилому интеллигенту:
– «Расселся тут!».
В возмущении от так бесцеремонно прерванного сладкого сна, Платон, постепенно просыпаясь и распаляясь, всё-таки не удержался и съязвил:
– «Неужели Вам трудно попасть на место своей… жопой?!».
В ответ удивлённо-возмущённая женщина начала что-то бурчать невразумительное, продолжая работать тазом, втискивая на сиденье теоретически не втискиваемое. Тогда Платон ошарашил её ещё и своим точным выводом:
– «А, понятно! Ваша жопа давно уже потеряла целкость!».
Некоторое время, не нашедшаяся сразу что ответить, невольная его собеседница раздумывала, но потом гневно отпарировала:
– «А, Вы – свою совесть!».
– «Зато Вы её теперь нашли!» – подивился своей находчивости Платон.
Возмущённая, обиженная и оскорблённая попутчица вскоре встала на выход. Платону стало искренне жаль толстушку. Она же не нарочно! И он бросил вслед уходящей:
– «Извините! Я не хотел Вас обидеть!».
Тут же на её место сел довольно грузный мужчина.
Но, к удивлению Платона, он совершенно не коснулся его тела. Более того, между ними на сиденье просматривалась даже щель.
Да! Всё-таки прав я был, по поводу потери той жопой своей целкости! – саркастически и философски подытожил свою молчаливую мысль Платон.
На трамвайной остановке ему встретился, обыкновенно опаздывавший на работу, Иван Гаврилович Гудин.
– «Куда в такую рань нас подняла Надька?! Она у нас не Павлова, а… Зверева!» – высказался обиженно отставной доцент о начальнице.
Уже сидя в трамвае, Платон и Гудин сначала почувствовали, а потом и невольно обратили внимание на девушку, державшую мокрый, сложенный зонт около их ещё не уставших ног. По нему интенсивно стекали увесистые, холодные капельки дождевой воды, попадая на ботинки и брюки невольных созерцателей такого глумления.
И те, не зная, как повежливее и оригинальнее отделаться от этой пакости, не придумали ничего другого, как словами Платона сначала объявить своей жертве-мучительнице:
– «Девушка! У Вас с конца капает!».
А потом уже громким голосом Гудина, желающего уточнить сказанное его незадачливым коллегой и парировать двусмысленность его выражения, невольно добить её:
– «Да нет! Это её зонтик писает!».
А после того, как опозоренная в страхе отшатнулась от старой парочки, Гудин не отстал, добивая её:
– «Девушка! А Вы что так напряглись?! Как будто перед первым посещением гинеколога!».
Лишь осуждающий взгляд пожилых женщин, сидевших поблизости, осадил старика-охальника.
На работе Платон и Гудин встретились с Алексеем и на его «Волге» поехали на встречу с грузом.
Платон, как периодически с ним случалось и ранее, закашлялся.
Сидящий за рулём Алексей, прекрасно зная, что тот кашляет от побочного действия постоянно им применяемых лекарств, и при этом никогда не болеет, с лёгкой подкалывающей издёвкой спросил:
– «Простудился?!».
Платон, привыкший к такому периодическому, подобному, детскому зубоскальству его молодого коллеги, кстати, приученного к этому им самим же, ответил одной из двух давно отработанных фраз:
– «Да, сифилис, проклятый замучил!».
Не желающий, как всегда, ни в чём уступать Платону Гудин, тут же встрял в их разговор:
– «Да, брось, ты! Какой сифилис? Чтоб им заразиться надо ох, как много иметь! А куда тебе?!», – после мгновенной паузы добавив:
– «…до меня!».
Он явно намекал на свои значительные половые способности и высокую врачебную квалификацию.
Но находчивый Платон сразу подставил под свой удар квази полового гангстера:
– «Так это ж воздушно-капельным путём…».
И не давая Ивану возразить на эту чушь, он тут же окончательно пригвоздил того к доске позора:
– «… от тебя!».
Заржавший от такого неожиданного окончания дискуссии, Алексей чуть было нечаянно не нажал на тормоз, и тут же схохмил сам:
– «Вы хоть заранее предупреждайте меня об этом!».
Но Иван Гаврилович опять решил сумничать:
– «Тише едешь…».
Но Платон его бесцеремонно перебил:
– «… с крышей будешь!».
– «Ха-ха-ха-ха!» – закатилась весёлая троица.
Вскоре они перегрузили товар с машины на машину и уставшие, но довольные втроём отбыли в офис.
Но по дороге, утомившийся Гудин, как обычно в таких случаях, начал цепляться к Платону, как будто тот являлся виновником его старческой немощи:
– «Сейчас приедем, и Надька нас поведёт в ресторан! Вот ты наешься! Ты же пожрать любишь!» – смаковал он предстоящую трапезу, брызжа слюной в направлении, не реагирующего на него и, как обычно, от безделья дремлющего Платона.
– «Ты только ей не говори, что было легко! А то ты всегда воображаешь: да делать было не фига втроём, я бы и один справился!» – продолжал он поучать и совестить уже не слышавшего его Платона.
После большой и тяжёлой работы Надежда Сергеевна действительно, по обыкновению, кроме небольшой премии участникам перегрузки, устраивала для всего коллектива и комплексный обед.
Это были или разнообразно большие закупки продуктов для обеда в офисе, или посещение дневного ресторана.
Вот и на этот раз она предложила сходить в ресторан «Дрова»:
– «Что-то у меня сегодня голова разболелась? Видимо, была какая-то природная катаклизьма?! Погода так колебается! Давайте сегодня сходим в ресторан! Выпить хочется! А то мне здесь есть уже обрыгло!».
Коллеги возбуждённо загалдели, предлагая различные варианты выпивки.
– «Да, нет! Пиво будем! Мы не прихо́тливые!» – бесцеремонно решила за всех начальница.
Но даже в этот, почти предпраздничный момент, Гудин не упустил случая, чтобы не уколоть и даже прилюдно не оскорбить, встающего с дивана, и освобождающего ему его рабочее место, Платона, ещё и наслаждаясь при этом своим остроумием:
– «Платон! Это от твоей жопы отпечаток на диване остался?».