– подсказал ему Платон.
Эта шутка вырвалась у Платона недаром. На протяжении последних лет его трижды вызывали в качестве свидетеля в различные следственные органы. Сначала в УБЭП, потом в Российскую и Московскую прокуратуры.
И везде следователей интересовал практически один и тот же вопрос о давнем участии Платона в создании, регистрации и продаже многочисленных новых ООО, некоторые из которых потом были использованы некими злоумышленниками для совершения различного рода экономических преступлений.
Вот и накануне утором ему пришлось задержаться, и опоздать на работу.
Привязанный к летней дачной электричке, Платон иногда и так, без исполнения гражданского долга, задерживался по утрам. Надежда знала об этом. Потому Платону стали непонятны её периодические поглядывания на часы при его с задержкой появлении на работе.
Постепенно неумело завуалированные Надеждины упрёки по поводу опозданий Платона стали его немного доставать.
Ещё давно, работая в другом офисе, в другой фирме, Платон отучил своего бывшего начальника смотреть на часы всякий раз, когда приходили на работу его подчинённые.
Тогда Платон тоже стал демонстративно смотреть на часы при входе к нему начальника, и не только при приходе его на работу.
Вскоре тот заметил необычные действия подчинённого и, не удержавшись, желая дать урок всем присутствующим, при свидетелях бесцеремонно спросил:
– «А что это Вы, Платон Петрович, всё время смотрите на часы, когда я к Вам вхожу в кабинет?».
– «А я обратил внимание, что Вы частенько поглядываете на часы. Значит, Вас интересует текущее время! Так почему бы мне не помочь Вам, сразу сообщив его при Вашем здесь появлении!» – тут же неожиданно для всех выпалил Платон.
– «Вам же лучше, да и нам проще!» – добавил он на молчаливое удивление шефа, под начавшиеся уже проявляться саркастические улыбочки коллег.
Почему-то в такие моменты и самый младший в их коллективе Алексей стал недружелюбно коситься на Платона. Видимо ему тоже иногда, но в большей мере, перепадало от начальницы за опоздания.
И, наконец, Алексей докатился до простой подлости, но изощрённой.
Накануне, согласно плану на следующий день, Надежда до обеда находилась у зубного врача, а Иван Гаврилович с утра должен был съездить в другую организацию за документами.
Алексей должен был к 10 часам уже привезти свой груз в другую фирму, а Платон с 10 часов – быть в офисе.
Но Платон с утра проводил Ксению в больницу, по её просьбе держа это пока в секрете.
Поэтому в офисе он появился только в половине двенадцатого, неожиданно застав там Алексея, раздражённо заканчивавшего возиться с их постоянным клиентом из Тулы Хайдаром Михайловичем.
Этот клиент, фанат биодобавок и здорового образа жизни, был особенно приятен в общении.
Хайдар в молодости был необыкновенно красив, как девушка, внешне напоминая удачного отпрыска восточного хана. Его жена Алла, иногда заменявшая в поездках мужа, была под стать ему. Даже в пятидесятилетнем возрасте они всё ещё смотрелись, как молодая парочка.
Ранее Хайдар работал корреспондентом местной газеты, был не только образован, но и очень хорошо воспитан, особенно культурен и приятен в общении, и необыкновенно аккуратен.
Увидев Платона, Алексей судорожно и даже со страхом выключил компьютер, на котором занимался своими делами, выгнал клиента с его биодобавками из офиса в помещение к Платону, сразу на ходу, оправдываясь, бурча под нос:
– «Пойдём разгружаться!».
Хотя это он должен был сделать давным-давно сам один, ибо груза было совсем мало.
Платон, конечно, не прореагировал на «указание» коллеги, продолжая переодеваться, беседую с Хайдаром Михайловичем, и одновременно ещё на ходу и подкрепляясь.
Закончив необходимые процедуры, запив пряники водой, оставив туляка упаковывать свой груз, Платон прошёл на склад, куда лишь только что спустился с улицы, от своей машины, якобы, давно торопящийся Алексей.
Платон успел лишь увидеть, как тот ставит первую коробку, видимо нарочно, за то, что Платон опоздал к разгрузке, так, чтобы загородить ему доступ к его другим коробкам.
Перспектива потом снова переносить все эти новые коробки на другое место естественно не могла понравиться никому.
И Платон, на этот раз, нисколько не боясь обидеть ранимого коллегу, сделал ему, как несмышлёному ребёнку, чёткое и твёрдое замечание в менторском стиле самого Алексея:
– «А коробки не надо сюда ставить! Они загородят подход к другим!».
С этими словами он взял уже поставленную Алексеем коробку и переставил в другое место, добавляя:
– «Лучше вот сюда! Отсюда и брать удобнее будет!».
Тут же он стал, как всегда, как заведующий складом, сам укладывать на место подаваемый Алексеем груз.
Быстро закончив разгрузку, оба вернулись в свои апартаменты. По пути Платон сделал «контрольный выстрел», спросив Алексея:
– «А ты деньги с клиента взял?».
Но в ответ от мимо проходившего хмурого Алексея – лишь тишина.
Тот в этот момент уже вешал в платяной шкаф свою рабочую куртку.
Тут же до Платона донёсся разговор туляка с Алексеем и предложение того забрать у него замену за давно взятый им в аренду у Платона большой, специальный пакет.
Хайдар Михайлович как всегда что-то оживлённо рассказывал, слишком медленно, как, наверно, показалось Алексею, многократно сворачивая этот такой безмерно огромный пакет.
И тут терпение молодого хама, всегда лицемерно пытавшегося выглядеть добропорядочным, лопнуло. Он с такой злостью и силой захлопнул дверцу несчастного шкафа, что та заглубилась во внутрь почти на две свои толщины и полностью заклинилась с полом и другой дверцей. И как только не разбились стёкла? Тут же он ворвался в свой офис и грохнулся в кресло, но уже за другой компьютер, начальницы.
Платон, сразу ничего не поняв, пытался открыть дверцу, но тщетно. Не за что было даже взяться.
Тут же, стоя в дверном проёме открытой двери офиса, он вполне дружелюбно и корректно обратился к Алексею:
– «Лёш! Ты так сильно закрыл дверцу шкафа, что даже я её не могу теперь открыть! Поди, открой!».
Уже уходя к себе, Платон, не веря своим ушам, впервые в жизни услышал официальный мат в исполнении Алексея, да ещё в присутствии посторонних, грубо брошенный, очевидно, в адрес туляка, но косвенно и в его адрес:
– «…затрахали меня Ваши пакеты и шкафы! Я к десяти должен быть в другой фирме!».
Не ожидая такой злости и хамства от молодого, зрелые клиент и Платон изумлённо переглянулись.
Платону тут же пришлось что-то пролепетать шутливое и невнятное, пытаясь как-то сохранить лицо и имидж своей фирмы.
Что-то вроде того, что парню сегодня, наверно, не дали, а деньги, наоборот, взяли. Не выспался мол, и прочее.
Алексей уехал. Уехал и сконфуженный, словно оплёванный, Хайдар Михайлович.
Вскоре пришёл Гудин, с которым Платон поделился увиденным и услышанным.
И всё было бы ничего, но вскоре по мобильнику позвонила Надежда, поинтересовавшись, всё ли в порядке, еле шевелившая губами, и бормоча что-то невнятное выходящим из заморозки языком.
Через час она явилась лично, и с порога при Ноне и Иване Гавриловиче объявила, что будет «ругаться на Платона» за то, что тот поздно пришёл на работу и сорвал поездку Алексею, а её замучили звонки на мобильник, на которые она при всём желании не могла ответить.
И хотя Надежда это сказала без зла и раздражения, у всех присутствовавших, уже давно привыкших к её ограниченности узким кругом лишь своих профессиональных знаний, это вызвало немалое удивление.
Платон тут же объяснил начальнице своё опоздание, якобы, сдачей анализов в поликлинике, и выразил удивление по поводу претензии к нему с её стороны, ибо его работа никак не была связана с работой Алексея.
Тут же Надежда, уже смягчившись, просторечно объявила:
– «Я хоть и ругаюсь на Вас, но вот тортик принесла!».
– «Хамство тортом не замажешь!» – почти на ухо Гудину прошептал Платон, вызывая у того кривую усмешку.
Чуть позже Платон с Гудиным уединились и разобрали ситуацию «по косточкам». В результате этого они пришли к единодушному выводу, что:
Во-первых, Алексей сам опоздал на работу.
Во-вторых, сразу сел за Интернет, сорвав телефонную связь клиентам с их ООО.
В-третьих, на его беду приехал клиент туляк, которого он вынужден был теперь обслужить.
Хотя Алексей вполне мог предложить Хайдару Михайловичу, как приехавшему без предварительной договорённости, подождать прихода Платона.
В-четвёртых, чтобы оправдать свои два срыва, Алексей свалил всё на Платона, заложив и подставив его, как опоздавшего, свалив на него всю вину, сообщив об этом несколько позже Надежде по мобильнику. А это уже явно пахло подлостью и жидовщиной.
Как привыкшая всегда потакать главному работнику и избаловавшая его, не имея способностей к аналитическому мышлению, та сразу ударилась в эмоции в неправильном направлении.
Этим она в этот раз весьма удивила не только Платона, но и всех свидетелей, очередной раз, подтвердив их предположение об отсутствии у неё всякого присутствия.
– «Во, гадёныш!» – возмущался Иван Гаврилович на Алексея.
– «Во, подлец!» – поддакивал ему Платон.
– «Будем делать выводы!» – уже вместе решили они.
– «Советские люди так не поступают!» – саркастически добавил Платон понимающему Гудину, вспомнив недавнее гордое заявление Алексея, что, мол, советские времена кончились!
И тут-то до Платона наконец-то дошло, что Алексей просто дурачок!
И он показал Гудину набросок стихотворения об Алексее:
– «Ванёк! Посмотри, на что он меня вынудил!»
Хоть твоего отца ровесник,
Но мать твою не… попирал.
Он в математике кудесник,
А я давно поэтом стал.
Я фамильярность ненавижу,