Наши лодки – в том числе шлюпка Эллы и тигриц-близнецов – прибыли в порт Ки-Уэста, и мы, совершенно измотанные, в сопровождении Ника Грейсона выбрались на причал. Собравшиеся в порту зеваки с любопытством глазели на нас, косатку и горбатого кита. Я сразу же узнал в толпе хрупкую женщину в длинной юбке, которую видел недавно на рассвете на пляже в Калифорнии.
Приветственно улыбаясь, она летящей походкой направилась к нам.
– Дайте мне ящик, – потребовала женщина, подойдя ближе.
Это была Танада – медуза-убийца на службе у Алана Дорна.
– Осторожно! – крикнул я. – Она опасна!
Финни, несущая ящик с морским ежом-оборотнем, услышав мой испуганный вскрик, отпрянула, но ящик из рук не выпустила.
– Я отдам его исключительно представителю Совета, – заявила она, – так что не мечтайте.
Танада невозмутимо шла дальше, шаг за шагом приближаясь к Финни, и наконец протянула руку за ящиком.
Тигрицы-близнецы, во время схватки с Дорном потерявшие начальницу, переглянулись – и прыгнули. Почти одновременно Наташа и Латиша повалили женщину на землю. Но вдруг Наташа закричала: Танада, превратив руку в почти прозрачное щупальце, коснулась её, а в человеческом обличье сестёр-близнецов не защищал мех!
Ребром ладони вырубив женщину-оборотня, Латиша растерянно разглядывала сестру, корчащуюся от боли на досках причала. На её руке, которой коснулась Танада, виднелись красные полосы.
– Что эта женщина сделала?! – зашипела на меня Латиша.
– Она, должно быть, кубомедуза… Они смертельно опасны, – пробормотал я, не решаясь сказать ей, что её сестре, вероятно, осталось жить всего несколько минут. – Срочно нужен врач!
Латиша, скривившись, взяла сестру за руку и беспомощно погладила по щеке. Несколько человек, потрясённых не меньше нас, достали телефоны – надеюсь, вызвать «Скорую».
Юна с Джаспером побежали к портовым зданиям. Их обогнали две хищные птицы, бесшумно, как дуновение ветра, пролетевшие над ними с распростёртыми крыльями. Джек Кристалл и Салли залетели в два ресторана под открытым небом, которых было много в порту (разгромили мы только один). Через несколько секунд орланы вернулись, держа в когтях по бутылке.
– Вот противоядие – уксус… Скорее плесни им на кожу! – велел мне директор.
Я поспешно открыл бутылку и вылил коричневатую жидкость с резким запахом Наташе на руку; Холли проделала то же самое со второй бутылкой. Внешне изменений заметно не было, но прошло уже несколько минут, а Наташа всё ещё была жива. Значит, средство подействовало.
Немного погодя, тяжело отдуваясь, прибежали Джаспер и Юна: Джаспер нёс большую кастрюлю, Юна – чайник.
– Горячая вода… Она тоже нейтрализует медузий яд, – пропыхтела Юна, поливая Наташу водой, от которой шёл пар.
Тем временем Танада пришла в себя, пошатываясь, поднялась на ноги и уставилась на нас остекленевшим взглядом.
Мы, замерев, таращились на неё. Финни сжимала ящик с Аланом Дорном.
– Что там происходит? – сердился он. – Танада, это вы? Помогите мне отсюда выбраться – это приказ!
– Сами себе помогайте, – огрызнулась Танада и, прямо в одежде и в человеческом обличье прыгнув в море, уплыла.
К приезду «Скорой» дыхание у Наташи немного выровнялось – кажется, ей было уже не так больно.
– Спасибо вам, – сказала Латиша и, пристально посмотрев на меня, забралась в машину «Скорой».
Думаю, этих тигриц нам опасаться больше нечего.
Последние и предпоследние желания
Обычно пеликаны размеренно и величественно парят втянув шею, будто им холодно. Но этот стрелой подлетел к нам, крича:
– Что с Токо?! Я хочу знать, что с Токо!
– Дейзи! – Джек Кристалл остановился, задрав голову. – Ты что, прилетела сюда от самого Ки-Ларго?
– Конечно, иначе меня бы здесь не было! Отведите меня к Токо – СЕЙЧАС ЖЕ! – Пеликан спикировал вниз, ноги у него подогнулись, и он приземлился на брюхо на клумбе перед больницей. – Иззи сказала, что в него попали три пули. От этого и умереть можно, если вы не в курсе!
Мы прекрасно это понимали, поэтому на сердце у нас было так тяжело.
Элле, конечно, было ещё хуже – не только из-за Токо, но прежде всего из-за матери. Наша бывшая одноклассница пребывала в состоянии шока.
– Может, надо было остаться на яхте… Но тогда бы я наверняка погибла, – пробормотала она. – Почему никто не нашёл следов моей мамы? Куда она могла деться?
Джек Кристалл утешающе обнял её за плечи:
– Этого никто не знает.
Мы вздрогнули, увидев, как из больницы вышла Латиша. Наверное, она заметила нас из окна, потому что, не удивившись, направилась прямо к нам.
Я по-прежнему её боялся, но, пересилив себя, спросил:
– Как ваша сестра?
– Лучше – благодаря вам, – ответила тигрица-оборотень. – Кстати, мы больше не работаем на семью Леннокс. Мы давно собирались снова стать моделями. Бесит постоянно калечить людей. Спасибо за уксус.
– Не за что, – ответил Джек Кристалл.
Тигрица-оборотень искоса взглянула на Эллу и попросила нас:
– Присмотрите за мелкой, ладно? Вообще она норм – только страшно избалована.
– Конечно присмотрим, – пообещал молодой директор. – Её папа уже едет сюда.
– Ну ладно, наслаждайтесь мирной жизнью, – и Латиша, вздёрнув верхнюю губу, показала нам – наверное, в последний раз – тигриный оскал. – Кстати, вы бы ни за что не победили, если бы Дорн и Леннокс не напали друг на друга. – И, прежде чем мы успели ответить, она ушла.
Наш молодой директор принялся успокаивать Дейзи:
– Только что звонили из больницы – сказали, что операция прошла успешно и Токо настоящий боец.
Дейзи толкнула его огромным клювом:
– Отведите меня наконец к нему!
Мы огляделись по сторонам; хорошо, что никто не заметил, что нами командует крупный буро-серый пеликан.
– Минутку, – сказал Джек Кристалл и куда-то заторопился. – Побудьте здесь – я сейчас вернусь.
Через несколько минут он вернулся с инвалидной коляской и белым больничным халатом.
В пальмовой аллее перед входом не спрячешься, но тропические кусты оказались подходящим укрытием: за ними Дейзи превратилась в хрупкую девочку с тёмными кудрями и в веснушках.
Она так быстро катила инвалидную коляску ко входу в медицинский центр Нижних Кис, что мы едва за ней поспевали.
– Токо Макбрайд? Он в послеоперационной палате, – сообщили нам. – Ну ладно, можете его проведать – только недолго.
Немного оробев, я вслед за остальными прошёл по стерильно чистым коридорам со светло-коричневыми пластиковыми полами, чувствуя себя довольно неуместно в мокрой грязной одежде.
В больничной кровати, опутанный всевозможными проводами и трубками, Токо с лохматыми волосами морковного цвета казался ещё бледнее обычного. Его крупное сильное тело, всегда находившееся в движении, сейчас было странно неподвижным. Но на мониторе было видно, что его сердце бьётся.
Едва сдерживая слёзы, Дейзи взяла Токо за руку, а Элла как в трансе держала его вторую руку, неотрывно глядя на его закрытые глаза. Но они недолго оставались закрытыми и превратились в неподвижные, как у аллигаторов, щёлки. Я с облегчением выдохнул. Оборотни-рептилии невероятно живучи!
Дейзи сжала его руку:
– Токо, ты просто обязан выжить, понял?
Он слабо кивнул.
– Вот именно – помирать тебе ещё рано, – сказал я, с содроганием вспомнив о Биттергрине.
Токо что-то прошептал потрескавшимися губами. Мы разобрали его слова только со второго раза.
– Он же это не всерьёз? – спросила Дейзи, глядя на меня.
– По-моему, очень даже, – ответил я.
– Токо, что это значит, что твоё последнее желание – чтобы Барри, ты и я снова ходили в «Голубой риф»? Сейчас не до последних и предпоследних желаний – сначала ты должен поправиться, чёрт побери! – рассердилась Элла, как в старые добрые времена. – А если ты умрёшь, то сможешь ходить в нашу школу разве что как зомби!
Джек Кристалл ничего не сказал – только вздохнул.
– Ну пожалуйста, мистер Кристалл! – Обычно напористая и решительная, Дейзи умоляюще смотрела на него большими карими глазами. – Он наверняка раскаивается в том, что произошло у пруда.
Токо не кивнул, потому что опять вырубился. Хорошо, что монитор по-прежнему показывал его зигзагообразное сердцебиение, а то Дейзи, Элла и – чего уж там – даже я сразу бы впали в панику.
– Незадолго до того, как его забрали, он… сказал, что, скорее всего, больше не будет ходить в школу, – сбивчиво рассказал я. – Кажется, его матери это не так важно.
– Ну и ну, – покачал головой Джек Кристалл. – Ну ладно, Токо и Элла, вы можете вернуться в школу. Барри, насколько я слышал, перевели в частную школу в Майами.
Сначала мы сомневались, услышал ли Токо новость, но его пульс немного участился. В его состоянии это равносильно порыву восторга. Потом он снова приоткрыл глаза и… посмотрел на меня.
– Что? – Элла склонилась ухом к его слабо шевелящимся губам, потом, вскинув брови, повернулась ко мне: – Он сказал «Я всё исправлю, Тьяго».
Ответить ему я не успел, потому что нас выгнала сиделка. Должно быть, в послеоперационном отделении разрешены только пятиминутные визиты. Как именно он собирается всё исправить? Вряд ли он сам знает.
У выхода из отделения нас задержал врач:
– Его состояние стабильно – думаю, выкарабкается. Ваш ученик – невероятно крепкий парень.
«Ещё бы – аллигатор», – не без гордости за одноклассника подумал я.
Им с Эллой разрешили вернуться в школу. А как же я? Обо мне речи не было – я ведь не ранен. Наверное, на моём месте каждый поступил бы так же, как я в этом ресторане и на борту «Лорда Алана». Иначе его привлекли бы к ответственности за неоказание помощи.
Поздно вечером я вернулся в окружённый пальмами бирюзово-белый домик Фаррина Гарсии, где собрались все обитатели «Голубого рифа» и члены Совета, не попавшие в больницу. Нет, это была не вечеринка, но Фаррин опустошил кухню, и все что-то жевали: мини-помидоры, начинённые овечьим сыром, сэндвичи с копчёной рыбой или чипсы со вкусом барбекю.