Запрыгали они, словно блохи:
В три скока три версты —
Кто в ров, кто в кусты!..
У дяди Семёна («Камень» тоже!)
Мороз продрал по коже;
Но всё же,
Когда его мозг пришёл в ясность,
Смекнул он, что лично опасность
Для него уж не столь велика,
И стал наблюдать издалека;
Вошёл он во двор за всеми следом:
«Никому, — он решил, — я здесь неведом!»
Сел он греться у костра,
Вместе со стражей среди двора.
Но покоя ему не давали:
Трижды его опознавали. —
И вот тут-то дядя Семён
(Одно из главных апостольских имён!)
Разыграл позорную сцену:
Показал себе настоящую цену,
Свою веру в Иисуса пламенную
И твёрдость свою «твердокаменную»! —
Повёл себя в решительный момент,
Как самый неустойчивый элемент;
Спраздновав труса,
Трижды отрёкся от Иисуса:
«Да я сам — против его поведения хулиганского!
Да я — крещения Иорданского!
Да я — сторонник покаяния!
Да я — за оборону национального достояния!
Да я ничего не знаю и ведать не ведаю —
Забрёл тут случайно, со стражей беседую!
Да у меня в столице — личные делишки
Насчёт покупки мебелишки;
Недалече живёт мой зятёк!..» —
И сам наутёк!
Иисус во время случая этого
Был на допросе у врага отпетого
И не мог видеть позорную сцену
Сквозь каменную стену;
Слова про то, что за эту измену
Он взглядом послал Семёну укор, —
Суть отъявленный вздор!
Вопреки евангельской повести
Дядя Семён без зазрения совести
Мог хвалиться пожизненно,
Что эту ночь провёл безукоризненно!..
Глава 32 — ???
Глава 33
Разбойники, умирающие без раскаяния;
Иисусов крик отчаяния.
«Эли, Эли! Ламма савахфани!?» —
Как этот крик ни поверни,
Выйдет одно и то же :
«Боже мой, боже!
Зачем ты меня оставил!?» —
Лука это место подправил:
Не обмолвился о крике ни словечком одним;
Евангелист Иоанн вслед за ним
Тоже этот крик отчаяния
Оставил без упоминания. —
Потому что, как же, в самом деле:
Не божья ль душа была в распятом теле?
И разве ж мог
Тот самый бог,
Которому воскреснуть надлежало,
Вопить на кресте так шало!?
Ведь это же ставит под сомнение
Веру самого Христа в своё воскресение!..
Даже разбойники сораспятые,
Римлян враги заклятые,
Корили Христа, в его божество не веря:
«Жалкая ты тетеря!» —
Да если смотреть беспристрастным взглядом
На этих молодцов, распятых с Христом рядом,
То, что про них не говори,
А эти благородные бунтари,
Казнимые за восстание против римской власти,
Гордо переносили «страсти»
И держались куда бодрей,
Чем этот малодушный назорей! —
Вот почему Иоанн с Лукою
Не побрезговали подчисткой такою:
Выскребли позорное «Эли!»;
Да следы нечисто замели! —
Врут от начала до конца своей книжки,
Как заурядные лгунишки.
Но не в том их беда, что всё подтасовано, —
Беда, что тасовали несогласованно!
Не нужно иметь учёного диплома,
А только, чтоб вместо мозгов не была солома,
Да быть грамотеем мало-мальски приличным,
Чтоб этих вралей накрыть с поличным!
Но я, возлюбленные во Христе братие,
Предоставлю другим это занятие;
Я на утеху люду православному
Обращусь ныне к самому главному,
К тому, из-за чего мной кощунство содеяно,
Собственное евангелие затеяно:
Воскрес Иисус или нет!? —
Я дам самый точный ответ,
Ответ, полный логической непреложности,
Оспорить который не будет возможности…
Глава 34 — ???
Глава 35
Раскрывается тайная страница,
Как опустела Иисусова гробница.
…Убийцы утолили свою злобу;
Иосиф привалили камень к Иисусову гробу. —
Не золото схоронили, чтоб опасаться кражи:
У гроба никакой не поставили стражи.
Это тоже — евангельские измышления
Для усугубления чудесного явления:
Дескать, никто ни в коем разе,
Ни по злобе, ни в любовном экстазе,
Не мог покойника выкрасть из гроба,
Поскольку, мол, стража глядела в оба,
А камень был такого весу,
Что не отвалить никакому бесу;
И если покойник уж всё же исчез,
Так только поскольку… воскрес!
Мы раскроем тайную страницу:
«Мироносные жёны» на положенье в гробницу,
Как их скорбь ни была велика,
Смотрели издалека;
Потом приготовили масла и благовония
И, чтобы не совершать беззакония,
(Было в Законе предписанье такое)
Провели всю субботу в покое…
Но был некто, кто покоя не ведал,
Кто нечаянно Учителя предал,
Кто, словно в горячечном бреду,
Переживал свою беду;
Кто, потрясённый роковой Гефсиманией,
Был охвачен восторженной манией,
Безумною жаждой небывалого чуда, —
То был несчастный Иуда!
Словно пьяный, походкою шаткой
Пробирался он к гробу украдкой…
Все ушли; у гробницы оставленной
Безутешною скорбью подавленный,
Притаился Иуда меж чужими гробами,
Шепча запёкшимися губами:
«Мой господин!.. О, мой господин!
Я тебя не оставлю один!..»
Когда, опьянев от пасхального хмеля,
Иерусалим уснул от стены до стены,
От Мусорных ворот до башни Хананэля,
Когда средь глубокой ночной тишины
И непроглядного мрака
Не тявкала никакая собака, —
Сотряслася в Иуде утроба
И кровь ударила гулко в виски:
В безумном порыве любви и тоски
Отвалили он камень от Иисусова гроба
И унёс на себе Иисусово тело
Туда, где пустынно и бело,
Времена Соломоновы помня,
Зияла забытая каменоломня.
Там, не смыкая очей,
В продолженье трёх дней и ночей,
Полный упованья неистребимого,
Глядел он в черты человека любимого;
И когда увидал, что на «божьем» лице,
Как на самом простом мертвеце,
Проступило явственно тление
И в глазах меж ресниц мелкий червь засновал, —
Иуда пришёл в исступление
И бросил он труп почерневший в провал!
И ушёл, один, на Елеонскую гору —
Туда, где ведя левитскую свору,
Он с этою бандой к Иисусу явился, —
И там удавился;
Погиб, не осилив душевного потрясения,
Тайну Христова «воскресения»
Навеки веков с собой унеся!
Вот и сказочка вся!
Несмотря на враки многовековые,
Мутившие головы бестолковые,
На дым от церковного ладана,
Нынче тайна Иуды разгадана!
Тайна эта проста:
Не было воскресенья Иисуса Христа! —
Всё, что попы с богатеями
Называют «евангельскими идеями»,
Что висит угнетающей гирею
Над Марухой, Петрухой, Васюхой и Спирею,
Над каждым православным простолюдином, —
Всё основано на безумье Иудином!
Глава 36
Что состряпали мировые стряпухи -
Как из одной — единственной мухи
Вырос не слон, а целое стадо слоновое:
«Приидите, пиво пием новое! »
Иосиф, обмотавший Иисуса в плащаницу
И заваливший камнем гробницу,
Делал всё это без опасения:
Он не ждал никакого «воскресения»!
Ученики со страху
Не шли к Иисусову праху:
Будь у них хоть капелька веры,
Что он воскреснет из гробовой пещеры,
Чтоб «предварять их в Галилее»,
Они бы были куда смелее!
Три иль четыре «мироносных жены»
Не были б скорбью поражены
И не переживали б душевной смуты,
Если б ждали торжественной минуты,
Когда живой — не привидение, не тень —
Иисус воскреснет на третий день
И предъявит небесные «мандаты»!..
Они ж покупали ему ароматы
С целью уничтожения
Запаха трупного разложения
И с ними плелись они к гробу несмело;
А там глядели недоумело:
«Куда же девалось мёртвое тело!» —
Мироносицы удивились зело.
Ни одной из них и на ум не взбрело,
Что Иисус воскрес и восстал из гроба:
На «воскресном чуде» фальшивая проба!..