– При чем здесь мой дед? – осмелился спросить Вовка. Его мало интересовал ответ Григорьева, он думал только о том, блефует ли дядя Савва или говорит правду?
– Хватит придуриваться! – прикрикнул Григорьев. – Ножичек Лесного Хозяина небось при тебе?
Вовка невольно прикоснулся к груди.
– При тебе, я и так чую, – усмехнулся Григорьев.
«Почему Лесного Хозяина? – промелькнуло в Вовкиной голове. – Кого он называет Хозяином? И здесь, и тогда, на дороге?»
– Чего вы хотите? – Вовка постарался говорить спокойно.
– Вот это другой разговор, – Григорьев окончательно расслабился. – Ты сейчас дашь мне слово Хозяина, что не станешь чинить мне препятствий и не станешь больше искать дурачка. А завтра, с утра пораньше, ты и все твои гости уедете отсюда и больше не вернетесь. За Матрену не беспокойся, мы ее не тронем, пусть доживает.
Вовка смотрел на него во все глаза и ничегошеньки не понимал.
– Что, сомневаешься? – переспросил Григорьев. – А ты не сомневайся. – Он запрокинул голову и завыл громко и протяжно, почти по-волчьи. Ему тотчас ответили.
Вскоре кусты затрещали, и на поляну вытолкнули Мишку. В том, что это именно Мишка, Вовка нисколько не сомневался. А за ним следом появились еще двое. Судя по всему, Григорьевы, сын и племянник.
Парни схватили Мишку за плечи и резко подняли. Григорьев осклабился:
– Узнаешь?
Мишка пошевелился, Вовка рванулся к нему, закричал:
– Мишка!
– Вован! – слабо отозвался Мишка.
Парни угрожающе сдвинулись.
– Отпустите, отпустите его! – взмолился Вовка. – Я обещаю, мы завтра же уедем!
Григорьев кивнул и сделал жест рукой, показав своим парням, чтоб те отпустили Мишку.
Вовка подхватил еле стоявшего на ногах друга.
– А остальные? Мой отец и…
– Возвращайся в поселок, мы их пригоним, – пообещал Григорьев. – Айда, ребята, – позвал он своих парней. Они ушли.
Мишка тяжело дышал, привалившись к Вовке.
– Ты как? – спросил Вовка.
– Лыжи потерял, – Мишка откашлялся. – Вован, я был прав, это оборотни…
– Я сейчас готов поверить чему угодно, – буркнул Вовка, – у них мой отец и остальные.
Мишка кивнул.
– Вован, – позвал он, – не давай им слова.
– В смысле? – не понял Вовка.
– Оборотни хотят, чтоб ты покинул их территорию, ты им мешаешь, – объяснил Мишка.
– Чем это я могу им помешать?
– Не знаю. – Мишка стянул с руки варежку, потер лоб. – Тут что-то непонятное. Но, главным образом, твой дед и тот нож, что у тебя. Ну, и еще Леша.
– Ну и что?
– А то, – Мишка задумался, а потом выпалил: – Может, ты тоже оборотень!
– Чего?! – возмутился Вовка.
– Да не ори! – шикнул он. – Услышат! Ты знаешь, откуда у твоего деда появился этот нож?
Вовка покачал головой.
– Вот именно! Ты вообще что-нибудь о твоем деде знаешь?
– Ну, он работал лесником, потом сторожем на лесопилке… Да зачем тебе все это? Сейчас надо отца спасать!
– Послушай, Вован, – горячо зашептал Мишка, – помнишь, мы на этой поляне трех волков видели? Так это Григорьев был со своими парнями, я уверен. И нож в пне. Это же они обернулись тогда, поэтому старый волк упрашивал тебя вернуть нож на место. Если бы ты не вернул, они так и остались бы волками! Они скрываются, понимаешь? Зачем им свидетели? У твоего деда такой же нож был. Выходит, он тоже оборотень, а раз ты его внук, то и в тебе его кровь… – Мишка осекся.
Вовка смотрел на него тяжелым взглядом.
– Мишка, – сказал он наконец, – мы должны вернуться в поселок. Это не игрушки. Чего бы ни требовал Григорьев, я выполню, только чтоб он отпустил отца.
– Ты просто трус! – выпалил Мишка.
– Я трус?! – Вовка почувствовал, как волосы на затылке становятся дыбом, он невольно оскалился. Ночной сон вспомнился ему, возник в голове яркой картинкой белый волк с голубыми глазами.
Вовка в ярости сбросил с себя куртку, отшвырнул прочь, снял лыжи, ботинки, сорвал с себя свитер, штаны, футболку, резко вытащил нож из ножен и пошел к пню. Он плохо соображал, что делает. Только ему все время мерещилась серебристая фигура волка, фигура изменялась, превращаясь то в белобородого старика, то снова в волка. Вовка сделал последний шаг и с силой вогнал нож в середину пня.
На тренировках он не раз делал сальто. Ему даже не пришлось разгоняться, он просто оттолкнулся и подпрыгнул. Тело спружинило, изогнулось и совершило кувырок в воздухе. Вовка полетел…
Он почувствовал, как напряглись все его мышцы, как затрещали суставы, загорелась кожа. От внезапной резкой боли он почти потерял сознание.
Тот, кто очнулся, был не Вовкой.
Он открыл глаза и взглянул на окружающий его мир – мир, полный запахов, звуков, контрастный, черно-серый.
Он встал на лапы и отряхнулся. Какие-то лоскуты чужой кожи сползли с него, и он стал свободным.
– Вован! – услышал он громкий возглас.
Недалеко от него стоял человек.
Он зарычал угрожающе. Человеку здесь не место. Человек должен уйти.
Но человек и не подумал уходить.
– Вован! – снова крикнул он. – У тебя получилось!
Этот человек странным образом был ему знаком. Он принюхался. Да, точно, он знал его запах. И еще он вспомнил что-то, что-то важное… Он знал, как этого человека зовут. Мишка!
Сознание возвращалось медленно.
«Это не я, – отстраненно подумал Вовка. – А где же я?»
Он опустил голову и увидел волчьи лапы, покрытые белой шерстью, такой белой, что даже в темноте она почти светилась.
«Что со мной?»
Мишка опасливо приблизился, протянул руку.
– Ну, дай лапу, друг, а? – несмело попросил он.
Вовка с трудом приподнял правую лапу и протянул ее Мишке. Мишка, улыбаясь во весь рот, пожал ее и подмигнул.
– Можно я тебя поглажу?
Вовка терпеть не мог фамильярностей, а потому оскалил клыки. Мишка отдернул руку.
– Ладно, ладно, не злись. – И добавил восхищенно: – Я так и знал!
Вовка прыгнул на пень, задрал голову вверх и позвал, требовательно, приказывая. Он знал, что его приказ будет выполнен.
Стая отозвалась.
Он услышал их, как и они его.
Миша метался по поляне, собирая Вовкину одежду. Сграбастав все в кучу, Мишка рухнул у пня. На поляне появились волки. Они выходили из-за кустов и садились на снег.
Последними появились два волка, они с трудом тащили что-то. По очереди хватали зубами и тянули.
Вовка требовательно рыкнул. Волки послушно выволокли неподвижное тело и, бросив у самого пня, почтительно отступили. На снегу лежал человек.
Мишка охнул, сунулся было посмотреть, но волки зарычали, забеспокоились, и он испуганно накрылся Вовкиной курткой.
Стая повизгивала, волки переминались с лапы на лапу, изредка тявкали, подвывали. Вовка чувствовал их голод, их беспокойство и неуверенность. Но они подчинились ему, даже приволокли свою добычу. Вовка принюхался. Человек, лежащий в снегу, был еще жив, от него остро и притягательно пахло теплой кровью, он был сильно поранен, возможно, без сознания, но жив! И Вовка узнал его – это был пропавший дурачок Леша.
А где остальные? Где отец и его друзья?
Словно в ответ на его мысленный вопрос, между ветками замелькали огни, и послышался шум шагов, голоса.
Вовка резко рявкнул, велел стае уходить. Волки поднялись и исчезли, бесшумно, как призраки.
Теперь надо торопиться! Вовка соскочил с пня и легко, не разбегаясь, прыгнул, перекувыркнувшись в воздухе. В голове вспыхнули искры, пронеслась, кружась, поляна, и пень, и рукоятка ножа, мир встал с ног на голову и обратно.
Вовка сидел голым задом в снегу и ошарашенно оглядывался.
Мишка подполз на четвереньках, шепнул:
– Нож!
Вовка вскочил, вытащил нож из пня, сунул в ножны. Мишка бросил ему джинсы, а сам склонился над неподвижным телом Леши.
Мишка едва успел натянуть штаны, как на поляне появились люди.
Белый царик
Свет фонаря ударил по глазам. Вовка зажмурился.
– Здесь! – радостно заорал человек. – Сюда! Я их нашел!
Со всех сторон послышались возгласы. К Вовке подбежал отец, схватил за плечи, встряхнул:
– Жив?! Ну слава богу! А Мишка, Мишка где?
– Да здесь, – устало ответил Вовка, показывая на друга. – Леша, он ранен, кажется, – добавил он.
Их окружили товарищи отца и… ухмыляющийся Григорьев со своими парнями. Вовка чуть не задохнулся от гнева. Григорьев, не отрывая от него взгляда, медленно перезаряжал ружье.
– Я же говорил, найдутся, – небрежно бросил он.
Вовка открыл было рот, чтоб крикнуть: «Это все он!» – но удержался. Григорьев многозначительно похлопал по прикладу ладонью. Его сын и племянник тоже были с оружием.
«Неужели выстрелит? – в отчаянии думал Вовка. – Если я сейчас заговорю, то эти трое положат нас всех…»
Он молчал, глядя на Григорьева, а в это время до Вовкиного отца дошло наконец, что сын стоит босиком на снегу в одних джинсах.
– А почему ты голый? – удивился отец.
Вовка очухался и почувствовал, как начинает замерзать.
– Так мы это, Лешу укрывали, – нашелся он.
– А ботинки? – недоумевал отец.
– Случайно сбросил, некогда было… – Вовка понимал, его ответ звучит нелепо, но отец уже не слушал, он вместе с остальными склонился над Лешей.
– Кто же его так?
– Как он жив-то еще!
– Так, мужики, давайте его на руки и в поселок!
– Вовка, оденься немедленно! – приказал отец.
Мишка, сделав страшные глаза, протянул Вовке свитер и куртку. От футболки остались одни лохмотья. Вовка сунул босые ноги в ботинки. Оделся, колючий свитер царапал кожу.
«Ну да ладно, сейчас не до того. А вот как быть с Григорьевым? Откуда он взялся? Ишь, смотрит нагло, как будто ничего не произошло. Распоряжается».
Невозмутимый Григорьев приказал парням, они привязали к лыжным палкам его тулуп, получились носилки. На них осторожно переложили Лешу. «Ты посмотри, какой заботливый!» – подумал Вовка.
Отец снял куртку, прикрыл Лешу.
– Давайте быстрее! – скомандовал.