Считает ли он себя американцем?
Я прочищаю горло и приступаю.
Мы можем начать со слова “неискренний”?
Почему?
Ты так описал меня в интервью “Нью-Йорк пост”. Ты сказал, что считаешь меня неискренним человеком.
Окей. И что? Вы неискренний.
Ты смотрел фильм “Принцесса-невеста”?
Нет. Да. Не знаю. Какая разница? Почему вы спрашиваете меня о кино?
Там есть один герой, Виццини, которому очень нравится слово “непостижимый”. Он произносит его несколько раз на протяжении фильма. В конце концов другой герой, Иниго Монтойя, говорит ему: “Ты постоянно используешь это слово. Но по‑моему, оно означает не то, что ты думаешь”. Так вот, значит: могу ли я спросить тебя о слове “неискренний”?
Я понял. Вы решили продемонстрировать мне свое превосходство.
Я прошу тебя объяснить, как ты понимаешь это слово.
Это значит, что вы прикидываетесь, что говорите правду, хотя на самом деле врете.
Да, именно так.
Ну так и отвалите, господин остряк-самоучка.
У меня есть еще вопрос. Давай предположим, что ты прав. Давай предположим, что я действительно притворяюсь, что говорю правду, а сам обманываю людей.
Именно этим вы и занимаетесь. Все об этом знают.
И этого, по‑твоему, достаточно, чтобы убить человека? Как много людей ты встречал в своей жизни, которые были, по твоему мнению, неискренними?
В Америке многие прикидываются честными, но на самом деле носят маски и лгут.
И это причина, по которой их всех можно убить?
Молчание.
Ты когда‑нибудь думал о том, чтобы убить кого‑то другого?
Нет.
И это при том, что ты считаешь, что в Америке много неискренних людей. Ты уверен, что никогда прежде не думал кого‑то убить?
С чего бы мне вам об этом рассказывать?
Например, собственную мать. Ты говорил, что твоя мать не научила тебя как должно тому, что такое религия. Теперь она от тебя отреклась. Разве твоя мама не неискренняя? Она прикидывалась честной, а на самом деле скрывала правду?
Молчание.
Ладно. Давай оставим “неискреннего” и рассмотрим другое слово – “все”.
Какая глупость. Это обыкновенное слово.
Верно. Это обыкновенное слово, которое ты использовал, когда делал допущения обо мне. Ты сказал, что я нечестен и “все об этом знают”.
Подтверждаю. Все об этом знают.
Ты можешь сказать мне, кто они, эти “все”?
Вы задаете вопросы, на которые знаете ответы.
Прошу меня за это простить.
“Все” означает “все хорошие люди”. Люди, которые распознают дьявола, когда он приходит, чтобы обмануть их. Люди, которые отличают хорошее от плохого.
То есть ты считаешь, что я не просто неискренен, я еще и дьявол. Именно поэтому убить меня – значит совершить хорошее?
Вы всего лишь мелкий бес, не льстите себе. Но даже мелкий бес все равно есть дьявол.
А дьяволов следует уничтожать?
Да.
Ты считаешь так уже долгое время? Или это новые для тебя мысли?
Мы жили неправильно в своем доме. Моя мать, мои сестры. И я. Я ничего не понимал. Я пребывал в спячке. Теперь я пробудился.
Что тебя пробудило?
Всевышний пробудил меня.
Как же Он это сделал? К тебе пришло откровение?
Я не пророк. Время пророков осталось в прошлом. Откровения Всевышнего, адресованные Человеку, исчерпаны. Мне не являлся ангел, я учился. Получал знания.
Из книг? От людей?
От имама Ютуби.
Кто это?
Его можно найти на Ютуб-каналах. У него много лиц и много голосов. Но все они говорят правду.
Скажи мне эту правду.
Правда в том, что у правды много врагов. Тем, кому она известна, известна также цена правды, так что очень многие хотят ее обесценить. Много людей старается преследовать тех, кто знает правду. Так что правду необходимо защищать.
Любыми возможными способами?
Да. Так учил нас эль-Хадж Малик эш-Шабазз.
Малкольм Икс. Ты его последователь?
Я последователь Всевышнего.
А тебе известно, что Малкольм заимствовал эту фразу у Франца Фанона?
Не знаю я никакого Фанона.
Был такой чернокожий мыслитель на Мартинике. Он потом в Алжир переехал.
Плевать на него.
Знаешь ли, я ведь тоже изучал основы твоей веры. В университете в Британии.
Вы так ничему и не научились.
Почему ты так говоришь?
Ваши учителя, придерживались ли они веры? Это были имамы, обученные согласно закону?
Один был марксистом из Франции, другой, англичанин, не был религиозен.
Вот видите? Они ничему не могли научить вас, так что вы так ничему и не научились.
Мы можем сменить тему? Давай поговорим о твоем членстве в спортивном клубе.
У вас дурное сознание. Ум словно бабочка. Вы не способны сосредоточиться на вещах, которые важны по‑настоящему. Это американское сознание.
Но я родом из Индии. Из секулярной семьи индийских мусульман. У меня было индийское сознание, потом британское сознание, а теперь, наверное, ты прав, еще и американское сознание.
“Секулярный” – синоним к слову “лживый”. Это болезнь.
А ты в этом уверен? Потому что, к примеру, моя мама была очень правдивым человеком.
Ей наверняка было стыдно иметь такого сына, как вы. У вас мусульманское имя. Почему вы продолжаете носить это имя? Носить его значит лгать. Вашей матери должно было быть стыдно за то, что она выносила вас в своей утробе. Вашей семье должно быть стыдно признаваться, что в ваших жилах течет их кровь.
Когда моя мама умерла в Пакистане, одна газета написала, что людям, пришедшим на ее похороны, должно быть стыдно.
Вот видите. А я о чем говорил?
Так мы можем вернуться к членству в спортивном клубе?
Почему вас так заботит этот вопрос?
Это же был боксерский фитнес-клуб штата, верно? В Северном Бергене, штат Нью-Джерси? Ты подписался на премиум-членство и взял двадцать семь занятий по боксу. Снова число двадцать семь. Двадцать семь занятий, двадцатисемисекундное нападение. Было бы еще лучше, если бы тебе было двадцать семь лет. Как бы то ни было. Ты же спокойный человек. Ты ни с кем особо не разговаривал в спортзале. Твоя мама рассказывала, что ты был тихим мальчиком. Однако ты подал голос в ночь перед тем, как сесть в автобус в Чатокуа. Ты написал по электронной почте в спортзал и аннулировал свое членство.
И что с того?
Вот о чем я хочу тебя спросить: ты точно знал, что уже больше не вернешься к своей прежней жизни? Никаких больше занятий по боксу в твоем спортивном клубе, никаких больше видео с имамом Ютуби. Ты вел ночную жизнь, так рассказала твоя мама, сидел взаперти у себя в подвале и сам готовил для себя еду. Но когда ты аннулировал членство в спортклубе, ты точно знал, что той жизни пришел конец. Ты решил разрушить свою собственную жизнь вместе с моей. Возможно, ты предполагал, что окажешься взаперти, и уже не по своей воле. И не в своем подвале. В кое‑каком другом месте.
Ну да, точно.
Или ты рассчитывал, что сможешь скрыться и податься в бега? На тебя объявят охоту, но ты всех обхитришь и скроешься по ту сторону канадской границы, она ведь не так далеко от Чатокуа? При тебе было фальшивое удостоверение личности, не было банковских карт, но была вполне внушительная сумма наличными. Ты что, представлял себе, что найдешь лодку и переправишься на ту сторону озера Эри, там же проходит жидкая граница, просто воображаемая линия, делящая озеро на две части? Где ты собирался начать свою новую жизнь, в… эээ … в Ванкувере?
Я не знал, что будет потом.
Но ты знал, что домой больше не вернешься. Сказал “прощай” всему, что там осталось. Ты когда‑то думал закончить колледж со всеми вытекающими. Больше ничего подобного.
Думаю, да.
Я пытаюсь понять тебя. Тебе двадцать четыре года. Вся жизнь впереди. Почему же ты с такой готовностью стремился ее разрушить? Разрушить свою жизнь. Не мою. Свою.
Не пытайтесь меня понять. Вы не способны понять меня.
Но я вынужден пытаться это сделать, ведь на протяжении двадцать семи секунд мы были невероятно близки, до интимности. На тебе был плащ самой Смерти, а я был сама Жизнь. Это глубинная связь.
Я был готов совершить это, поскольку что я служил Всевышнему.
Ты уверен в этом. Это именно то, что твой Бог хотел, чтобы ты сделал.
Имам Ютуби говорит очень ясно. Те, кто пошел против Всевышнего, не имеют права на жизнь. У нас есть право покончить с ними.
Большая часть людей на Земле не почитают твоего Бога. Если они верят в другого бога – или богов, – обладаешь ли ты правом покончить и с ними? Два миллиарда человек почитают твоего Бога. Шесть миллиардов – других богов. Что ты думаешь об этих людях?
Я думаю о них по‑разному.
От чего это зависит?
От того, как они себя ведут.
И неискреннее поведение должно караться смертью.
Можно и так сказать, да.
Позволь мне спросить у тебя кое‑что о твоей вере. Ты считаешь, что все, что исходит от Бога, свято? Или, можно сказать, является священным?
Да. Конечно. Слово Всевышнего священно, как и дела Его.
Дарование жизни – тоже деяние Господа, ты согласен?
Да.
Так как же может считаться для человека правильным забрать то, что было даровано Богом? Неужели это не Богу решать?
Вы пытаетесь запутать меня. Я это понял. Вы прибегаете к уловкам, так делает дьявол. Вы даже не верите в Бога. Атеист стоит ниже всех падших. Вы даже недостойны того, чтобы говорить со мной. Вы мне не ровня.
Я хочу понять тебя. В этом вся сложность. Причины, которые ты называешь, оказываются недостаточными для того, чтобы сподвигнуть молодого человека – молодого человека, который никогда прежде не проявлял склонности к насилию, молодого человека, который даже не достиг хоть каких‑то успехов в боксе, просто на любительском уровне, – сподвигнуть этого человека на то, чтобы пожертвовать остаток своей жизни ради убийства незнакомца. Решение убить – сделаться