– Пройдем… будет легче – тише и веселей, – бросил, проходя мимо, один из матросов.
Сергей стоял рядом с Федором и, перекрикивая ветер, спросил:
– А это ничего, что мы под португальским флагом идем? Может, лучше под немецким? А то не дай бог какая-нибудь подлодка на нас позарится…
– Не подлодок надо опасаться. Они-то в этом районе не охотятся, предупреждены, не зря же мы о каждом переходе сообщаем в военное ведомство флота. Английских самолетов! Вот для них португальский флаг висит, а то и австралийский иногда ставим. Так надежнее… Но самое опасное – бесхозные мины! Это те, что оторвались во время шторма и дрейфуют под ветром! Они-то флагов не выбирают! Ладно, пойдем в каюту, – предложил Федор. – Еще насмотримся… Переход только начался.
Уже в каюте Сергей задал с самого начала мучивший его вопрос:
– Скажи, Медведь, ты ведь ни разу не был на море раньше?
– Не был, – кивнул Федор.
– И как оно тебе?
– Ничего особенного. Море как море.
– А все-таки?
– Как тайга. Только тайга зеленая, а море серое и недружелюбное…
– Но оно бывает и голубым, и изумрудным, и тихим, ласковым, теплым…
– Я же сказал тебе, как тайга. А она тоже бывает и золотой, и голубой, и щедрой… А море пока видел только таким: серым и неприветливым!
Артур Фишман сердечно встретил своего племянника и его помощника в порту Лиссабона. Не утерпев, осмотрел арендованный корабль и остался им очень доволен.
– Я понимаю, что тебе хочется посмотреть на город, но это завтра. А сейчас мы едем ко мне. Я познакомлю тебя со своей женой и маленькой Люсиндой. Наконец-то в свои пятьдесят четыре года я стал отцом, а ты, Карл, дядей. Твой секретарь поедет в другой машине. Его отвезут сразу к тебе домой. Я надеюсь, ты знаешь, что у тебя и Кристины в Лиссабоне есть дом… и не только… земля, виноградники… Но о делах потом, – усаживаясь в машину, он указал на переднее пассажирское сиденье. – Вожу машину сам, – не без гордости сообщил Артур. – Не потому, что экономлю на водителе, просто мне нравится.
Выехав за территорию порта, Артур надавил на газ, мощный мотор взревел и потащил машину в гору.
– Автомобиль бронированный, потому тяжелый. Не из-за боязни покушения, – предворил он вопрос Федора, – а ради престижа и так, на всякий случай.
Выехав за город, остановился.
– Так, племянничек, давай-ка поговорим, пока нас никто не слышит. Я благодарен тебе, что ты поднял нашу фирму до первого десятка в стране. О таком обороте денежных средств невозможно было и подумать. Но это дело семейное… Ты понимаешь, о чем я?
– Вполне, – кивнул Федор.
– С этим-то как быть? Ты мой племянник по воле покойного Фридриха, мир праху его, но ты, я даже не знаю, как все получилось, сейчас стоишь во главе фирмы, не являясь даже дальним родственником Фишманов.
– Артур, не буду кривить душой, я не принадлежу себе… Но если бы был волен, я бы, как у старшего в роду, попросил у тебя разрешения на брак с Кристиной. Мы любим друг друга… И как тут быть, не знаю! Для всех я ее родной брат…
– Вот даже как! – повеселел Артур. – Это другое дело. Я подумаю, как с этим разобраться. Дай я тебя обниму, – распахнул руки для объятия Артур. – О таком муже для Кристины можно только мечтать.
В порядке дружеского расположения к дяде Артуру обхватил его своими ручищами и Федор, да сжал так, что тот аж крякнул.
– Ну ты, брат, и здоров… Чуть позвоночник мне не сломал! Где таких только мужчин выращивают?! Явно не в Германии! – рассмеялся Артур. – Едем, племянничек, а то нас уже заждались…
Усадьба Артура Фишмана была огромной. Подъезжая к большому двухэтажному дому с колоннами, дядюшка, поведя рукой, похвастал:
– Те земли, до самых гор, мои и вон те виноградники – тоже. Не завидуй, у тебя земли не меньше, вернее, у Кристины, – уточнил он. – А вот и мои девочки.
На площадке перед входной дверью стояла кареглазая, черноволосая стройная молодая женщина с младенцем на руках.
– Мое счастье, моя жена Маргарет, а это мое маленькое солнышко – Люсинда. Ей уже через месяц будет годик. Ну, а это наш родственник из Германии, Карл. Я тебе о нем рассказывал. Тебе ее обнимать запрещаю, боюсь, помнешь, а вот поцеловать можешь, – рассмеялся Артур.
После семейного завтрака, за разговорами переросшего в обед, Артур отвел Федора на открытую веранду и, усадив в плетеное кресло, сообщил:
– Отдыхать тебе, племяш, некогда. Уже сегодня вечером к пяти часам я пригласил моих друзей и не только друзей, пожелавших с тобой встретиться, чтобы поговорить о перспективах сотрудничества. Те объемы, что ты заявил, мне одному не под силу. Подумай над тем, что будут предлагать… Я-то уже знаю и во многом согласен, но продавец ты, я только поставщик, и потому решающее слово за тобой.
Несмотря на первое января, погода стояла солнечная, теплая. Многие из гостей приехали в открытых кабриолетах, а один даже на великолепном вороном скакуне…
Представив каждого прибывшего Карлу и коротко сообщив, что за ним стоит, Артур пригласил гостей в зал, в центре которого стоял большой овальной формы стол, заставленный закусками и вином. Федор пересчитал: за столом сидели одиннадцать знатных и богатых людей Португалии.
Артур на правах хозяина пояснил:
– Прошу прощения, господа, все, что на столе – ваше, большего не будет. Я отправил всю прислугу из дома… и жену тоже. Так что можно говорить открыто. Я уверен, что все произнесенное за этим столом не выйдет за пределы зала. Председателем нашего импровизированного собрания предлагаю избрать уважаемого Луиса дель Санчеса. Возражений нет? Тогда ему слово.
Поднялся невысокий смуглый мужчина лет пятидесяти.
– Господа, – под сводами зала неожиданно для Федора зазвенел голос Луиса. – Начну с того, что крайне удивлен молодостью племянника дона Артура и восхищен его организаторскими и деловыми способностями. Привлечь в свою фирму банковский дом «Шихман и сыновья», получить неограниченный беспроцентный кредит – уму непостижимо! Но то, что я сейчас предложу вам, господин Карл Фишман, пусть не вызывает у вас непонимания или отторжения. Вы человек умный и сделаете правильные выводы. Германия за годы войны с Россией потеряла 56 дивизий и 162 дивизии понесли тяжелейшее поражение, было уничтожено свыше семи тысяч танков, более четырнадцати тысяч самолетов, до пятидесяти тысяч орудий и минометов. А каковы потери опытнейших генералов и офицеров вермахта, знает один Господь. Это данные Генерального штаба Германии, и они, мне так думается, несколько занижены. К чему я все это говорю… Германия войну проиграет. Она еще способна сопротивляться, но наступать, увы, не сможет. Русские армии уже в Западной Украине и Западной Белоруссии, очень скоро они войдут на территорию Германии. Вы – немец, но родились в Лиссабоне. Я знал вашего отца… Вы этого не помните, но я катал вас на лошадке, когда вам было четыре года. А теперь я скажу главное: деньги не знают родины! Не имеют национальной принадлежности! И тот, кто этого не понимает, в конечном счете обречен на разорение. Мы, готовясь к вашему приезду, предварительно уже встречались и обсудили наше участие в вашем деле. С Германией, конечно же, надо торговать, это выгодно по многим причинам, и прежде всего – они не стоят за ценой. Но некоторые из присутствующих торгуют с Англией и Америкой. Кстати, я не открою большого секрета, если скажу, что ваш дядюшка, уважаемый дон Артур, покупает чилийскую медь через американских посредников. Англии также нужна медь, пробка, каучук, вино… почему бы нам не дать им это… Тем более что отделение банка Роберта Шихмана есть в Лондоне. Это облегчит нам, если вы примете наше предложение, перенаправить финансовые потоки в нужное русло.
Ненадолго воцарилась тишина, которую нарушил господин, прибывший на собрание на лошади. Лихо закрутив ус, он неожиданно спокойно произнес:
– Я, господа, не знаю, сколько еще продлится война, но Европа после ее завершения будет другой. Не сегодня завтра откроется второй фронт, о котором неоднократно заявляли англичане и американцы, а Рузвельт на Тегеранской конференции дал твердое слово, что американцы в начале 1944 года начнут боевые действия во Франции. Это ускорит гибель Германии и ее приспешников: Италии, Румынии, Испании, Венгрии… Европу поделят и обложат контрибуцией. Кто как, а я хотел бы отхватить свой кусок от европейского пирога. А для этого уже сейчас надо дружить с Великобританией и Америкой. Вы, молодой человек, – обратился он к Федору, – судя по запросам и возможностям, принадлежите к новому поколению, как говорят англичане, бизнесменов. Тем, кому предстоит строить послевоенную Европу. Мы вам доверяем и готовы поддержать, естественно, на определенных условиях.
Все это время дядя Артур сидел рядом с племянником и тихонько переводил ему с французского. Когда очередной выступавший господин сел на место, поднялся Карл Фишман.
– Я благодарю вас, господа, за оказанное мне доверие, – начал он размеренно, подбирая каждое слово. – Мой отец, Фридрих Фишман, еще в 1918 году выбрал себе родину и ни разу не пожалел об этом. Я же родился здесь, и это мой дом! И он должен процветать, а это зависит только от таких, как вы, господа! Я полностью с вами согласен. И думаю, что согласятся и соуправители фирмы «Фишман и К°» Роберт Шихман и барон Пауль фон Зальц. Тем более что барон с баронессой изъявили желание осесть в Лиссабоне. Что же касается наших с вами дел, то я думаю, не надо торопиться с созданием громоздкого объединения. Во-первых, надо учитывать отношение португальского правительства и к Германии, и к Англии… («Молодец», – похвалил себя Федор за то, что последние месяцы регулярно читал газеты и слушал по радио Москву.) А во‐вторых, в Берлине вряд ли понравится появление в Лиссабоне концерна (снова похвалил себя Федор за новое слово, подхваченное из газеты), торгующего с врагами Германии. Я предлагаю обговорить условия и заключить отдельные договора с каждым из участников сегодняшней встречи. Если будет так, как я задумал, то в самое ближайшее время в Лиссабон прибудут представители банковского дома «Шихман и сыновья» с полномочиями заключения подобных договоров. Я же, увы, с завершением погрузки грузового корабля вынужден буду вернуться в Германию, – весомо закончил Федор и спокойно сел на свое место.