— Вернуть? — Седой прищурился. — Заставили? Что-то вы больно целенькие, только у тебя морда покарябана.
— Ну да, мы с ним сцепились немножко, но… — начал Димка.
— Сцепились? Немножко? — Седой напрягся, потом потянулся, расправляя плечи. — Пацаны, вы в своем уме?
— А что? — это теперь Юрка спросил.
— Да то, что вижу вас непокалеченными. Это же недоумок, и без всяких тормозов. Ему на перо вас поднять — раз плюнуть.
— Он и хотел, — сказал Димка. — Но нас трое было, а Ленька стальным прутом вооружился, и даже огрел его разок. Он больше не рискнул сунуться.
— Ты его огрел? — Седой смотрел на меня как-то странно.
— Ну да… — сказал я.
— Ох, пацаны!.. — Седой встал, затянулся в последний раз и в сердцах выбросил окурок куда-то вдаль. — Вы хоть понимаете, с кем связались? По нему давно тюряга плачет, он полный дебил, по три года в каждом классе сидел, сейчас второй год в седьмом классе тужится… Он вон в той школе учится, — Седой показал рукой в сторону, где далеко за нашим кварталом встречались Бакунинская и Большая Почтовая. — То есть, не учится, потому что на уроках не бывает. Учителя от него стонут и ждут не дождутся, когда дотянут его до восьмого класса, чтобы можно было выпихнуть его в ПТУ. Если бы не дед — герой войны, он бы уже десять раз мотал срок в колонии. Говорят, дед его отмазывает до поры до времени, но сам так зол на него, что велел ему не появляться у него перед глазами… Он же с настоящей бандой связан, мелких таких шпаненков, которые самые опасные, а его друзья-приятели постарше уже все через срока прошли. Кое-кто и сейчас сидит. Улавливаете?
— Улавливаем… — потеряно пробормотали мы.
— Так что теперь ходите только вместе, по людным улицам, и никуда не суйтесь, ясно? — сказал Седой. — Полгода должно пройти, не меньше, чтобы он про вас позабыл и перестал искать. А увидите его — сразу бегите на другую сторону улицы, а ещё лучше, прячьтесь, если есть, куда спрятаться. Стальной прут вам не всегда вовремя подвернется, а его финка всегда при нем.
— Не получится нам прятаться, — хмуро сказал Юрка. — Мы на завтра с ним встречу назначили.
— Встречу? — у Седого дрогнули губы, словно он собирался то ли рассмеяться, то ли выругаться.
— Ну да, — объяснил Димка. — Мы с ним должны встретиться, чтобы он вернул нам вторую украденную вещь.
— И где вы должны встретиться? — полюбопытствовал Седой.
— На пустыре за Гороховым полем, — ответил я.
Седой присвистнул.
— Ценная вещь? — спросил он.
— Очень, — ответил я. — Нож. Мало того, что сам нож обалденный закачаешься, главное, что он когда-то принадлежал самому Сент-Экзюпери. Любой коллекционер за такой нож удавится.
Седой стоял, расставив ноги, и рассматривал нас, словно мы были редкими экземплярами в каком-то музее. Потом он вытащил помятую белую пачку, вытащил оттуда очередную кубинскую горлодерину и стал медленно катать её в пальцах.
— Ну и влипли вы, пацаны, — сказал он. — Выкладывайте все, до конца.
Мы замялись.
— Ну? — грозно сказал Седой.
— Значит, так… — рассказывать взялся я, ведь именно с меня началась вся история. Я рассказывал, а мои друзья иногда меня дополняли и поправляли. Седой слушал, нахмурясь, не издавая ни звука.
— Охренеть можно, — сказал он, когда мы закончили рассказ. От чего можно охренеть — от того, что по Москве блуждает нож Сент-Экзюпери или от нашей глупости, он не уточнил. — В общем, так. Есть разные варианты. Первый — мы топаем с самого утра к его папаше или к его деду, Клима призывают на расправу перед предками и заставляют его вернуть вам нож. Но этот вариант не очень хорош, потому что он вам это припомнит и на вас отыграется. А надо сделать так, чтобы он от вас отлез и пальцем вас потом не вздумал тронуть. Да, заварили вы кашу, чтоб вас… Ладно. Завтра в десять на этом месте. Вы ведь школу собираетесь прогуливать, ради этой встречи?
— Собираемся, — подтвердили мы.
— Чтоб были здесь, ясно? Вот еще, не хватало мне забот, только таких кретинов, как вы, от ножа отмазывать… — с досадой проговорил он. — И без меня на Гороховое поле не идите ни в коем случае, ясно?
— Ясно, — пробормотали мы.
— Вот и хорошо, что ясно. А теперь разбегайтесь по домам. Будете меня слушать — все будет тип-топ. Мне самому интересно на этот охрененный нож поглядеть.
И, не сказав больше ни слова, он пошел прочь — легким пружинистым шагом, и в каждом его шаге ощущалась такая сила, которая может горы своротить, не то, что справиться с каким-то Климом.
— Послушайте, а он ведь и в самом деле похож сейчас на принца, — тихо проговорил Юрка, глядя ему вслед. — Не даром ему эту кликуху дали.
— Не даром, — согласились мы с Димкой. А мне прямо воочию увиделся сверкающий огнем меч, висящий у пояса Седого. Он шел так, как будто этот меч действительно был при нем и как будто он в любой момент был готов его выхватить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯЧЕРЕЗ ПЕРВЫЙ БАРЬЕР КО ВТОРОМУ
Утром мы честно вышли в школу, с ранцами и в форме, но, не доходя до школы, свернули за гаражи, к набережной. До десяти было почти два часа, и это время нам предстояло как-то проболтаться. Димка был рассеянным, лицо бледное, глаза красные: вчера, перед тем, как идти домой, он заскочил к Юрке и взял у него большой том Сент-Экзюпери, почитать. Судя по его виду, он читал чуть ли не всю ночь, и не выспался, а по его задумчивому и отрешенному выражению можно было предположить, что это чтение навеяло на него какие-то важные мысли. Но этими мыслями он пока не хотел с нами делиться, додумывая их про себя — так сказать, тщательно пережевывая и основательно пробуя на вкус.
— Ты чего такой смурной? — поинтересовался Юрка.
Димка только головой покачал.
— Я все думал… В общем, ребята, нам позарез надо вернуть этот нож.
— Это мы уже слышали, — сказал я. — Ты можешь объяснить толком, до чего ты дотумкал?
Димка решился. Наклонившись к нам, он сказал, понизив голос до шепота:
— Дело в том, что… В общем, я открыл… В общем, в «Маленьком принце» все — правда!
Мы с Юркой переглянулись. У Димки периодически ехали мозги, когда он увлекался самыми неожиданными идеями — и, надо полагать, это был тот случай!
— Что — правда? — спросил я. — Что Маленький Принц путешествовал с планеты на планету с перелетными птицами? Или что на астероидах могут жить Пьяницы, Короли, Банкиры, Фонарщики и так далее? Или…
— Да нет! — перебил меня Димка. — Я имею в виду, что и это тоже правда, но в другом смысле. Это — зашифрованная правда!
— То есть, под видом встречи с Маленьким Принцем Сент-Экзюпери описал какие-то события, которые были на самом деле? И которые, по сути, похожи на всю эту историю? — спросил Юрка.
— Приблизительно так, — сказал Димка.
Он открыл ранец и вытащил Юркин том Сент-Экзюпери, который, оказывается, был у него с собой.
— Вот, смотрите, — сказал он, открывая книгу на одной из закладок (закладки он сделал из промокашки, разорвав её на полоски.) — «…Вопреки всем ожиданиям, мне удалось исправить самолет!» Он пишет об этом как о чуде, но ничего больше не пишет, не пишет, как именно и что он исправил! Но мы-то знаем, что он исправил аварию при помощи ножа! Так почему он ничего не написал о ноже?
— Не к месту было, — сказал я.
— Скажешь тоже, «не к месту»! — фыркнул Димка. — Этот нож — сам по себе такая волшебная штука, что написать о нем в сказке было бы только к месту! Выходит, он умолчал о ноже намеренно — но зачем? Пошли дальше. Сент-Экзюпери написал «Маленького принца» незадолго до смерти. Что происходит с Маленьким Принцем? Он, вроде бы, исчезает в пустыне погибает, укушенный змеей — а на самом деле он возвращается на свою планету, и змея помогает ему в этом! Ее укус приносит ему не смерть, а возможность лететь дальше, домой, только для всех это остается тайной! А что потом происходит с самим Сент-Экзюпери? Он отправляется в боевой вылет — и исчезает над Альпами, и все, естественно, считают его погибшим, когда он не возвращается на базу, но тайна его смерти так и осталась нераскрытой, и до сих пор люди бьются, ищут документы и свидетелей, пытаясь её разгадать! И ещё одно — для Сент-Экзюпери это был последний боевой вылет, после этого его должны были минимум на полгода снять с полетов, потому что он уже отлетал все мыслимые и немыслимые нормы, положенные военным летчикам. То есть — он бы больше не летал в бой, потому что война явно шла к концу и через полгода точно закончилась бы! То есть, если он хотел исчезнуть — для него это была самая-пресамая последняя возможность, другой бы не представилось!
— Ты что хочешь сказать? — недоверчиво спросил Юрка. — Что Сент-Экзюпери не погиб, а где-то спрятался, чтобы жить под другим именем, втайне от всех?
— Вполне возможно! — сказал Димка. — Главное, что я хочу сказать: что в Маленьком Принце, который якобы погиб, а на самом деле остался жив, Сент-Экзюпери написал самого себя! И то, что он ни словечком не упомянул о ноже, очень показательно. Он намекнул, что существует тайна, и не стал писать про нож, потому что нож эту тайну открывает!
— Так нож-то он подарил Мадлене Людвиговне задолго до войны, напомнил я.
— Правильно! И на это в «Маленьком принце» тоже есть намек. Смотрите! Он пишет: «И вот прошло уже шесть лет…» Если вычесть шесть лет от времени, когда был написан «Маленький принц», то получится, что приблизительно в это время Сент-Экзюпери и был в Союзе и встречался с Мадленой Людвиговной и другими французскими гувернантками, о которых написал свой очерк! Кстати, не мешало бы попросить Мадлену Людвиговну и Шарлоту Евгеньевну перевести нам этот очерк слово в слово.
— Не мешало бы, — согласился Юрка. — Но вообще ты, по-моему, перегнул. Мало ли что можно найти в книге? Так что угодно можно доказать!
— Вот погодите, вернем нож — тогда убедитесь, что я прав, — сказал Димка.
— Кстати, нам пора потихоньку двигаться, — сказал я. Уже полдесятого, и лучше мы чуть-чуть подождем Седого, чем он нас будет ждать.