тию транспорта, анализу аварий, теории игр. А еще переплетенная потрепанная книга «Also sprach Zarathustra» [47] Фридриха Ницше. Когда-то в юности Харри из чистого любопытства пролистал этот овеянный мифами роман, но не нашел ничего об Übermensch[48], не обнаружил того, что могло стать пищей для умов фашистов, только рассказ о каком-то живущем в горах старике, из довольно невнятных речей которого следовал один-единственный вывод: Бог мертв.
Харри посмотрел на часы. Он пробыл в доме полчаса. Из-за севшей батарейки он не мог сфотографировать мертвую девушку, чтобы попытаться установить ее личность. Однако нет никаких причин думать, что эта фотография и шарф Ракели исчезнут, когда полиция нагрянет сюда с ордером на обыск.
Харри покинул кладовку, привернул обратно дверные петли, повесил отвертку на место, взбежал вверх по лестнице, погасил свет и вышел в коридор. Он услышал, как залаяла соседская собака. По дороге к входной двери он заглянул в единственное помещение, где еще не побывал, – санузел, совмещенный с прачечной. Он уже собирался закрыть дверь, как вдруг заметил белый свитер, валявшийся вместе с грязным нижним бельем и футболками на кафельном полу перед стиральной машиной. На свитере был синий крест. И пятна, похожие на кровь. Точнее, на брызги крови. Харри притормозил. Крест оживил в памяти картинку: он увидел себя в баре «Ревность», а Рингдала за стойкой. В тот самый вечер, в ту ночь, когда умерла Ракель, на Рингдале был этот свитер. Да, Харри бил его. У них обоих шла кровь. Но столько крови?
Нельзя допустить, чтобы свитер выстирали до обыска.
Харри мгновение помедлил. Собака прекратила лаять. Он наклонился, аккуратно сложил свитер, запихал его в карман куртки и вышел в коридор.
И внезапно резко остановился.
Он услышал шаги человека, идущего по гравию.
Харри отступил назад, в темноту коридора.
Через окошко в форме полумесяца он увидел на освещенном крыльце силуэт.
Черт.
Окно располагалось так низко, что лица человека видно не было, но он разглядел, как рука копается в кармане синей спортивной куртки, а потом услышал тихие ругательства. Ручка двери опустилась вниз. Харри старался вспомнить, запер ли он замок.
Человек снаружи толкнул дверь. Теперь он выругался вслух.
Харри беззвучно выпустил воздух из легких: слава богу, он закрылся изнутри. И опять нахлынули какие-то смутные воспоминания. Замок в двери Ракели. Он тоже проверял, заперт ли тот. Снаружи что-то засветилось. Это загорелся экран мобильника. Бледное лицо прижалось к полумесяцу на двери, нос и щека распластались по стеклу и осветились светом от прижатого к уху телефона. Рингдал был практически неузнаваем, лицо его походило на лицо грабителя банка с чулком на голове, казалось демоническим, а глаза напряженно вглядывались в темноту коридора.
Харри стоял неподвижно, затаив дыхание. Их разделяло максимум метров пять. Неужели Рингдал действительно его не видит? Как ответ на вопрос сквозь окошко прозвучал голос Рингдала, на удивление тихий и спокойный:
– Ну наконец-то ты удостоил меня своим вниманием.
«Вот черт».
– Я не могу найти ключи от дома, – произнес Рингдал. Влага из его рта серым конденсатом легла на стекло.
– Слушаю, – немного скованно произнес Эйстейн. Заметив на дисплее номер шефа, он минуту в панике размышлял, как быть, а потом ушел в подсобку и ответил на вызов.
– Ну наконец-то ты удостоил меня своим вниманием, – сказал Рингдал. А потом: – Я не могу найти ключи от дома.
Эйстейн закрыл дверь в бар, чтобы лучше слышать.
– Да что ты. – Эйстейн изо всех сил старался говорить спокойно. Где, черт возьми, Харри и какого хрена он отключил мобилу?
– Можешь посмотреть, не лежат ли они на полу под крючком, на который я вешаю куртку?
– Хорошо, подожди немного. – Эйстейн отнял телефон ото рта. Он хватал ртом воздух, как будто ему нечем было дышать, а может, так оно и было. «Думай, думай».
– Эйкеланн? Ты куда пропал? – Голос Рингдала был негромким и не таким угрожающим, когда он держал трубку на отдалении от себя.
Эйстейн нехотя поднес телефон к уху:
– Я здесь. Но что-то никаких ключей не вижу. А ты откуда звонишь?
– Стою перед своим домом.
«Харри внутри, – подумал Эйстейн. – Если он слышал, что пришел Рингдал, ему нужно время, чтобы выбраться из дома через окно с другой стороны или через заднюю дверь».
– Может, ключи на стойке, – предположил Эйстейн. – Или в туалете. Погоди, я проверю и перезвоню тебе через пару минут.
– Я никогда не вынимаю ключи из кармана, Эйкеланн! – Это было произнесено с такой уверенностью, что Эйстейн понял: не стоит и пытаться заставить шефа усомниться в этом. – Придется разбить окно.
– Но как же…
– Подумаешь, делов-то, завтра вызову стекольщика.
Харри смотрел прямо в глаза Рингдалу, и для него было загадкой, как это тот его не видит. Он подумал, не пробраться ли обратно к двери в подвал, чтобы вылезти через окно. Но Харри знал, что любое движение выдаст его. Лицо Рингдала отдалилось от стекла. Харри увидел, как он засовывает руку под куртку, под черный свитер и достает что-то черное. Пистолет с очень коротким дулом, Бьёрн называет такое «курносым носом», возможно «Зиг-Зауэр P320». Его легко спрятать, легко использовать, стреляет быстро, эффективен на небольшом расстоянии.
Харри сглотнул.
Ему показалось, что он уже слышит голос адвоката Рингдала: «Мой клиент подумал, что в дом вломился вор, который как раз направляется в его сторону по коридору, и поэтому выстрелил. Исключительно в целях самообороны». А далее Катрине Братт задают вопрос на засыпку: «Имелся ли у инспектора Холе ордер на обыск, на основании которого он находился в доме?»
Харри увидел, как Рингдал поднял пистолет, но затем внезапно опустил руку.
– Я вижу их! – прокричал Эйстейн в телефон.
Однако его шеф молчал.
– Еще бы секунда… – прозвучал наконец голос Рингдала. – Где они?
– На полу. Под крючком для одежды, как ты и сказал. Они лежали за мусорным ведром.
– За каким еще мусорным ведром? Там нет никакого…
– Это я поставил его туда. Все время спотыкался о него в баре, – ответил Эйстейн, выглядывая в зал, где уже скопилась толпа жаждущих клиентов. Он пододвинул к себе мусорное ведро и затащил его в подсобку, под крючок.
– Хорошо. Держи ключи наготове, я сейчас приеду.
Связь прервалась.
Эйстейн набрал номер Харри. Все тот же женский голос, повторяющий мантру о том, что абонент временно недоступен. Эйстейн утер пот. Переход в низшую лигу. Сезон только-только начался, но все было предопределено заранее, сработал закон тяготения. В крайнем случае это можно было отсрочить, но избежать нельзя.
– Эйвинд, где ты, Эйвинд?
– Эй-СТЕЙН! – прорычал он, поворачиваясь. По другую сторону двери стеной стоял гул. – Ну неужели так трудно это запомнить?
Харри увидел, как человек удаляется от окна, и услышал быстрые шаги на крыльце. Снова залаяла собака.
«Держи ключи наготове, я сейчас приеду».
Значит, Эйстейн заверил Рингдала, что ключи у него.
Он услышал, как завелся и отъехал автомобиль.
А его собственная машина припаркована на другой планете. У Харри не было шансов добраться до бара «Ревность» раньше Рингдала. И телефон умер, связаться с Эйстейном не получится. Харри попытался срочно придумать выход, но казалось, его мозг стал неуправляемым. Он размышлял о фото умершей девушки. Харри вспомнил, как Бьёрн рассказывал, что в былые времена, когда у них в отделе еще имелась темная комната для проявления фотографий с места преступления, новенькие криминалисты обычно делали снимки слишком контрастными, так что те становились похожими на рисунки и содержали меньше деталей. Так что вспышка здесь ни при чем. Фотография, которую Харри обнаружил в подвале, была сделана и проявлена любителем. Который наверняка сам же и убил эту девушку.
Глава 34
Краешком глаза Эйстейн заметил, как открылась дверь. А вот и он, Рингдал. Шеф вошел в бар, но был настолько мал ростом, что быстро затерялся в толпе посетителей. Но все же по тому, как они расступались, можно было понять, что он движется к стойке. Эйстейну это напомнило тропические растения, качающиеся над пробирающимся сквозь джунгли тираннозавром из фильма «Парк юрского периода». Он продолжал наливать пиво, глядя, как коричневая жидкость наполняет бокал, а пена поднимается. Кран фыркнул. Случайный пузырек воздуха или пора менять бочку? Этого Эйстейн не знал. Как не знал он и того, наступил ли прямо сейчас конец, или же надежда выкрутиться еще есть, а это просто кочка на дороге. Как говорится, поживем – увидим. Вот именно, увидим, не пойдет ли все к чертям собачьим. Хотя и так ясно, что будет дальше: если твоего лучшего друга зовут Харри Холе, то добром дело не закончится. Все непременно полетит к чертям собачьим, это всего лишь вопрос времени.
– Бочка заканчивается, – сказал он напарнице. – Пойду схожу за новой, передай Рингдалу, что я скоро вернусь.
Эйстейн вышел в подсобку, заперся в туалете для сотрудников, служившем также складом для всего, от бокалов и салфеток до кофе и кофейных фильтров. Он достал телефон и сделал последнюю попытку дозвониться до Харри. Однако результат оказался таким же плачевным.
– Эйкеланн? – В подсобку вошел Рингдал. – Эйкеланн! Ты где?
– Я здесь, – пробормотал Эйстейн.
– Я думал, ты меняешь бочку.
– Она еще не пустая. Я на толчке.
– Я подожду.
– На толчке – это значит: я сру. – Эйстейн подтвердил свои слова, напрягая мышцы живота и выдувая воздух из легких с двумя громкими долгими стонами. – Помоги пока в баре, я сейчас приду.
– Просунь ключи под дверь. Давай, Эйкеланн, я хочу домой.
– Из меня еще только наполовину вышла гигантская сарделька, шеф, может, речь даже идет о мировом рекорде, и что же мне теперь, рубить ее пополам?