– Вы с ними переписываетесь?
– Да, регулярно.
– А телефоны у кого-нибудь из них имеются?
– Нет. Но если есть такая необходимость, переговоры можно заказать.
– Тогда не могли бы вы после тренировки сходить на переговорный пункт и заказать межгород. Это нужно сделать как можно быстрее.
Лопатин хмыкнул:
– Да, я могу это сделать.
– Вот и отлично! Тогда вы должны заказать переговоры на завтра и попросить вашего друга отправить срочную телеграмму на псковский адрес!
– Это поможет вашему расследованию?
– Ну, в целом поможет, – уклончиво ответил Веня. – Вот адрес и текст! – Веня сунул Лопатину клочок бумаги. – Телеграмму нужно будет отправить не позднее завтрашнего вечера! Не позднее двадцати ноль-ноль!
Лопатин развернул листок, прищурился и прочел:
– «Псков… Колесниковой Екатерине Петровне… еду в Эрмитаж…» Это что, какой-то шифр?
– Что-то вроде того.
Вене вовсе не хотелось открывать Лопатину все тонкости затеянной им авантюры, и поэтому он порадовался тому, что Катя, выйдя замуж, оставила себе девичью фамилию.
– Все ясно, договорились! И если это все, то позвольте мне закончить тренировку. – Лопатин сложил листок пополам, убрал его в карман, после чего повернулся и трусцой побежал к центру футбольного поля.
Глава вторая
В поезде Вене пришлось положить свой чемодан на верхнюю полку, так как другого свободного места не было. Его соседи, визгливая толстуха с щуплым мужем-очкариком и сынком – пухлощеким подростком тринадцати лет, буквально заполнили собой и своими вещами купе. Вслед за чемоданом Веня сам забрался на свою верхнюю полку и проспал почти всю дорогу. Прибыв в Сычевку, он отсидел на вокзале целых шесть часов и, оказавшись в поезде, снова улегся спать. На этот раз проблемы с местом не было, и поэтому, подъезжая к Смоленску, он впервые за последние месяцы почувствовал себя отдохнувшим. «А кто-то ведь не может спать в поездах, стук колес… качка…» – думал Веня, вполне довольный тем, что теперь-то спокойно сможет заняться выполнением важного поручения, при этом так ловко решив личную проблему.
Вокзал в Смоленске представлял собой вновь выстроенное после войны величественное здание, выполненное в неоклассическом стиле с арочным проемом и колоннадой. Веня полюбовался высокими сводами центральных залов и огромными полотнами отечественных художников, вывешенных на стенах. Глядя на картины, Веня вновь вспомнил про Катю и так и не посещенный им Эрмитаж. Он поежился и, покинув здание, зашагал по тисовой аллее. Может, и в самом деле не стоило затевать весь этот обман с междугородными переговорами и телеграммой. Веня остановился возле лавочки и поинтересовался у прохожих, где ему найти ближайший книжный магазин.
Отыскав магазин, Веня приобрел брошюру с цветными картинками про Эрмитаж, а уже через полчаса заселился в гостиничный номер. Весь вечер он читал про Эрмитаж и твердо для себя решил, что, если у него все в командировке сложится хорошо, он непременно вернется в Псков через Ленинград и все-таки посетит первый музей страны и, возможно, даже сходит на оперу.
Примерно в то же самое время, когда Веня начал изучать шедевры Эрмитажа, в их маленькой однушке в Пскове Катя, сидевшая в кресле и вязавшая носочки будущему малышу, услышала, как кто-то позвонил в дверь. Отложив вязанье, молодая женщина подошла к двери и увидела на пороге почтальоншу тетю Шуру, худощавую женщину средних лет.
– Катенька, тебе телеграмма из Ленинграда.
Тетя Шура достала из огромной кожаной сумки, висевшей у нее через плечо, бланк телеграммы, уведомление о получении и протянула Кате.
– Вот здесь распишись.
Катя поставила закорючку и поблагодарила почтальоншу. Когда тетя Шура ушла, Катя развернула бланк и прочла: «Я В ЛЕНИНГРАДЕ ТЧК ЕДУ В ЭРМИТАЖ=ВЕНЯ». Усмехнувшись, будущая мама убрала телеграмму в карман халата и с победным видом вновь уселась за вязание.
Глава третья
Когда Веня вошел в кабинет начальника МГБ города Смоленска, он увидел крепкого кудрявого брюнета, в волосах которого уже вовсю поблескивала седина. Квадратное лицо, пристальный взгляд, густые брови домиком. Одет Ермаков был в тщательно наглаженный китель с орденскими планками, на столе перед ним лежали ручка и блокнот, в котором он в этот момент что-то писал.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – помня указания Корнева, Веня обратился к Ермакову по званию.
Хозяин кабинета оторвал взгляд от своего блокнота и осмотрел Веню с головы до пят.
– Костин! Старший лейтенант милиции… – представился Веня.
– По поводу вас мне звонили. Егоров звонил, присаживайтесь, – Ермаков указал гостю на стул, Веня сел. – Меня зовут Николай Владимирович, и вовсе не обязательно так тянуть спину, мы с вами не на плацу. Итак, что у вас за вопрос, и давайте без вступлений, так как у меня много работы без вас и вашего Егорова.
Веня опустил плечи и улыбнулся, гадая над тем, как бы повел себя начальник Главного управления милиции Псковской области, если бы услышал, как о нем отозвался этот напыщенный хлыщ.
– Я прибыл для того, чтобы поговорить об Аркадии Зацепине.
– О ком? – Ермаков сразу как-то сник.
– Насколько нам известно, вы знали Аркадия Зацепина и…
– Вы сказали, знал… Разве Аркадий мертв? – с хрипотцой уточнил Ермаков, он встал со стула и подошел к окну.
Веня осмелел и тут же, позабыв все наставления Корнева, ощутил себя пытливым и умелым опером, который должен выжать из потенциального свидетеля информацию, как сок из лимона.
– Убит в Летнем парке города Пскова, – сухо ответил Веня, ощутив уверенность в себе. – Я занимаюсь расследованием этого убийства и очень рассчитываю на вашу помощь.
Ермаков вернулся за стол, он явно был обескуражен услышанным.
– При каких обстоятельствах Аркадий был убит?
– Убит ударом ножа в спину. До недавнего времени мы полагали, что его убили случайно, однако, согласно новой версии, убийство Зацепина как-то связано с его прошлым. Мы установили, что Аркадий был осужден за измену Родине и отбывал срок…
Ермаков кивнул:
– И вы хотите, чтобы я помог вам и прояснил кое-какие факты из его биографии?
«А он очень догадлив, что в принципе объяснимо», – подумал Веня.
– Мы полагаем, вы владеете некоторой информацией на этот счет.
– Вы правы, и я готов помочь…
– Тогда расскажите, как вы познакомились, и… в общем все, что, по-вашему, может поспособствовать поиску убийцы.
– Хорошо…
г. Череповец, январь 1941 года…
Уроженец села Воскресенское Череповецкого района Вологодской области Коля Ермаков, окончив школу, поступил в ремесленное училище. После его окончания пять лет проработал электромонтером на патронном заводе в городе Симбирске и в двадцать втором поступил на курсы комсостава РККА, после которых служил в погранвойсках и дослужился до коменданта. А в декабре сорок первого, после окончания курсов усовершенствования комсостава войск НКВД, Николай был назначен на должность начальника районного отдела НКВД города Череповца и, прибыв на место, приступил к работе.
После начала контрнаступления советских войск под Москвой работы у тогда еще капитана госбезопасности Ермакова заметно прибавилось. Усложнившаяся в регионе оперативная обстановка требовала не только решительности и смекалки, но и нечеловеческих усилий, так как с присвоением Вологодчине статуса прифронтовой зоны к ограблениям, убийствам, расхищениям социалистической собственности и многочисленным фактам антисоветской агитации прибавились еще и регулярные заброски диверсионно-разведывательных групп на территорию области.
Через узловую станцию по железной дороге не только осуществлялась эвакуация, но и регулярно проводилась переброска воинских частей, техники и боеприпасов к фронту. Именно поэтому немецкое командование уделяло особое значение срыву работы железнодорожного транспорта и, помимо регулярных бомбежек, идущих по рельсам эшелонов с воздуха, проводило диверсии с целью подрыва путей, мостов и переправ.
В тот холодный февральский день Николай, как обычно, задержался до глубокой ночи у себя в кабинете и, так как на улице завывала вьюга, не пошел домой, а, растопив уже изрядно проржавевшую и закопченную «печку-буржуйку», прикорнул на диванчике у стены. Уснул он мгновенно, однако выспаться ему не удалось, так как в дверь громко постучали. Ермаков тут же вскочил и застегнул верхнюю пуговицу гимнастерки.
– Кто там?
Дверь приоткрылась, и Ермаков увидел заспанное лицо сержанта Голова, дежурившего по райотделу.
– К вам прибыл лейтенант Хромов!
Ермаков помотал головой, чтобы хоть как-то прийти в себя, сел за стол и непонимающе хмыкнул:
– Не знаю я никакого Хромова. Кто такой?
Голов пожал плечами и впустил в кабинет высокого шатена в форме сотрудника НКВД.
– Здравия желаю, товарищ капитан госбезопасности! – вошедший козырнул и жадно посмотрел на раскаленную «буржуйку».
– Если вы замерзли, можете подойти ближе. Возьмите стул и отогрейтесь. У вас, наверное, что-то срочное, раз вы явились посреди ночи в такую погоду. Вы с каким-то донесением?
Лейтенант скинул рукавицы, снял шапку-финку и протянул руку к печке.
– Увы, я не посыльный, товарищ капитан! Я немецкий диверсант!
Ермаков прервал рассказ и покачал головой.
– Вы представляете мое состояние в тот момент, когда явившийся ко мне неизвестный заявил такое?
– Наверное, сначала схватились за пистолет, а потом наорали на своего дежурного, что он пропустил к вам постороннего, – улыбнулся Веня.
– Нет, я не сделал ни того, ни другого, потому что мой дежурный сержант Голов меня опередил, – теперь и Ермаков улыбался. – Когда он услышал признание вошедшего ко мне в кабинет лейтенанта, он, ни на секунду не задумываясь, бахнул незнакомца кулаком по темени, и тот рухнул как подкошенный. Сержант Голов довольно крупный и рослый мужик, так что назвавшийся немецким диверсантом лейтенант НКВД очнулся лишь спустя полчаса, связанный и обезоруженный. Пока мнимый лейтенант был без сознания, мы с Головым обыскали его и нашли карточки с шифрами для радиограмм и позывными. Тут же я лично осмотрел предъявленные Голову незнакомцем документы на имя Хромова Аркадия Митрофановича, лейтенанта Вологодского УНКВД. Документы были безупречны, поэтому особо сильно ругать своего сержанта за то, что он пропустил в здание НКВД диверсанта, я не стал. Когда наш задержанный пришел в себя, мы вместе с Головым допросили его.