Гость понимающе кивнул.
– Я от Вени, – гость заговорщически подмигнул Кате.
– Вы из милиции?
– Не совсем. Скажем так… я его хороший знакомый. Так можно мне все-таки войти?
Катя сомневалась недолго и ответила строго:
– Мужа нет дома, а впускать в дом посторонних мужчин я не привыкла! К тому же соседи у нас, знаете ли, чересчур любопытные. Могут неправильно понять! Так что говорите, с чем пришли…
– Я как раз и пришел по поводу полученной вами телеграммы…
Внизу хлопнула дверь, кто-то вошел в подъезд.
– Разве, получив ее, вы не должны были кое-что сделать? – в глазах незваного гостя сверкнули недобрые огоньки, его губы дрогнули, и мужчина сунул руку в карман.
– Что сделать? Я не понимаю!
Снизу послышались голоса, как минимум два человека поднимались по лестнице, незваный гость напрягся и сунул руку в карман. Катя отступила.
– Знаете что? Пожалуй… – она не договорила, потому в этот момент незнакомец втолкнул ее в квартиру, вошел сам и захлопнул за собой дверь.
Глава третья
На следующее утро, когда Зверев, явившись на работу, вошел в свой кабинет, его уже поджидали два его оперативника, Евсеев и Горохов. Шура тут же обрушился на Зверева с жалобами.
– Ты только послушай, Пал Василич, – стал убиваться Горохов. – Я сегодня даже в здание войти не успел, а меня уже кто-то за рукав хватает. Смотрю, а это Петька, помдеж. Говорит, срочно дуй к Корневу, мол, что-то случилось. Вот, думаю, дела. Когда в кабинет вошел, вижу, сидит Ефимыч красный как рак и пьет какую-то микстуру. С ходу меня облаял, потом Веньку нашего, а потом и до тебя очередь дошла.
– И что от меня было нужно?
– Да погоди ты, Шура, давай я лучше все объясню, – вмешался в разговор Евсеев. – Одним словом, все дело в том, что прибывшая к нам с проверкой московская комиссия уж слишком жестко взялась за дело. Корнев, которому московские покоя не дают, просто в ярости. С самого утра дергает к себе на ковер всех начальников, орет и грозится всех с должностей поснимать. Тебя вот тоже видеть хотел, а тебя нет. Шура ему что-то наплел, но он и слушать не стал, выгнал его, потом сюда позвонил. Я трубку взял, он велел к нему зайти. Ну я пошел, а он говорит, что полковник, возглавляющий прибывшую из Москвы группу, собрался в наш главк ехать. Корнев распорядился выделить проверяющему автомобиль, а нам с Шурой велел этого полковника сопровождать. Ну типа эскорта…
– То есть чтобы вы обеспечивали этому московскому охрану? – уточнил Зверев. – А почему именно вы должны это делать?
– Корнев сказал, что из-за нас у него народу не хватает, что-то там такое сказал про охрану Вениной супруги, ну и еще что-то там.
– Вон оно как! – Зверев поморщился. – Ну что ж, поезжайте, раз такое дело.
Это было не самое страшное, что Зверев уже готов был услышать.
– Это же небось до самого вечера придется в главке торчать, – снова захныкал Горохов.
– Ну что ж, значит, будете сидеть до вечера. А Костин у нас где?
– Звонил он сегодня, – принялся объяснять Евсеев. – Сказал, что всю ночь дежурил возле палаты жены, потому что сотрудник для ее охраны был выставлен только сегодня утром. Велел тебе передать, что пошел домой отсыпаться и придет только после обеда.
– Вот ведь наглец, – с усмешкой пробормотал Зверев. – Ладно, шуруйте, охраняйте своего полковника, а я сегодня и без вас справлюсь.
– Так, может, хоть одного сопровождающего тому полковнику выделить… – снова попробовал возразить Шура, но Зверев на него рявкнул:
– Поезжайте, кому сказано? Пока вас Корнев возле курилки окурки собирать не заставил да метлы в руки не дал!
Оба опера с обреченным видом вздохнули и вышли, Зверев же снова уселся за так опостылевшие ему бумаги.
Костин, как и обещал, явился в час дня, все еще опухший и злой.
Когда Веня узнал, что двое из их отдела приставлены ублажать московского полковника, он разразился гневной тирадой, но Зверев осадил подчиненного и отправил его на моторемонтный завод с задачей выяснить, действительно ли Самсонов в четверг бурно праздновал получку с коллегами по цеху. Сам же Зверев вновь уткнулся в отчеты.
Уже в конце дня, энергично потирая виски, Павел Васильевич сгреб все папки в кучу, убрал в сейф и вышел из кабинета. Сейчас он имел желание навестить Щукина и молил бога, чтобы тот оказался в своей общаге.
До Алексеевской он добрался на автобусе, вошел в здание и, предъявив удостоверение пожилому вахтеру, поинтересовался у него, можно ли ему пройти в двадцать вторую комнату. Вахтер с лысой, как бильярдный шар, головой натянул на нос очки, внимательно прочел фамилию и должность посетителя и объяснил Звереву, как ему найти нужную дверь.
Зверев поднялся на второй этаж, и в нос ему ударил запах жареной рыбы. Проходя мимо общей кухни, он увидел четверых собравшихся у радиоприемника молодых мужчин, те смеялись – по радио сатирик Аркадий Райкин читал свой «Монолог современного Хлестакова». Павел Васильевич позвонил в двадцать вторую комнату. Дверь почти сразу открылась. На пороге стоял рыжий кудрявый парень в майке и спортивных штанах.
– Щукин здесь обитает? – требовательно спросил Зверев.
Рыжеволосый обернулся.
– Вась, это к тебе!
– Пусть проходят, кто там? – послышался голос из комнаты.
Зверев вошел в душную комнатенку с двумя кроватями, одной-единственной тумбочкой и вдавленным в стену квадратным столом, покрытым засаленной скатертью. Щукин сидел на кровати и держал в руках свежий номер газеты «Советский спорт». Увидев вошедшего, он подался вперед и отложил газету, при этом брови его сдвинулись.
Широкий лоб, ярко выраженные скулы, ямочки на подбородке – на вид вратарю псковского «Спартака» было чуть больше тридцати. Зверев без приглашения сел на один из двух стульев, имевшихся в комнате.
– Ну, здравствуй, Вася! Знаешь, кто я такой?
Мужчина кивнул.
– Видел вас, когда меня на допрос вызывали. Петя, – обратился к рыжеволосому Щукин, – сходи, что ли, картошечки пожарь. Товарищ из милиции. Судя по всему, ему со мной наедине поговорить нужно.
Рыжеволосый что-то буркнул, вытащил из-под кровати авоську с картошкой, захватил по три штуки в каждую руку и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь ногой.
– Я так понимаю, что разговор пойдет на ту же тему? Убийцу Зацепина ведь все еще не нашли? – уточнил Щукин.
– Не нашли. Более того, недавно было совершено покушение на женщину. Мы полагаем, что на нее напал тот же самый бандит, который убил Зацепина. Так что сам понимаешь, Вася, что я к тебе сюда не в гости на картошку пришел. Тут дело серьезное. Про ответственность за дачу ложных показаний мне тебе напомнить нужно?
Щукин встрепенулся:
– Не нужно! Я все понимаю.
– А раз понимаешь, ответь-ка мне, что ты делал в прошлый четверг от шести вечера до шести утра.
– В четверг вечером? Ах да… В четверг же нам получку дали, ну и посидели малость…
– Где сидели? До которого часа?
– Мы сначала в баню пошли. Попарились, стало быть, и в пивную на Машиностроителей потопали. Есть там такое местечко, между булочной и кинотеатром «Факел». Что же касается времени… Так я в тот день первый ушел. Пивка хлебнул, стало быть, да сюда в общежитие отправился. У меня в пятницу тренировка, так что я не собирался засиживаться. Часов в десять уже дома был.
– Кто-то это может подтвердить?
Щукин задумался.
– Так вахтер местный может, опять же Петька.
– Который картошку жарит?
– Ну да, сосед мой.
– С кем конкретно ты в баню ходил и в пивной сидел? Адреса, фамилии, можешь назвать?
Щукин пожал плечами и выпятил нижнюю губу.
– Так со всеми нашими из гаража ходил: Уваровым, Шишкиным, Ковальем…
– А Самсонов с вами был? Вы же вроде как вместе работаете.
Щукин дернулся, взял лежавшую возле него газету, свернул в трубочку и стал постукивать ею по колену.
– Был.
Павел Васильевич встал и навис над собеседником.
– Ты сказал, что первым ушел, получается, что Самсонов в то время еще сидел в пивнушке на Машиностроителей… Так?
Щукин заерзал.
– Да.
– Так, а твой сосед тоже с тобой в гараже работает?
Щукин отвернулся и швырнул на кровать газету.
– Работает.
– И в четверг он тоже с вами гулял?
– Гулял.
– И в бане парился?
– Парился!
– А когда ты пошел домой, он еще оставался?
– Оставался.
– А он когда домой вернулся?
– Часа в два ночи…
– Пьяный?
– Пьяный, еще песни по дороге орал…
– А Самсонов с ним пришел?
– Не знаю. Может, и с ним…
– Очень хорошо! А‐ну, позови-ка его сюда, – Зверев подошел к двери и открыл ее.
– Зачем?
– Я ему те же самые вопросы задам и про ответственность за дачу ложных показаний тоже скажу! Так что зови соседа…
Плечи Щукина опустились.
– Не нужно никого звать.
– Что же так?
– Не был Самсонов с нами в бане. И в пивной, соответственно, тоже.
– А куда же он делся?
– Сразу после работы попрощался со всеми и куда-то ушел. Мы его звали-звали, а он ни в какую.
– А вернулся он во сколько? – Зверев все-таки прикрыл дверь.
– Не знаю я! Я его уже на следующий день встретил…
– С похмелья?
– Говорю же, не пошел он с нами! И никакого похмелья у него не было, только рожа разбитая. Встретились мы с ним в пятницу утром, и он мне сказал, что у него, похоже, сотрясение мозга, и попросил меня прикрыть его на работе. А еще попросил, чтобы, если спросит кто, я сказал бы, что он с нами и в бане, и в пивной отдыхал. Зачем ему это было, я не знаю…
– Ну что ж, о нашем разговоре никому, в особенности Самсонову, не то я тебе твое вранье припомню! Ясно?
– Ясно.
Зверев вышел из комнаты, спустился вниз и подошел к вахтеру, напустив на себя важный вид.
– Простите, товарищ! А вы здесь круглосуточно дежурите?
Мужичонка хмыкнул:
– Днем я почти всегда тут, а в одиннадцать часов, как говорится, «избушку на клюшку» и спать. Как же оно без сна-то? Мы ведь здесь только вдвоем дежурим, по очереди – я да сменщик мой Ванька. И дежурим тут, и живем туточки. Комната у нас для этого, соответственно, имеется.