Центурион легиона вытянулся по стойке смирно.
- Слушаю, господин!
Юлиан покачал головой.
- Не называй меня господином, Гораций. Это, как правило, подразумевает, что я обладаю властью, которой Империя наделяет своих армейских офицеров, и поверь мне, как только ты примешь присягу, у меня будет гораздо больше власти над твоей судьбой, чем у любого офицера, который когда-либо ей пользовался. Обращаться ко мне можно только словом “Мастер”. А что касается твоих слов, я навел кое-какие справки, и, к моему удивлению, все оказалось в порядке. Ты действительно, насколько известно армейским писарям, покойник. Я не знаю, как тебе удалось проделать такой ловкий трюк, и не собираюсь спрашивать, поскольку мне достаточно того, что я могу привести тебя к присяге в школе на законных основаниях. Итак, центурион, ты все еще хочешь попасть в наш лудус?
- Да, мастер!
Юлиан кивнул, указывая на ближайших к солдату людей, которые увели его от Дубна и Марка. Он пристально посмотрел на них обоих по очереди.
- А теперь скажу для вас, двоих, господа. Сегодня утром я посетил вашего трибун с намерением подтвердить ваше освобождение от службы императору. Очевидно, что единственным приемлемым доказательством этого статуса для него было предъявление дипломов о вашем почетном увольнении, которые, как вы сказали Саннитусу, будут у него. - Он снова посмотрел на них обоих по очереди, выражение его лица было непроницаемым. - И, честно говоря, господа, я ожидал, что он категорически опровергнет вашу историю и потребует, чтобы я вернул вас ему закованных в цепи. А мои ожидания в таких вопросах, господа, редко оказываются ошибочными.
Марк, рискнув искоса взглянуть на Дубна, увидел, что взгляд его друга устремлен куда-то поверх плеча прокуратора, с выражением величайшей уверенности на лице. Стражники, плотно
сгрудившиеся вокруг них, слегка переминались с ноги на ногу, пытаясь найти наилучшую позу для захват на полу тренировочного зала. Юлиан посмотрел на Саннитуса с понимающей улыбкой.
- Итак, представьте мое удивление, когда он достал ваши оформленные документы со своего стола без малейшего намека на беспокойство. Вы, кажется, законно и с честью уволены со службы в Риме и, следовательно, без каких-либо сомнений, можете свободно поступить в эту учебную школу. Итак, господа ...
Он сделал паузу, и Саннитус жестом попросил их вытянуться по стойке смирно.
- Предложение, написанное на свитке, лежащее перед вами на столе, таково. Я подпишу с вами контракт сроком на пять лет, не больше и не меньше. Я выплачу каждому из вас по пять тысяч сестерциев, половину сейчас и половину в случае вашей смерти или по окончании срока полномочий. В конце вашего срока, если вы дослужитесь до звания тех людей, которых прославляет толпа, и достигнете высокого статуса в нашем маленьком мирке здесь, вы сможете договориться о гораздо большей сумме за ваш следующий период службы. Итак, вы все еще хотите принести гладиаторскую клятву и после этого войти в Дакийский Лудус?
Двое мужчин ответили вместе, выкрикнув свои ответы, как солдаты на параде.
- Да, мастер!
Юлиан отступил назад, широким жестом приглашая Саннитуса выйти вперед и выполнить свою традиционную роль по приведению к присяге новых людей. Ланиста жестом пригласил Горация присоединиться к двум другим и заговорил свирепым тоном, наполненным своей весомостью.
- Единственный приемлемый ответ на три вопроса, которые я собираюсь вам задать, это "Да, мастер! ”, - и я хочу, чтобы люди, убирающие песок там, на Арене Флавиев, услышали вас. Вы поняли?
Все трое прокричали свой ответ во весь голос.
- Да, мастер!
Он некоторое время смотрел на них, прежде чем поднять палец вверх.
- Клянетесь ли вы отдать свои тела лудусу, чтобы при необходимости они были помечены каленым железом?
- Да, мастер!
Он поднял второй палец рядом с первым.
- Подчинитесь ли вы порке или избиению любым членом персонала лудуса по любой причине, которую они сочтут уместной?
- Да, мастер!
Он поднял вверх третий палец.
- И вы посвятите себя служению своему хозяину Юлиану и любому человеку, который может прийти после него в роли прокуратора этого лудуса, и клянетесь ли вы встретить свою судьбу холодным оружием, если он сочтет это нужным?
- Да, мастер!
Ланиста с громким хрустом хлопнул пальцами по ладони другой руки, весело покачивая покрытой шрамами головой.
- Готово! Теперь вы официально являетесь собственностью лудуса, с этого дня и до того дня, когда вы получите освобождение от службы у него, и более того, теперь вы официально принадлежите имперской гладиаторской школе. Кстати, подумайте о той клятве, которую вы только что дали. Я действительно могу приказать заклеймить любого из вас, или выпороть, или избить, а что касается холодного оружия, я могу предать вас смерти, просто заставив вас сражаться с лучшими бойцами из других школ, когда придет ваше время выходить на Арену, и обеспечить вам кровавую и мучительную кончину. У вас не будет выбора, с кем вам драться, господа, вообще никакого. Обычно мы не утруждаем себя клеймением добровольцев, это касается мужчин, приговоренных к смертной казни вместо уголовного правосудия, но я, как известно, выжигаю клеймо на строптивых, которым удается вывести меня из себя, в качестве наказания, чтобы быть уверенными, что они никогда больше не сделают этого снова.
Он посмотрел на них с жалостной улыбкой.
- С этого момента у вас статус ниже рабов, низший из низших. Каждый мужчина в Риме будет смотреть на вас свысока, если, конечно, вы не подниметесь до положения полубога благодаря своим подвигам на Арене, и даже тогда они все равно будут считать себя лучше вас. Итак, добро пожаловать в наш лудус, господа. Поздравления здесь неуместны.
Фелиция и Анния провели тихое утро в доме, настроение первой было слишком мрачным, чтобы она могла что-то делать, кроме как сидеть и пялиться в стену напротив, пока Аппий играл со своими игрушками у ее ног. Анния налила ей чашку травяного сбора, подслащенного медом, который она приняла с изяществом, но без особого энтузиазма, потягивая напиток, пока ее подруга суетилась в комнате, приводя в порядок то, что она уже убрала всего час назад.
- Я уверен, с ним все будет в порядке. В конце концов, он лучше всех владеет мечом из тех, каких когда-либо встречал Юлий, а мой парень не врет, когда говорит такие вещи ...
Фелиция посмотрела на нее со слабой улыбкой.
- Спасибо, Анния. И ты, конечно, права. Он может побить любого человека в городе в честном бою, может убить и этого этого Мортиферума, но что помешает толпе разъяренных сторонников окружить Марка и разорвать его на куски. Если он это сделает… Он уже не вернется, и у меня нет выбора, кроме как смириться с этим.
Анния молча смотрела на нее, не в силах найти слов утешения перед лицом ее неумолимой логики. Через мгновение ее внимание привлекла собака, деловито обнюхивающая пол в столовой.
- Подойди сюда, Центурион!
Она свистнула, и животное подбежало, чтобы немного поиграть, прежде чем снова начать скрести лапой по плиткам, громко тявкая и обнюхивая пол вокруг обеденных диванов.
- Я запомнила, что когда ты в последний раз выходил на улицу и точно также скреб лапкой и принюхивался, ты после этого тут же опорожнил содержимое своего кишечника!
Она подхватила собаку на руки и направилась к двери, но, когда ее открыла, Юлий уже шагал по садовой дорожке.
- Мне можно войти?
Он послушно поцеловал свою жену и поклонился Фелиции.
- У меня есть новости о вашем муже, госпожа. Он принят Дакийский Лудус и вскоре будет сражаться на Арене. Прокуратор школы приходил сегодня утром к трибуну , чтобы получить подтверждения о Марке и Дубне ...
- Подтверждения?
Он кивнул.
- Когда человек увольняется со службы, он получает бронзовую табличку с указанием того, что он отслужил с честью. Мы подготовили по одной для каждого из них, когда трибуну стало ясно, что в любом случае нам не удастся отговорить вашего мужа от этого последнего акта мести.
Она на мгновение уставилась на него.
- Вы знали, что он собирался сделать? И вы ничего не предприняли?
Примипил встретился с ней взглядом.
- Ничего не сделали? А что мы должны были сделать? Запереть его?
После минутного раздумья Фелиция покачала головой.
- Полагаю, что нет. Если я сама не смогла воспрепятствовать ему идти в лудус, то как я могу критиковать тебя за то, что ты поступил точно также же. Такое оскорбление его чести было бы для него слишком тяжелым. И что теперь будет?
Примипил провел рукой по волосам.
- Сейчас? Теперь нам придется только ждать и смотреть, как он выступит на Арене. Очевидно, он будет драться завтра. В конце концов, как нам сказал его новый префект, ему вообще не нужно тренироваться ... - Он хмуро посмотрел через комнату на Центуриона, который снова шмыгал носом под столом. - Вам лучше вывести эту зверюгу на улицу, пока она не обгадила весь пол.
Одноглазый Максимус зашел в парикмахерскую сразу после обеда, сел у прохладной задней стенки и откинулся на спинку.
- Как здесь хорошо. А там ужасно жарко, и это факт.
Двое его подельников, которые, как уже успел заметить Морбан, обычно держали свое мнение при себе, встали по обе стороны от него и злобно уставились на подстригающихся клиентов, один из которых тут же решил, что у него полно работы, и ушел, оставив прическу незавершенной.
- Думаю, мне стоит подстричься, раз я уж здесь.
Один из его приятелей поднял руку, чтобы остановить следующего посетителя, который, надо признать, уже выглядел более чем неуверенно, подходя к освободившемуся стулу. Максимус рассмеялся, ухмыляясь мужчине, поскольку у того тоже появились какие-то другие дела, кроме подстрижки.