Святослав ЛогиновНожик
Колдуны и прочие хитрованы, сочиняющие волшебные книги и свитки заклинаний, непременно носят в сумке или кармане перочинный нож. Сами посудите, затупится или попросту обломится перо — чем починить? Без ножа здесь никуда.
Гусиными перьями пишут все, кто ни попадя, в том числе самые бездарные пииты и бумагомараки, в чьих сочинениях и на гран восторга не сыщешь. Деревенские ведьмы и халабалки, бывает, для своих каракуль ворону обдерут. Настоящие маги перо подбирают с разбором, а потом их берегут, для чего им и нужен перочинный ножик.
Чёрному магу перо роняет ворон, светлому лебедь. Выпендрёжники, которых никто не может определить, добывают для письма павлиньи перья. Наследники хранят их сочинения, но никогда не пытаются читать, ибо прочесть их невозможно. Но все, какие бы перья у них не были, пользуются одинаковыми перочинными ножичками.
Существуют ещё стальные перья. О них знают все, их достоинства и недостатки известны. Они долговечны, прочны, но царапают бумагу, особенно, если она плохого качества. Кроме того, стальное перо нужно в пять раз чаще омакивать в чернильницу, чем перьевое. Не верите? Попробуйте напитать чернилами сталь и перо. Куда потребуется больше краски?
Фланелевая перочистка, это тоже обязательная принадлежность стального пера. От крошечных пылинок другим способом не избавиться, и все волосяные линии будут безнадёжно испорчены.
Ясно, что дорогущими стальными перьями пишут студенты, лавочники и прочий нищий сброд, а люди уважаемые, колдуны и чародеи обдирают перо благородных птиц. И при всей их несхожести им нужны перочинные ножи.
Фатьян был колдуном. Это видели и признавали все. А перочинного ножа у него не было. Вообще никакого и никогда. Фатьян, как и все колдуны был грамотен, но ни читать, ни тем более, писать катастрофически не любил. Не водилось у него волшебных книг и свитков, покрытых малоразборчивыми письменами, а значит, не было книжного шкафа, стоящего неведомо где, ни медной цисты, ни пюпитра с вечно горящей свечой, ни великого множества иных приспособлений для занятия заклиминацией и каллиграфией. Естественно, не было и перочинного ножика.
Подумать страшно, сколько всяческих ненужностей приходится таскать с собой пишущему чудотворцу! Не водилось у Фатьяна не только перочинного ножика, который обычно лежит у письменного прибора рядом с пропускной бумагой, крапивным семенем и пудовым пресс-папье. Не было чернильницы с утонувшими мухами, и вообще, много чего не было.
А вот нож у Фатьяна был. Но не перочинный! Нож был самый обычный, каким в кустарнике палки срезают. Вот, скажем, идёт Фатьян по лесной чаще, по стволам волшебной палочкой постукивает, поколдовывает, что в голову придёт. И воссияет в умной голове дурацкая мысль: кто кого сборет — царица леса тысячелетняя сосна или волшебная палочка из молоденькой вишенки? Задумано — сделано. Трах-тара-рах-тах! Сосна даже с перебитым стволом одна падать не может, всякого подроста наломает — только держись! Красота! Но чаще бывает, что никакого траха или тарараха и в заводе нет, стоит сосна, как от века привыкла. А в руке у неудачника — обломочек вишенного деревца, в котором никакой мощи не осталось.
Тут уже не обойтись без ножа. Найти в мелколесье рябинку поровнее, срезать аккуратненько, ошкурить, короче — превратить её в отличную палку, которая заставит забыть недавнюю вишню.
Первое время новую палочку надо беречь, пусть подсохнет. А потом — ужо поколдуем!
Но пока суть да дело, Фатьян вышел на преогромнейшую поляночку. Поперёк этой полянки лежало нечто длинное. Фатьян осторожно с бережением, постучал волшебной палочкой. Яснее не стало. На камень ничуть не похоже, на деревяшку — тем более. С железом и близко не лежало, хотя, рядом с чем этакому стволу лежать? Без железного топора его не срубишь. Пришлось колдовать.
Учёный маг сыщет специальное заклятие в колдовской книге. А Фатьян обошёлся по-простому:
— Эй, странная штука, а ну-ка, а ну-ка, комлем ляг тудой, а сюдой — дверь открой!
Услышал бы такое заклинание учёный колдун, гневным визгом подавился бы. Что за слова такие: «тудой-сюдой»? Ни в одном вокабулярии таких нет.
А Фатьяну что за дело? Ему этих уродцев не писать. Проговорил заклятье, и будет с него. Это дополнительное и вполне верное свидетельство, что грамота вредит колдунам.
Штука поворотилась, поближе к вершине открылось отверстие, слегка напоминающее дупло, но накрепко запертое круглым люком.
— Ты кто? — спросил Фатьян.
Вообще-то, никто не знал, оно живое или нет. Может быть, его следовало спрашивать: ты что? — но такие тонкости были за пределами Фатьяновой грамотности. Сказалось у него так, как само сказалось. И ответ получился, какой надо:
— Я межпланетный корабль. К старту готов.
— Во, здорово! И меж какими планетами ты летаешь?
— Меж Землёй и… не знаю. Я ещё никуда не летал.
— А куда можешь?
— Куда угодно, но только меж планетами.
— А меж Землёй и самой дальней планетой, какая только есть, можешь слетать?
— Хоть два раза.
— Ну-а, слетай по-быстрому.
— Зачем? — спросил голос из-за запертого люка. — Мне и здесь неплохо.
Фатьян почесал затылок концом волшебной палочки и сказал:
— Поворотись дубина нелетучая, как прежде валялась, да вперёд врать не вздумай.
Сплюнул на закрытый люк. Да и пошёл себе путём-дорогой.
— Всех прошу иметь в виду, я колдун гулять иду!
Хорошо, всё-таки, быть колдуном! Хочешь — колдуешь, не хочешь — так озоруешь. А ежели кто на тебя бочку покатит, но на него есть у тебя острый ножик, да не перочинный, а самый какой надо.