Главныхъ побѣдныхъ праздниковъ было четыре: 27 іюня въ память Полтавской битвы, 9 августа въ воспоминаніе взятія Нарвы, 28 сентября въ намять сраженія подъ Лѣснымъ, и, наконецъ, 18 октября, въ который торжествовали побѣду подъ Кадишемъ. Здѣсь упомяну о двухъ, болѣе достойныхъ вниманія: объ одномъ, который данъ былъ 27 іюня 1721 года въ воспоминаніе Полтавской побѣды, и другомъ, по случаю заключеннаго въ Нейштадтѣ мира. Въ первый служили молебенъ въ открытой палаткѣ, передъ соборомъ св. Троицы. У входа палатки стоялъ государь съ эспонтономъ въ одной и прострѣленною шляпою въ другой рукѣ, и въ томъ же платьѣ, которое носилъ во время сраженія: въ зеленомъ мундирѣ съ небольшими красными абшлагами и старою лядункою чрезъ плечо и въ зеленыхъ чулкахъ, съ башмаками на высокихъ каблукахъ; позади находились подполковники гвардіи: фельдмаршалъ князь Меншиковъ и генералъ-лейтенантъ Бутурлинъ. Императрица съ царицею Прасковьею Ѳеодоровною и придворными дамами расположилась въ близлежащемъ домѣ, на балконѣ. Во весь день производилась пушечная пальба съ позлащеннаго царскаго фрегата, стоявшаго на Невѣ противъ Лѣтняго сада. Ввечеру, послѣ гулянья и танцевъ, въ семъ саду данъ былъ фейерверкъ, въ которомъ аллегорическія картины изображали успѣхи русскаго оружія противъ шведовъ.
Праздники 5 сентября и 22 октября 1721 года, данные въ С.-Петербургѣ по случаю Нейштадтскаго мира, отличались необыкновеннымъ великолѣпіемъ. При полученіи о немъ извѣстія, герольды въ рыцарскомъ одѣяніи, съ бѣлыми перевязями черезъ плечо и бѣлыми знаменами, на которыхъ изображена была увѣнчанная лаврами масличная вѣтвь, и музыканты съ литаврами и трубами возвѣщали на всѣхъ улицахъ отъ утра до вечера о предстоящемъ торжествѣ. Въ день праздника собрались въ соборѣ св. Троицы царь со всею фамиліею и знатнѣйшіе чины; кругомъ церкви выстроены были находившіеся въ Петербургѣ полки, а за ними толпился во множествѣ народъ. Когда кончилась обѣдня, Петръ, въ преображенскомъ мундирѣ, съ андреевскою лентою чрезъ плечо, взошелъ на высокій помостъ передъ церковью, снялъ шляпу и, поклонившись народу, произнесъ громкимъ голосомъ: «Здравствуйте, православные! благодарите Бога. Онъ кончилъ трудную войну, продолжавшуюся 21 годъ и даровалъ намъ съ Швеціею вѣчный миръ». Засимъ, велѣвъ подать себѣ ковшъ вина изъ большихъ кадей, которыя стояли передъ помостомъ, и, повторивъ: «Здравствуйте, любезные! да поможетъ намъ Богъ подъ сѣнію мира трудиться для пользы и прибытка вашего и облегчитъ тягости, понесенныя нами въ войнѣ; здравствуйте!» выпилъ за здоровье народа. Громкія восклицанія признательныхъ россіянъ служили отвѣтомъ монарху, который весь тотъ день провелъ на Троицкой площади, участвуя въ народныхъ увеселеніяхъ и отложивъ торжество мира до 22 октября. Въ сей день, по отпѣтіи божественной литургіи, также въ Троицкомъ соборѣ, прочтена была ратификація мирнаго договора съ Швеціею. Ѳеофанъ произнесъ слово, въ которомъ, исчисливъ всѣ дѣла Петровы, его военные подвиги и гражданскія добродѣтели, приглашалъ народъ увѣковѣчить достопамятный тотъ день, изъявивъ монарху должную признательность. По слову архипастыря, главнѣйшее духовенство, сенатъ и знатнѣйшее дворянство приблизились къ Петру. Канцлеръ графъ Гаврила Ивановичъ Головкинъ, какъ старшій, выступилъ впередъ, благодарилъ Петра отъ имени всѣхъ подданныхъ за дарованное имъ Россіи просвѣщеніе, за распространеніе ея владѣній, за силу и богатство, которымъ онъ положилъ начало, и заключилъ просьбою всѣхъ, чтобъ онъ принялъ названіе Петра Великаго, Отца отечества, Императора Всероссійскаго, дабы потомки не упрекали насъ въ равнодушіи къ великимъ подвигамъ Петра. Едва онъ кончилъ, какъ громкія восклицанія народа внутри и внѣ церкви: «Ура! виватъ! да здравствуетъ императоръ Петръ!» раздались въ воздухѣ. Звуки трубъ и литавръ, барабанный бой, пальба съ Адмиралтейства, крѣпости и 125 галеръ, стоявшихъ на Невѣ, и выстрѣлы 23 полковъ, расположенныхъ на Троицкой площади, какъ будто освятили желаніе народа.
По окончаніи торжества дворъ, иностранные министры и всѣ знатнѣйшія особы обоего пола отправились въ домъ Сената. Мужчины были въ праздничныхъ кафтанахъ, дамы въ платьяхъ, шитыхъ золотомъ и серебромъ, съ великолѣпными головными уборами. Одна только вдовствующая царица Прасковья, супруга Іоанна Алексѣевича, сохранила право одѣваться по старинному обыкновенію, т. е. въ черной бархатной шубейкѣ, съ мѣховою шайкою на головѣ. Послѣ пышнаго стола, который былъ накрытъ на 1000 кувертовъ, раздавались золотыя медали, выбитыя по случаю мира изъ русскаго золота. Праздникъ кончился танцами, за коими послѣдовалъ великолѣпный фейерверкъ. Между прочимъ представлялся тутъ храмъ Януса, освѣщенный 20,000 разноцвѣтныхъ огней, и два воина, которые, затворивъ врата онаго, подали другъ другу руки въ знакъ примиренія. За храмомъ, въ нѣкоторомъ отдаленіи, видны были на волнахъ синѣющаго моря корабли, надъ коими леталъ голубь съ масличною вѣтвію, а впереди, на высокихъ подмосткахъ, лежали для народа жареные быки съ позлащенными рогами; по сторонамъ били фонтаны бѣлаго и краснаго вина.
Въ орденскіе кавалерскіе праздника, одинъ изъ кавалеровъ (обыкновенно Меншиковъ) давалъ обѣдъ; всѣ же другіе угощали другъ друга тремя кружками вина: одну выпивали за благоденствіе флота и войска, другую за здоровье всѣхъ кавалеровъ, третью за здоровье хозяина. Число кавалеровъ въ столицѣ опредѣляло число кубковъ, осушенныхъ ими въ таковые дни.
Любимою забавою Петра было катанье въ лодкахъ. Катанья дѣлились на лѣтнія и зимнія, на общія и частныя. Извѣстно, что въ Петербургѣ во все время царствованія Петра не было на Невѣ мостовъ. Государь раздалъ всѣмъ для переправы суда, написавъ собственноручно инструкцію для управленія оными. Первокласснымъ вельможамъ подарено было по яхтѣ, по буеру и по двѣ шлюпки, одной въ 12, другой въ 4 весла. Прочимъ изъ жителей менѣе, смотря по чинамъ. Каждый хозяинъ обязанъ былъ содержать суда свои въ цѣлости и отвѣчалъ за нихъ. Въ назначенный для катанья день выставляли въ четырехъ концахъ города флаги: всѣ суда, подъ опасеніемъ значительнаго штрафа, должны были собраться близъ Петропавловской крѣпости, у австеріи 4 фрегатовъ, неподалеку отъ Троицкаго моста. По пушечному выстрѣлу флотилія сія выступала въ походъ. Адмиралъ Апраксинъ открывалъ шествіе съ своею яхтою, имѣвшею для отличія красный съ бѣлымъ флагъ. Никто не смѣлъ опередить его или уѣхать безъ его позволенія. Потомъ слѣдовала императорская шлюпка, гдѣ находились государыня и великія княжны, а рулемъ правилъ самъ Петръ, одѣтый въ бѣлое матросское платье; а за сею шлюпкою прочія безъ разбора. На нѣкоторыхъ лодкахъ ставились качели; лодки сіи должны были подъѣзжать къ гуляющимъ, спрашивая, нѣтъ ли желающихъ позабавиться. Знатные возили съ собою музыку. Сіе множество судовъ, стройно слѣдовавшихъ одно за другимъ, изъ коихъ нѣкоторыя были вызолочены, украшены рѣзьбою и внутри обиты краснымъ или зеленымъ бархатомъ, съ широкими золотыми позументами по краямъ, согласныя усилія гребцовъ въ бѣлыхъ рубашкахъ и звуки трубъ, литавръ и валторнъ, далеко раздававшіеся по волнамъ, очаровывали зрѣніе и слухъ.
Катанья обыкновенно оканчивались у загородныхъ дворцовъ Екатерингофа и Стрѣльны. Тамъ всякій разъ готовы были закуски; гуляющіе, вышедъ на берегъ, полдничали, ходили по рощамъ и съ наступленіемъ вечера возвращались въ городъ въ томъ же порядкѣ. Иногда предпринимались дальнѣйшія поѣздки, т. е. въ Петергофъ, Ораніенбаумъ, принадлежавшій князю Меншикову, въ Кронштадтъ и даже въ Ревель. Безпрестанная пальба съ судовъ и громъ музыки оглашали воздухъ во время пути. Иногда сіи забавы имѣли непріятныя слѣдствія. Не говоря уже, что многія дамы долго не могли пріучиться къ плаванію въ открытомъ морѣ, неумѣніе управлять судами во время бури приводило въ страхъ и часто подвергало опасности гуляющихъ. Подобный случай былъ 21 мая 1714 года. Въ то время пріѣзжалъ въ Петербургъ посланникъ бухарскаго хана Гаджи-Могамедъ-Багадира. Царь пригласилъ его принять участіе въ предполагаемомъ путешествіи въ Кронштадтъ. По неопытности капитана, шнява, на которой находился посланникъ, канцлеръ графъ Головкинъ и нѣсколько сенаторовъ, попала между мелей. Пока было тихо, опасность была не велика; но къ 9 часамъ вечера возстала сильная буря: разбило шлюпку, привязанную сзади, оторвало якорь и бросило судно на мель; все, казалось, грозило шнявѣ погибелью. Посланникъ, никогда до того не видавшій моря, дрожалъ отъ страха, но видя наконецъ, что нѣтъ надежды на спасеніе, закутался въ шелковое одѣяло, легъ на палубѣ и велѣлъ муллѣ своему, ставъ на колѣна, читать надъ собою молитвы изъ Корана. Къ утру буря утихла, и присланныя отъ царя галеры привели шняву въ Кронштадтъ.
Зимнія катанья въ лодкахъ были не столько опасны. Отъ дворца до Петропавловской крѣпости расчищали на Невѣ ледъ; боты и другія небольшія суда ставили на полозья или на коньки, и, натянувъ паруса, пускались по вѣтру въ такомъ же порядкѣ, какой наблюдался въ лѣтнихъ катаньяхъ. Адмиральская шлюпка указывала путь прочимъ судамъ: соображаясь съ ея движеніями, они лавировали и дѣлали разные маневры по льду, «для того, чтобъ не забыть морскихъ эволюцій», говаривалъ Петръ. Сіи катанья продолжались по нѣскольку часовъ. Но время отдыха подносили всѣмъ мужчинамъ, отъ имени государя, горячій пуншъ, а дамамъ глинтвейнъ.
Въ частныхъ катаньяхъ участвовала одна императорская фамилія. Государь въ шкиперскомъ платьѣ управлялъ дѣйствіемъ яхты, въ которой сидѣли императрица, великія княжны Анна и Елисавета и царевны Екатерина, Анна и Прасковья Ивановны, одѣтыя всѣ въ канифасовыхъ кофточкахъ, юбкахъ изъ красной матеріи и небольшихъ шляпкахъ, наподобіе того, какъ и теперь еще одѣваются жены заандамскихъ корабельщиковъ. Цѣлію катанья былъ обыкновенно Екатерингофъ. Здѣсь иногда, близъ пристани, встрѣчалъ высокихъ посѣтителей адмиралъ Апраксинъ съ пушечною пальбою. «Пріучаю семейство мое къ водѣ, чтобъ не боялись и полюбили море», говаривалъ Петръ своимъ приближеннымъ, когда заходилъ разговоръ о таковыхъ прогулкахъ.
Описывая катанья по водѣ, могу ли не упомянуть о закладкѣ и спускѣ кораблей. Петръ, создатель русскаго флота, не могъ не радоваться успѣхамъ великаго своего предпріятія. Оттого всякій подобный случай былъ для него истиннымъ праздникомъ. Наканунѣ извѣщали о семъ происшествіи барабаннымъ боемъ. Въ самый день корабельной закладки или спуска, по пушечному выстрѣлу изъ крѣпости, всѣ отправлялись въ Адмиралтейство. Въ первомъ случаѣ, послѣ молебна, главный корабельный мастеръ Головинъ вбивалъ въ киль первый гвоздь и мазалъ его смолою. За нимъ дѣлали то же царь и прочіе корабельные мастера, Во все время работы производилась изъ Адмиралтейства пушечная пальба. По окончаніи закладки императоръ со всею фамиліею и всѣми присутствовавшими отправлялся въ флагманскую залу, которой стѣны и потолокъ увѣшены были взятыми отъ шведовъ знаменами. Тутъ ждалъ посѣтителей сытный обѣдъ, послѣ котораго всѣ съѣзжались къ генералъ-адмиралу Апраксину, чтобъ за кубкомъ вина пожелать благополучнаго окончанія начатому дѣлу.