Не то чтобы Катя особенно трепетала от птичек, трепетала она, скорее, от частной собственности. Резиновый селезень приглянулся тихоне и отличнику Витеньке и был особенно прекрасен исключительно этим фактом. Катя подошла и раскулачила Витеньку: бессовестно выдрала из ладошек мальчика игрушку.
Витенька мальчик хороший, с прививками. Здравый смысл ему, видимо, привили вовремя: с женщинами лучше не связываться, сказали, ну их. Возьми селезня и играй. В случае, если женщина захочет селезня, – отмена миссии.
Кате бы родиться пару веков назад императрицей, челядью и собственностью бы распоряжалась отменно. Но она родилась в век смартфонов, соцсетей и ювенальной юстиции, поэтому все дворцовые перевороты происходят на глазах изумленной публики в лице детсадовской группы, воспитательницы и нянечки.
– Катина птитька, – прокомментировала дочка раскулачивание и, засунув птичку под мышку, ушла в покои.
«Птитька» с инвентаризационным номером из восьми цифр прогостила у нас все выходные. Сегодня мы вернем трофейного селезня Витеньку в «метод. каб.». Там он нужнее.
Собираемся в гости, опаздываем, я докармливаю дочку в комнате, не могу отойти и кричу мужу:
– Миииш, там в ванной сохнут Катюнины платьишки, посмотри и дай мне любое из высохших, пожалуйста.
Спустя минуту муж докладывает из ванной:
– Красное полусухое, белое сухое… – и через паузу добавляет: – Не квартира, а винный бар какой-то…
Х – Холл
Вечер. Холл отеля, где мы отдыхаем семьей. Мы с мужем, разморенные солнцем, пьем чай. Трехлетний сын играет в догонялки с каким-то сверстником.
Тут сверстника уводят спать, сын остается один. Он неизбежно расстраивается и… ложится на пол. Лежит, подперев личико кулачками.
Я, уставшая, вяло прошу мужа:
– Миш, пойди, подними Дасю, скажи ему, что на полу нельзя лежать.
– Неее, – отвечает муж. – Он объелся на ужине и ему лень двигаться. Он же никому не мешает.
– Но это же неприлично! – возмущаюсь я.
– Да? Зато безопасно, – настаивает муж.
– Он на полу замерзнет.
– На улице +25. Холодно? От слова «холл», что ли? – шутит муж.
– Миш, подними его – люди смотрят.
– И что? Никто об него не спотыкается. Пусть смотрят.
– Неловко как-то. Вон пенсионеры в панамках качают головами осуждающе… Подними.
Муж встает из-за стола, подходит к сыну и… ложится рядом.
– Понимаешь, сын, – говорит муж так, чтобы я слышала. – Люди придумали целую кучу правил. Есть правила злые и добрые.
– Плавила это сто?
– Это когда что-то нельзя. Злые правила нужно выполнять обязательно: ну вот, например, нельзя играть там, где ездят машины. Нельзя лазить на подоконник без мамы. Нельзя трогать кипяток.
– Низя кидать в Петю песком, песок может попасть в газки, – продолжает Дася, что-то вспомнив.
– Точно, – соглашается муж. – Но есть правила добрые, которые как бы говорят: «Лучше не надо». То есть ты можешь что-то сделать, ничего страшного не случится. Но лучше этого не делать.
– Кому лутьсе? – спрашивает сын.
– Отличный вопрос, Дась. Мать, ответишь?
Я закатываю глаза. Пенсионеры в панамках в открытую смотрят на нас. Смотрят с осуждением и, как мне кажется, интересом.
– Посмотри вокруг. – Муж в педагогическом ударе. – Кроме нас с тобой, Дась, кто-нибудь лежит на полу?
– Нет, – оглянулся сын.
– Ну вот. Это можно делать, но лучше не надо. А то вдруг сейчас все улягутся на пол, а дядя с подносом пойдет, споткнется о чью-то ногу, упадет, все разобьет, разольет, бум-бам-тарарам…
Дася хохочет – ему хочется это увидеть. Поучительная проповедь имеет обратный эффект.
– Даня, ничего смешного, дядя же ударится, шишку набьет! – Муж резко меняет выражение лица.
– Ты хотесь, чтобы я встал? – догадался сын.
– Хочу. И мама очень хочет, – кивнул муж.
– Я встану, если ты вечелом перед сном дашь мне планшет. Я постлеляю птичками в свинок.
– Оль, наш сын лежит на полу – это полбеды, – говорит мне муж. – Но он еще и торгуется! С этим что делать? Мой урок окончен, твой выход.
Я смеюсь: обожаю мужа за то, что он пробует этот мир на зубок. Ему недостаточно слова «нельзя», он хочет понять, почему нельзя. Он живет вдумчиво и учит этому меня своим примером.
К нам подходят пенсионеры в панамках. Спрашивают:
– Можно с вами сфотографироваться?
– С нами? – удивляюсь я.
– С вашими мальчиками. Только пусть они лежат! Мы все видели и слышали. Мы хотим это детям рассказать. У нас внук возраста вашего мальчика, нам очень понравилось про нельзя, но можно.
Миша и Дася лежат на полу, пенсионеры встают рядом, я делаю памятный кадр.
Они всю жизнь думали, что нельзя – это нельзя и не обсуждается. Не анализировали, принимали на веру. А оказывается, можно примерять правила на себя и корректировать их в зависимости от ситуации.
– Ну все, Оль, – говорит муж, поднимаясь и поднимая сына. – Пойди узнай, когда и кто в этом отеле расплатится с нами за анимацию. Я не собираюсь веселить отдыхающих бесплатно!
Я опять смеюсь. Мы устало плетемся в номер. Сын вприпрыжку бежит впереди, предвкушая стрельбу птичками в свинок.
Дася лепит из пластилина снеговика, но пластилин у него коричневый – другого не нашел. Муж, проходя мимо, оценивает поделку сына:
– Какой классный… снеговничок.
Ц – Цена
В четыре года мой сын, усвоив азы математики, проявил здоровый интерес к содержимому моего кошелька. Его интересовало, откуда там появляются финансы, и принцип, по которому они исчезают.
– Этот принцип интересует не только его, – многозначительно заметил муж, когда я предложила ввести в образовательную программу сына курс элементарной финансовой грамотности.
Итак, на свой пятый день рождения сын получил новый кошелечек с хитрым мышонком на обложке. Кошелечек не пустой – внутри лежала пятитысячная купюра. Сначала я, опасаясь, что сын расценит эту купюру как игрушку и порвет или разрисует, на всякий случай убрала деньги к себе.
– Мам, а где пять тыщ? – спросил расстроенный сын, глядя на хитрого мышонка на обложке пустого кошелька.
– Добро пожаловать в мой мир, сынок, – ернически прокомментировал муж.
Пришлось отдать ребенку деньги, сопроводив возврат дополнительной лекцией о ценности рубля. Спустя пару дней мы с сыном пошли в супермаркет за продуктами. Я взяла большую тележку, он – маленькую. В условленном месте – у стеллажа с конфетами – мы разошлись, договорившись встретиться здесь же через 15 минут.
Накидав в тележку всякой снеди, я вернулась на место изначальной дислокации. Сын тоже вальяжно подкатил свою тележку, доверху утрамбованную всякой сладкой всячиной. Помимо вороха разномастных конфет, жвачек и йогуртов, там лежала куча чипсов и большая бутылка табаско.
– Зачем тебе это?
– А разве это не сок?
– Это горький сок, только для взрослых.
– Ну выкладывай.
– А зачем тебе пять килограммов гречки?
– Мам, – растолковал мне сын. – Я беру то, до чего дотягиваюсь, а не то, что хочу…
Проверив содержимое его тележки и выложив кое-что ненужное, я дала сыну калькулятор, и он сложил на дисплее все цены. В его тележке лежало товаров на 430 рублей.
В очереди он стоял первый. Сам выложил все на ленту. Сам полез в кошелек, сам дождался сдачи и сам совершил свою первую покупку.
Мужик, стоящий за мной, цокал языком, демонстрируя нетерпение, но я строго осадила его:
– Потерпите, пожалуйста. Когда ваш сын будет учиться финансовой грамоте, я тоже с удовольствием потерплю.
Взгляд у мужика потеплел, и он понимающе улыбнулся.
На следующий день мы всей семьей зашли в детский магазин, где мне нужно было выбрать сыну резиновые сапоги. Дася по традиции затребовал железную дорогу за 17 тысяч рублей и по той же традиции стеллаж оказался «закрыт на переучет».
– Ты обманула пятилетнего ребенка, можешь гордиться собой, – тихо, чтобы Дася не слышал, прокомментировал муж.
– А ты предлагаешь прочесть ему лекцию о финансовой нецелесообразности покупки?
– Нет. Просто пусть теперь выбирает игрушки на сумму, которой располагает.
Пока мы выясняли отношения, подошли к кассе.
– С вас 2200 рублей, – назвала улыбчивая кассирша сумму покупки.
Муж протянул карту.
– Ой, к сожалению, у нас сегодня проблемы – нет связи с банком. Принимаем только наличные.
Муж растерянно обернулся ко мне:
– У меня нет наличных.
– У меня тоже, – озадачилась я. И тут…
Та-дам! Дасин выход! Он отодвинул нас ладошкой и, обращаясь к кассирше, уточнил:
– Сколько с меня?
– 2200.
Дася покопался в хитром мышонке и протянул три тысячные бумажки. Мы с мужем стояли рядом, как нашкодившие школьники. Дася взял сдачу, покупку и вышел из магазина. Муж побежал за сыном:
– Я дома тебе все отдам, Дась!
Дася величественно обернулся, оглядел отца снизу вверх и выдал, копируя папину интонацию:
– А с вами, молодой человек, мы дома разберемся.
Щедрость и чувство юмора – повод смеяться и гордиться одновременно. Мне хотелось, чтобы маленький сын понял, что такое деньги и что они не возникают в кошелечке просто так.
Однажды мы с ним смотрели мультик про девочку, которая получала дублоны за то, что проходила испытания и выполняла задания. Мы придумали свою систему дублонов, семейную. В роли дублонов были десятирублевые монетки. Мы оценили все виды деятельности в дублонном эквиваленте. Например:
Уборка комнаты (убрать игрушки, навести порядок) – 5 дублонов
Помощь маме или папе – 3 дублона
Полить цветы – 1 дублон
Чтение и занятия – 5 дублонов
Спорт (пресс и подтягивание) – 3 дублона
Выучить стихотворение – 2 дублона
Заработанные дублоны можно тратить на:
Игры в планшет – 5 дублонов за 20 минут
Мультики – 5 дублонов за 30 минут