Одна Корова подняла крик:
— Безобразие! Такая собака, и без намордника! Куда милиция смотрит?!
Кузьма хотел ей сказать, куда она смотрит, но Витяй не позволил. Не поленился заехать в магазин и купить для Кузьмы ошейник с шипами. И намордник.
— Привыкай, Кузьма, к городской жизни!
В ошейнике и наморднике Кузьма походил на огромную немецкую овчарку. Только глаза от обиды горели лютой злобой.
После третьего рейса наш Волк окончательно сдох. Не мог распрямить спину. Вот-вот опустится на четыре лапы. Как Кузьма.
— Ничё! — хлопал ему по плечу Витяй. — Первый день — самый трудный. Дальше легче пойдёт.
Но легче не пошло.
Пятый рейс стал решающим.
Тащили тяжеленный диван. На девятый этаж. Без лифта. Пришлось и Кузьме подставлять горб. Ползать животом по грязным ступенькам.
Витяй, жалея их, сказал:
— Отдохните маленько.
И пошёл в кухню. Разбираться с хозяином, подписывать квитанции.
Волк сразу узнал хозяина. Это был тот самый Бегемот. Из-за которого он попал в милицию. В растоптанных ботинках, с заплатами на свитере.
А Бегемот его не узнал. Очков у него всё ещё не было. Он их только заказал. В специальной аптеке. По очкам.
— С меня хватит, — сказал Кузьма. — Проще трёх тёлочек задрать!
— И с меня хватит, — сказал Волк. — В жизни столько не работал.
И тут оба заметили часы. Карманные. На тумбочке. Видно, Бегемот их забыл. Или не заметил.
— Интересно, — сказал Волк, — а который час? Не знаешь, Кузьма?
— Куды мне!
— О! Двенадцать уже! — сказал Волк и положил часы в карман: — Пора обедать!
И оба кубарем скатились по лестнице.
— Вы куда? — удивился Бычок, который один тащил вверх тяжеленный холодильник.
— Водички купить!
— В термосе чай. Нечего деньги зря тратить!
Но чай из термоса они так и не попили.
Никто из бригады грузчиков их больше не видел.
Глава пятая
ВО ВСЁМ ВИНОВАТЫ ЗАЙЦЫ!
Волк и Кузьма поселились в подвале. Недалеко от дома, где жил Заяц.
Раньше здесь была котельная, сохранились даже три чугунных котла со старинной надписью: «Универсалъ». А в котлах… Чего только не было! Обёртки от жвачки, консервные банки. На ржавых трубах болтался полосатый американский флаг.
Весь день Кузьма и Волк валялись на грязных матрацах. Ждали, когда стемнеет. Кузьма не оставлял надежды повстречаться с Зайцем. Дежурил под окнами. Поджидал его в тёмном переулочке. Но Зайчика, похоже, предупредили. Если он и выходил из дома, то вместе с мамой или папой-очкариком.
Однажды Кузьма сам чуть не попался.
Вот как было дело.
Кузьма поджидал Зайчика во дворе его дома. Поздно вечером. С букетиком цветов. У мусорного контейнера. Лёжа. Он ждал его уже несколько часов. Но так и не дождался. Заснул на боевом посту. А проснулся он уже в автомобильном фургоне. Без окон, без дверей. Рядом с худющим, облезлым псом. Пёс всё время стонал.
— Где мы? — спросил Кузьма.
Но пёс то ли не умел, то ли не хотел говорить.
Он испуганно отполз в другой угол.
Фургон подпрыгивал на ухабах, Кузьму бросало из стороны в сторону.
В одной из стен он обнаружил зарешёченное окошечко. Глянул в него и обомлел. Они неслись с жуткой скоростью, а ни лошадей, ни какой другой движущей силы впереди не было.
Кузьма заколотил в переднюю стенку.
— Э-эй! Откройте!
Фургон остановился. Кузьма услышал удивлённые голоса:
— Кто-то орёт? Слыхал?
Другой голос сказал:
— Кто там может орать? Собаки?
— Сами вы — собаки! — закричал Кузьма.
Послышались звуки открываемого замка. Дверь распахнулась.
— Кто здесь?!
— Кто, кто? Серый Волк! Вот кто! — гаркнул Кузьма.
И, перемахнув через головы «собачников», бросился наутёк.
После этого случая он ещё больше обозлился. Возненавидел и Зайчика, и весь этот город.
«Ходят на задних ногах. Ездиют на телегах с мотором. Дымище! Как после Змея Горыныча».
Волк не спорил с товарищем. Он понимал, как Кузьме тяжело. Прикидываться всё время собакой да ещё надевать намордник.
Сегодня Кузьма был особенно не в духе. С утра они ничего не ели. Последнюю фруктовую жвачку разделили пополам и проглотили в шесть часов утра. Вот и весь завтрак.
— Как думаешь, который час? — спросил Волк.
Он спросил просто так, чтобы отвлечь Кузьму от мрачных мыслей. И тут же сам себе ответил:
— А я думаю, что — пять. Это я по солнцу вижу.
Он врал. Солнце увидеть в их подвале было совершенно невозможно. В маленькое оконце под потолком можно было увидеть только ноги прохожих.
— Ты по солнцу видишь, а я по пузу. Жрать очень хочется, — сказал Кузьма.
— И мне хочется, — сказал Волк. — Сейчас бы колбаски. Докторской. А ещё лучше телячьей.
— А ещё лучше, — сказал Кузьма, — телёночка. Без всякой колбаски.
— Самая вкусная — задняя часть, — сказал Волк. — На шашлычок.
— Я бы и так его съел. Без всякого шашлыка.
— Сырого?
— Не, — пошутил Кузьма. — Кипячёного.
И оба замолчали.
— Ты о чём думаешь? — спросил Волк.
— Я думаю, если телёночка нет, у Зайцев мясо не хуже. А ты о чём?
— А я думаю… Ну, почему так устроено? Школы, академии, учебники — всё для Зайцев. Вот ты, к примеру, Кузьма. Тебя по телевизору показывают? Нет! А по радио? Опять нет. А Зайцев показывают. Почему?
— Потому что не едят их у вас, — мрачно сказал Кузьма. — Вот они и расплодились. Как кролики. Зайцев есть надо. Они бегать должны, а не в тялявизорах сидеть.
— Нельзя их есть, — сказал Волк. — У нас, знаешь… За такие штуки.
— Тогда молчи. Скоро дождётесь. Зайцы вас самих начнут хавать.
— Что ты? Типун тебе на язык!
— Начнут, начнут! Вспомнишь мои слова. Или они нас, или мы их. Соединятся в стаи начнут за нами гоняться.
— Получается, нет выхода? — ужаснулся Волк.
— Есть один выход.
— Какой?
— Жрать их надо! На завтрак, обед и ужин. Вот и весь выход!
После слова «жрать» оба замолчали. Каждый снова подумал о еде.
— Слушай, — сказал Волк. — Есть план!
— Какой ещё план?
— Часы продать. Зачем они нам?
Они достали часы, которые украли у Бегемота. Внимательно их рассмотрели.
Часы были так себе. Не золотые, не серебряные. Вдобавок они ещё не ходили. На задней крышке была какая-то надпись.
Волк попытался её прочитать:
— Дэ… рэ… Дорэ… Дор… Опять — «о»… Доро… А это какая буква? Половина «пэ»?… Кажется, «гэ»!
— Ну ты грамотей, — сказал Кузьма.
— Станешь тут грамотеем. Когда из каждого класса гоняют. Собаки! Из каждой школы.
Очень хотелось есть. Очень. Кузьме было легче. Накануне, вечером, он поймал голубя. И сожрал его. Всего, целиком. Только перья летели. А Волку пришлось прокалывать ещё одну дырку в ремне.
— Часы не ходят — ерунда, — сказал Волк. — Надпись видел? Скажем, что эти часы — старинные. Что дед ещё их носил. До революции. Сейчас всё, что до революции, жутко ценится.
И Волк изложил план. Продать часы на рынке краденых вещей. Надо только темноты дождаться.
Глава шестая
РЫНОК КРАДЕНЫХ ВЕЩЕЙ
Рынок краденых вещей находился на окраине города. В парке. У заколоченного досками кинотеатра.
На весь парк горел лишь один фонарь.
К нему подходили странные личности. Одни — получше рассмотреть товар. Другие — проверить деньги. Не фальшивые ли?
Вспыхивали огоньки — кто-то прикуривал. И тогда можно было рассмотреть чей-то разбитый нос, шрам или синяк под глазом.
— Кому колёса от «Волги»? С сиденьями, стёклами, магнитолой, двигателем, кузовом, фарами и номерами?
— Куплю школьный аттестат. Но с одними пятёрками!
Проехал на колёсиках рояль. Его вёз на прицепе «Запорожец».
А вот чья-то мраморная голова. На багажнике мотоцикла. То ли Пушкина, то ли Лермонтова. То ли современного писателя. В темноте не видно.
Волк и Кузьма расположились в закоулке, у самого забора.
— Часы старинные, серебряные. Подарок любимого дедушки родному племяннику. Девятнадцатый век!
Никто не интересовался их товаром.
— Часы старинные, золотые. Подарок прапрадедушки. Семнадцатый век!
Никакого результата.
— Часы старинные. Брильянтовые. Подарок прапрапрадедушки. Пятнадцатый век… до нашей эры!
И тут их накрыла широкая тень.
— Можно взглянуть на часики?
На фоне звёздного неба вырисовывалась голова Бегемота. Того самого. Подслеповатого. У которого они стащили часы.
Волк в растерянности протянул ему часы.
— А правда они брильянтовые? — спросил Бегемот.
— Правда. Цифры брильянтовые, а стрелки золотые.
— Жаль, — сказал Бегемот. — У меня были совсем простые.
— Потеряли, — посочувствовал Волк.
— Нет, — сказал Бегемот. — Украли.
— Ах, подонки! — закричал Волк. — Какие подонки!
Бегемот продолжал рассматривать часы.
— Очень, очень похожи на мои. Только у меня были простые, совсем простые. Ни брильянтов, ни золота.
— Я бы этих ворюг!!! — снова закричал Волк. — Без суда и следствия!!!
Кузьма потянул его за брючину. Волк и сам понимал, что пора сматывать удочки.
А Бегемот в темноте всё разглядывал свои часики:
— На моих была сзади надпись.
Он вытащил из кармана очки:
— Эх жаль, очки не мои.
Бегемот попытался прочитать написанное:
«До-ро-го-му и люби-мому… бе-гемотику… От де-душки Бегемота…»
— Надо же, совсем как на моих!
— Знаете что? — сказал Волк. — Берите часы бесплатно. Нам чужого не надо!
Бегемот, наконец, всё понял. Он схватил Волка за шиворот, поднял его над землёй и закричал на весь парк:
— Ах ты ворюга!
Со всех сторон на него зашикали:
— Тише, батя. Здесь все такие.
Но «батю» трудно было успокоить:
— Ты — вор! Ворюга. Мои часы украл. Ах, ворюга!
Волк висел между небом и землёй.
— Пусти, батя. Пусти. Я больше не буду. Дедом клянусь. Твоим и моим.