е обжечься, зачерпнул варева, подул и осторожно попробовал.
– Хороша ушица… Да. Стал Буян других собак на дело погано подбивать, уговорами да угрозами действовать. А Пахом – душа проста, ничего не думат плохого, спокойно живёт, за зазнобой своей не смотрит. Вот и думай таперь: как Пахома упредить да гадёнышу тому помешать, а? Он хотя и живёт не рядом, а гадко дело совершить могёт. Вот в чём вопрос!
И Михей поднял вверх палец. Потом подобрал с песка голыш и легонько забросил его в мою сторону, как будто боялся, что я уснул и не услышал эту его байку–предупреждение.
Я, уже не скрываясь, вышел к мужикам, те вскочили, шапки с голов поснимали, в пояс мне бросились кланяться.
– Да ладно вам, хватит церемонии тут разводить. Я вот мимо проходил, гулял, услыхал дух аппетитный. Угостите ушицей? Давно я такой едой не баловался, почитай, с самого детства, – остановил я мужиков, готовых уже на колени броситься перед графом.
– Ай в детстве рыбалить приходилось, Ваше сиятельство? – хитро прищурился Михей. Ох, не прост этот мужичонка, ох не прост!
– Приходилось, Михей, и рыбалить, и с конями в ночное ходить, и уху варить. Всё приходилось.
Посидели мы за ушицей, побалакали ни о чём – не стал я расспросами Михея мучить, и так много чего понял из его побасёнки. Покупался я вместе с парнями, на коне поскакал прямо по воде – ох, здорово! Под утро только и ушёл от них домой, чтобы чуток вздремнуть на заре.
А раным-ранёхонько отправился на бричке к попу Григорию в Суринск с визитом. Появилось у меня к нему важное дело.
Празднуем день Нептуна
Батюшка был мне рад. Особо ему польстило то, что я после аудиенции у царя явился к нему первому. Он тут же приказал подать нам водочки и запечённых куропаток в яблоках. Пришлось попросить ещё холодной воды, вроде как для запивания алкоголя. Теперь надо умудриться незаметно подменивать напиток в рюмке на воду. Пить я так и не приучился, да и желания такого не было.
Оценив творчество повара, я приступил к повествованию. Осторожно сообщил Григорию о том, что Его величество планирует отделить церковь от государства, отменить крепостное право в самое ближайшее время.
– Нет, это как же? Да аристократия не позволит! Отобрать наше? Да мы… – начал возмущаться батюшка.
– Кстати, земли тоже отойдут государству, – тихонечко сказал я, как будто бы под большим секретом. – Вы же понимаете, что эта информация не для всех пока. Но надо поспешить, чтобы не остаться на бобах.
– И что же вы советуете мне предпринять? – почти шепотом поинтересовался поп.
– Надо продать и крепостных, и землю, а на полученные деньги открыть какое-то собственное предприятие, которое будет давать постоянный доход, – просто сказал я. – Я могу вас в этом выручить. Мне нужны земли для постройки бумагоделательного завода. Даже если земля отойдёт государству, завод рушить не станут, мне просто надо будет выплачивать налог. Но барыши я поимею громадные, так что какой-то там налог – капля в море.
А вам надо бы сразу приобрести готовое производство. Я вот слыхал, что в Самаре трубочный завод возводится. Может быть, есть смысл войти в долю к организаторам? Просто отдать им часть денег, и пусть они сами крутятся, как умеют. А на остальные купить хороший добротный дом. Если есть желание, можно лавку открыть. Или настроить доходных домов. Рабочие будут прибывать в город, им потребуется жильё. На сдаче помещений в наём тоже можно хорошо зарабатывать, – оседлал я своего коммерческого коня.
– А крепостных вы тоже у меня купите? – осторожно осведомился Григорий.
– Ну, не за прежнюю цену, конечно, но куплю. Мне нужны будут и рабочие, и строители. Лучше с местными дело иметь, чем вести незнамо кого издалека, – пояснил я.
Григорию мой план понравился. Хорошую службу послужил мне выпитый попом уже к этому времени алкоголь. Тут же Григорий послал в Шигоны за стряпчим, накатил разом сразу полстакана водочки и пошёл «соснуть после завтрака». Я остался предоставленным сам себе.
Мысль о том, что Чухоня готовит какую-то пакость, не давала мне покоя. Пока батюшка почивать изволили, я позвал к себе дворового мужика, который смотрел за скотиной. Предложив Панкрату пару копеек, снискал полное его доверие. Панкрат с радостью поделился со мной некоторыми деталями своего гардероба. Я выбрал портки, рубаху и широкополую шляпу, в которой Панкрат ходит на рыбалку.
– Добавить надобно за шляпу-то, господин, – просяще заныл мужичонка. – Шляпа-то, поди, сувсем новая, я её токмо в етом годе из лозы сплёл.
– Мне ненадолго. Я скоро тебе всё твоё имущество верну, – успокоил неудачливого бизнесмена.
– Ну, коли так… Пользуйтесь на здоровье, – согласился озадаченный мужик.
– Только у меня к тебе просьба, Панкрат. Никому про сей факт не рассказывай. Я хочу незаметно средь мужиков потолкаться, их разговоры послушать. Ты же меня не выдашь? Вот тебе за молчание пятак!
Монета сыграла решающую роль – Панкрат ради денег был готов на многое.
Поскольку в гостях у царя я не брился, а дома тоже не стал звать на помощь Прохора, то всё лицо у меня заросло изрядно. Переодевшись, измазав открытые участки физиономии сажей, нахлобучив на голову шляпу, я изменился до неузнаваемости. Немного повозившись с лаптями, я решил бросить это сложное дело и остался босым. Ноги предусмотрительно тоже испачкал в грязи. В таком неподражаемом виде я вышел на улицу.
Панкрат вызвался меня проводить, думаю, не безвозмездно, поскольку он мне подмигнул заговорщицки.
– Как величать-то вас таперя, барын? – спросил.
– Давай Михеем. Хорошее имя, по-моему.
– А давай. Пошли, Михей, я тебя люду местному представлю.
Мы вышли из усадьбы и двинулись в сторону речушки, где сегодня было довольно многолюдно: трое мужиков старательно закидывали удочки и пялились на поплавки из гусиных перьев. Чухони среди них не было. Мы с Панкратом пристроились к ним.
– Ты чей же будешь? – поинтересовался у меня самый взрослый рыбак, которого мне представил Панкрат как Занозу.
– Граф Орлов меня батюшке Григорию задаримши. Пока они там выпивают да почивают, велели самому себя развлечь. А потом вроде как обещались на конюшне определить, за лошадушками присматривать, – стал я врать.
– А! К Чухоне, знать, в помощники сдадут. Ну, терпи, паря, да ухо востро держи. Чухоня – калач тёртый, душа у яво подленькая. Подставит – не заметишь. А потом батюшка самолично табя прилюдно выдерет. Бывало уж такое. Никто с Чухоней совладать не могёт. Вот окромя, разве, Длинного да Гликсея. Те прям сдружились с подлецом – не разлей вода. Мутят оне с им дело како-то… Пока никто не знат, како, но явно, что снова подло, – поделился со мной Заноза. Остальные лишь кивали головой на речи рыбака.
Понятно. Надо искать Гликсея и Длинного. С самим Чухоней я связываться пока не хотел, тем паче, что он со мной был лично знаком - а вдруг да и узнает? Но оказалось, что Гликсея отправили сегодня пасти стадо, а Длинный вчера отравился, потому дома остался и «дрышшет как из пушки». Жаль. Но и этой инфы мне пока было достаточно.
Поотиравшись рядом с рыбаками с полчаса, я решил вернуться. Сказал, что надо успеть к тому времени, как «господа обедать почнут, шоб тумаков ышшо не нахватать за долгу отлучку».
Переодевшись и умывшись, я вышел к столу. Батюшка Григорий меня уже ожидал вместе со стряпчим. Мы подписали все документы, я отдал попу деньги, и мы с батюшкой сели обмывать куплю-продажу. Стряпчего за стол не посадили и отправили бричкой назад в Шигоны.
Только к вечеру я вернулся домой. Марину строго-настрого предупредил, чтобы из дома одна не выходила. Да и не одна тоже – только со мной. Объяснил: Чухоня собирается через неё мне мстить. Но поскольку я теперь являюсь его владельцем снова, то повлиять на ситуацию смогу.
Мариша кивала мне, но была какая-то отвлечённая, как будто бы думала о чём-то другом, не слушала меня. Надо за ней внимательнее приглядывать.
Вечером отправил в моё теперь уже село четверых верных мужиков с тем, чтобы отыскали и притащили мне Длинного и Гликсея. Времени дал до обеда следующего дня. Про Длинного пояснил, чтобы дали ему прежде выпить настоя дубовой коры – мне знахарка моя личная, Лукерья, вывезенная из леса, изготовила. Она так и сказала:
– От поноса это верное средство. Опосля настоя ломом пробку из задницы можно выковыривать, ежели выпить лишка.
Ну, да это уже не моя забота, хоть ложкой пусть орудует «опосля», хоть поварёшкой. Главное, пусть притащат мне этих подчухошников. Когда парней привели, я отправил их в лес на дальнюю деляну пилить деревья для строительства. Самое главное – я лишил Чухоню его «шестёрок» или, как называют таких особей в нашем посёлке – «подпёрдышей».
…Поскольку царь отбыл уже в сторону Рима, чтобы решать с папой вопрос о слиянии католической и христианской церквей, я предложил в журнале напечатать заметку об одном языческом празднике – красивом и увлекательном. В Википедии в своё время я прочитал о нём: «23 июля – римский праздник Нептуналии, воздаяние почестей Нептуну, богу моря». Отдыхая летом в детских лагерях, я повидал много вариантов празднования этого дня. Потому и предложил народу начать отмечать эту дату, выложив примерный сценарий проведения мероприятия. Скучающие аристократы радостно подхватили идею. Да и простому народу не хватало зрелищ.
У себя в поместье, во всех деревнях и посёлках, я объявил, что к обеду 23 июля все должны собраться в Гривенском (он оказался как раз посередине поместья) на берегу речушки. Тереньгулька в этом месте была неглубокой. Заранее там очистили водоём от ила и убрали побережье от кустарника. Берег сам по себе был песчаным, так что хотя бы песок завозить не пришлось.
Расставили кругом сколоченные на скорую руку скамейки, распиленные на пеньки брёвна, удобные для сидения зрителей. Я планировал, что участниками мероприятия будут все, за малым исключением грудных детей, кормящих, инвалидов и дряхлых стариков. Для малышей был вырыт неглубокий бассейн рядом с рекой, сообщающийся с ней. Воды в нём было по колено – как раз для детей.