— Она ничего не будет помнить. Оставишь ее у больницы. Ну все, прощай! — Александра надела на Павла, держащего в руках спящую Гаяну, амулет перемещения, деньги на который собирала чуть ли не год.
— Спасибо! — только и успел крикнуть он, когда открывшийся портал поглотил обе фигуры.
Саша достала веер и подняла лицо, чтобы быстрее высохли мокрые дорожки, могущие испортить грим. Она уже не помнила, когда показывалась на людях без него. Горячий воздух быстро справился со своей задачей.
«А в Новгороде, наверное, идет снег».
— Фу, что это? — донеслось извне. — Крыса?
— Нет, у крыс не бывает таких ушей.
Александра выглянула и застала странную картину: Зу, опираясь на руку Дани, трогала ногой что-то странное, лежащее у обочины дороги. Пустынный ветер шевелил рыже-белую шерстку.
— Оно мертвое?
Дани присел и двумя пальцами приподнял огромное ухо, закрывающее морду животного.
— Это собака.
— Откуда здесь бассет-хаунд? — Саша легко спрыгнула с верблюда. Отряхнула руки, так как, приземляясь, коснулась песка. — За все шесть лет я ни разу не встречала в Хаюрбате собак. Насколько я знаю, оборотни их ненавидят.
— Посмотрите, у нее на шее что-то блестит, — Зу остроносой туфлей поддела серебристую цепь. — Значит, у собаки есть хозяин?
Стоило Саше склониться над псом и протянуть руку, чтобы посмотреть, нет ли бляхи с адресом хозяина, как ее опередила Зу. С неожиданной прытью, она всей пятерней схватилась за цепь и рванула ее с шеи животного.
— Я первая это увидела! — и тут же взвизгнула от боли, отбросив собачье украшение куда-то в песок. — Оно жжется!
— Дайте воды! — не слушая стоны певицы, заволновалась Александра. — Собака дышит!
Кто-то протянул флягу и увел плачущую Зу — поперек ее ладони наливался краснотой ожог.
— Пей, пей!
Пес приподнял было голову, но в бессилии уронил на песок. Александра приоткрыла его пасть и влила в нее немного воды, потом смочила шершавый нос животного.
— Дани, положи его в мою корзину.
— Но там твой концертный костюм.
— К черту костюм, сегодня станцую без него. Никто и не заметит.
— Ох, тяжелый пес, килограмм на двадцать пять! И зачем он нам нужен?
Саша только вздохнула.
— Если бы я так рассуждала, то и ты до сих пор бы гнил в кандалах.
— Но я человек! — недовольный Даниил оглянулся на подругу, которая шарила пальцами по песку, пытаясь отыскать брошенную цепь. — А это всего лишь собака. И да, в который раз говорю спасибо, что выкупила меня.
— Не злись. Пес тоже землянин. А мы должны держаться друг друга, — Саша сдула с кругляша, болтающегося на цепи, мелкую пыль. — И вовсе она не жжется…
— Что там? — Даниил едва удержал дернувшуюся всем телом собаку. Уложив ее в корзину, успокаивающе похлопал по грязному боку.
— Да ничего особенного. То ли чье-то лицо, то ли лепесток с прожилками. Ой! Оказывается, это снимается…
— Что еще за «это»? — Дани отряхивал от песка выброшенный из корзины концертный костюм.
— Вроде пленки какой-то. Защитная, наверное. Дань, глянь, как красиво… — Зу, забирающаяся на лежащего верблюда, резко обернулась. В руках Шаши горел драгоценными камнями кулон — две сросшиеся маски: одна улыбающаяся, другая сурово сдвинувшая брови. Отражающееся в камнях светило посылало в небо сноп искр. Танцовщица, недолго думая, накинула цепочку себе на шею. — От такого украшения и я бы не отказалась. Понятно, почему его прятали.
— И правда, зачем оно полумертвой собаке? — пожал плечами Даниил, засовывая цветное тряпье в свою дорожную сумку. — Только смотри, как бы хозяин пса не посчитал тебя своей. Ты же добровольно напялила на себя его ошейник.
— Я первая нашла! — выкрикнула Толстушка Зу, намереваясь вернуться за находкой, но верблюд начал подниматься, и ей пришлось, чтобы не вывалиться, вцепиться в стойку паланкина. — Потом отдашь. Цепь моя!
Лорд Гаррон Цессир из рода Меняющих лики лежал в корзине и чувствовал себя крайне несчастным. Он не мог избавиться от шкуры ненавистной собаки, его едва не убила пустыня, а в довершение всех бед он оказался женатым. Одно хорошо, если бы родовой амулет, магически связывающий брачными узами, надела толстушка, ему только и оставалось бы наложить на себя руки. Конечно, если бы их удалось вернуть. Лапы бассет-хаунда были столь коротки, что даже не позволяли удушиться.
Глава 2. К ноге, Рон!
Пес наблюдал за выступлением, сунув морду под натянутый между двумя пальмами занавес. За спиной, расположившись на расстеленных коврах, дожидались своего часа еще не показавшие своего умения члены «концертной бригады», а их, как Гаррон успел посчитать, было семеро, включая музыкантов. Остальные из каравана, который подобрал его, обессиленного и подыхающего от жажды, служили погонщиками или охранниками, над которыми главенствовал тот самый здоровяк по имени Дани.
«Очень странная компания, — Гаррон пытался понять, в чьи он попал руки. — Явно не из местных. Значит, рабы? Но почему путешествуют без хозяина? Или хозяин настолько знатен, что никто не посягнет на его собственность? Нет, здесь дело в чем-то другом, более тонком… Доверяет? Толстухе из Шаму? А может Дани? Или вот этой девчонке в золотых одеждах? — пес повернулся и скривил морду. На шее девушки в замысловатом тюрбане висел амулет его рода. — Знала бы она, что, напялив на себя строн, тут же становится чьей-то женой. Но кто ей об этом скажет? Теперь или мириться с фактом, что у меня жена-рабыня, или ждать ее смерти. Благо люди долго не живут, а уж рабы тем более. Хорошо хоть догадалась вновь прикрыть строн защитным Упырем, гасящим его магию. Теперь амулет не привлечет ненужного внимания. И толстуха вроде перестала глазеть на него с вожделением».
Пес вздохнул, когда обернулся на певицу из Шаму. Зу утопала в подушках, но даже они не могли поспорить с объемом ее живота.
— Смотри, как у твоей собаки смешно поднимаются брови, когда она наблюдает за нами!
Пока на импровизированной сцене, освещенной чашами с огнем, рвущимся в небо, фокусник, встречаемый одобрительными хлопками и возгласами удивления хозяина и его гарема, усердно распиливал ассистентку на несколько частей, Дани позволил себе немного расслабиться. Сел на корточки рядом с псом и потрепал его по холке.
Гаррон совсем не хотел, но стоило повернуть голову к воину, как брови вновь пришли в движение, что вызвало смех у присоединившейся к ним Шаши.
— Я рада, что мы его подобрали. Хоть какое-то напоминание о прежней жизни, о Земле.
— А я? — тут же откликнулся страж.
— А ты скоро вернешься домой. Амулет перемещения через неделю будет у меня, — она похлопала по карману, который прятался в недрах многослойного одеяния. — Деньги на него уже собраны.
Пес закрыл глаза, когда девушка поднесла руку, чтобы почесать его за ухом. Ласка могла обернуться увечьем: каждый палец танцовщицы венчал длинный ноготь. Но она на удивление ловко с ними справлялась, поэтому Гаррон испытал смесь удовольствия и досады. Все-таки он был человеком, а собачья натура предательски охотно отзывалась на ласки "хозяйки".
«Ну вот, осталось только упасть на спину и подставить пузо!» — стоило подумать, как тело тут же подвело.
— Ты очень милый пес, но там я чесать не буду, — Шаша поднялась. — Тебя сначала следовало бы помыть.
Большего унижения лорд Гаррон никогда не испытывал.
Зу поднялась с ковра с помощью двух человек. Взбила пухлыми пальчиками черную гриву, глянула в зеркало, не размазалась ли помада, и пошла на «сцену».
Пес проводил ее долгим взглядом. Все-таки она была нелепа в золотом платье — близнеце того, что было надето на Шаше. И серьги в ушах слишком тяжелые — оттянули мочки чуть ли не до плеч, а на пальцах слишком много колец. На ногах браслеты, сопровождающие перезвоном каждый шаг «дивы». Встала, растопырила руки. Хозяин оазиса спрятал улыбку в усах, гарем с его позволения захихикал. Зу набрала полную грудь воздуха… и запела.
Гаррон быстро захлопнул пасть. Что за чарующий голос! Низкие ноты пробирали до самого нутра, шерсть на холке встала дыбом, а вязкая слюна потянулась до лап.
— Хороша, да? — спросил пса Дани, и Гаррон поспешно облизнулся. — Вот такая она, наша Зу. Стоит запеть, и все ей прощаешь.
Раскланивалась Толстушка Зу долго и с удовольствием. Сам Вари-даг подошел к ней и, надев на палец кольцо с собственной руки, поцеловал пухлую ладонь.
— Чаровница…
Зу, поблагодарив зрителей, кивнула музыкантам и затянула новую песню. Шерсть на холке вновь встала дыбом, но насладиться пением псу помешал разговор, который шепотом вели Шаша и Дани. Чтобы понять, о чем речь, Гаррону пришлось подползти ближе.
«Так они оба из России!» — удивился он, услышав правильную русскую речь. Гаррон по делам службы не раз перемещался в Москву, да и совсем недавно обретенная сестра Юлька была родом оттуда.
— Смотри, вон та, у ног Вари-дага, — Шаша показала на худенькую девушку, которая прижималась к ножке кресла своего хозяина. Ее поза выдавала полное подчинение. — Видишь, лицо заплаканное.
— Ну? — Дани прищурил глаза.
— Мария совсем недавно в гареме. Я слышала, что она плачет каждый день. Вари-даг сам приволок ее с Земли.
— Ты надумала ее спасти? Но мы совсем не знаем, кто она и откуда…
— Скажи просто, что боишься возвращаться на Землю. Да, прошло много времени, и тебя наверняка похоронили, но… Мама там, сестра! Неужели не хочешь их увидеть, жить не рабом?
— Дурочка, я не хочу оставлять тебя одну.
— Мне нечего бояться. Сам король покровительствует мне. Я под его защитой. Да и кто из хаюрдагов укажет на меня? Или ты думаешь, что Вари-даг пойдет жаловаться Хаюрбу, что кто-то увел его младшую жену? Да он язык скорей откусит, чем признается, что не имеет власти в своем гареме.
— А если тебя когда-нибудь выдаст эльф-контрабандист?
— Ему какая выгода объявлять всем, что он продает амулеты Ханнора не только врагам-хаюрдагам, но и мне? Тем более, что я за молчание плачу вдвойне…