— У меня… у нас нет времени. Давай мы по-быстрому сделаем это, а потом будем искать доказательства чувств. Беременность я не допущу. Пока не допущу.
— Нет.
— Шаша, у нас действительно нет времени, — он говорил серьезно. От улыбки не осталось и следа. — В академии живет убийца. Нам пока неизвестно, что побудило его напасть на оборотня, но… Я допускаю, что это человек Хаюрба, а, значит, ты в опасности. Король и мой отец против нашего брака, а потому, если не замучают допросами насмерть, с радостью выдадут тебя, стоит королю песков послать к нам переговорщиков с требованием вернуть женщину, сбежавшую из его гарема…
— Я ему не жена, он не имеет на меня прав.
— Он докажет, что имеет. У тебя его печать, вот здесь, — рука Гарона поползла по внутренней части бедра и остановилась на метке, оставленной Хаюрбом. Саша инстинктивно сжала ноги, но получилось еще двусмысленней — слишком близко пальцы куратора придвинулись к интимному месту. — И единственный аргумент против твоей выдачи — наш консуммированный брак. Неужели я настолько тебе противен, что ты не можешь пересилить себя? Даже ради сохранения жизни? Агрид не отдает своих граждан, тем более жен Первых лордов.
Ее сначала будут пытать, а потом выдадут Хаюрбу?!
Гаррон знал, на что надавить.
— Х-х-хорошо, — решилась она. — Я приду к вам ночью. Здесь мы не будем этим заниматься.
— Сегодня в академии выходной день. И нам не стоит тянуть до вечера. У Хаюрба есть амулеты Перемещения, и он может появиться в любой момент.
Гаррон поднялся и протянул руку Саше. Та обреченно сунула свою.
— Как овца, которую ведут на заклание.
Сейчас вроде самое время телу, еще вчера жаждущему ласк куратора, предать ее, но нет, оно молчало. Видимо, тоже не могло смириться с неизбежностью происходящего, а потому, согласившись с разумом, противилось принуждению.
— Тысячи невест легли в постель без любви. И заметь, им при этом не угрожала смерть, — Гаррон понимал — так себе аргумент, но все же надеялся, что Шаша примет классическое оправдание. В конце концов, договорной брак — агридская традиция, и никто после брачной ночи не умер.
Коридор оказался пуст. Саша не посмотрела на время, а утро было слишком ранним, чтобы студенты, которым сегодня представилось побездельничать, не позволили себе поспать лишний час.
— У нас на Земле это называют добровольно-принудительным занятием.
— Значит, тебе знакома подобная ситуация? Так почему ты противишься?
— Принципы.
При выходе на мостовую, ведущую в западную башню, Гаррон подхватил Сашу на руки. Она забыла об обуви, а камень еще хранил ночной холод. Весна — не лето, тем более в горах.
Рон поднимался по лестнице легко. Ни разу не остановился, будто боялся, что Саша передумает, вырвется и убежит.
Обстановка в комнате разительно изменилась. Вещи поменяли свои места. Другие ковры, занавеси, светлая, а не темная мебель. Даже кровать не была той, на которой Александра застала участников оргии. Гораздо шире, с воздушным пологом. Исчез письменный стол, ютившийся в углу, громоздкие кресла.
Гаррон, поймав взгляд, пояснил:
— Я выбросил старую кровать. Она скрипела.
Лучше бы не говорил.
— Мне уже раздеваться? — Саша старалась не смотреть в глаза «мужа».
— Я приготовил завтрак, — Рон положил на ее плечи ладони и развернул в другую сторону, указывая направление. Шаша передернулась, заставив его помрачнеть и убрать руки.
Вторая комната была просторнее. Вдоль стен комоды, необремененные побрякушками, камин с парой кресел, в центре — накрытый стол. Густо пахло сиренью — здесь, в Агриде, она была желтой. Вазоны стояли на полу и пенились шапкой цветов.
— Я знаю, ты любишь этот запах.
— Откуда?
— Даниил обмолвился. Когда я еще был псом, а он… он был жив.
— Я сожалею, что оказалась настолько глупой и самонадеянной.
— Не вини себя. Любой воин должен сначала разведать обстановку, а потом уже действовать. Даня пренебрег правилами. Но я ценю его поступок — даже получив смертельное ранение, он позаботился о тебе. Любил?
— Данька был замечательным другом.
Гаррон отодвинул стул для Саши, потом перешел на противоположную сторону стола и тоже сел.
— Ешь.
Взял вилку, положил себе. Александра поняла, что ухаживать за ней не будут, предоставив полную свободу в выборе блюд, коих на столе было немало.
— Попробуй аэразию. Эта рыба водится только в горных озерах, у нее замечательный вкус.
Мелкая рыбешка была надета на шпажки, и пожарена на манер шашлыка.
— Ее едят руками. Вместе со шкуркой и плавниками.
Саша откусила небольшой кусочек. Хотя она уже привыкла к агридской пище, казавшейся ей пресной без специй и перца, которыми грешили южане, вкус рыбы поразил: нежность, сдобренная сильным запахом костра. По телу разлилось приятное тепло.
— А вот это острое блюдо, но тебе понравится.
— Фаршированный перец сагуми?
Как она его любила! Там, в Хаюрбате, Саша всегда искала случая полакомиться длинными стручками, набитыми пряной травой. Обжаренные в яйце они являли смесь вкуса: один компонент разжигал пламя, другой зализывал обожженные рецепторы.
— Нежность и сила. Инь и ян — как говорят на Земле, — Рон улыбнулся, и Саша просияла в ответ.
А потом помахала ладонью перед лицом. На глазах выступили слезы.
— Ян очень силен, — произнесла она, потянувшись за бокалом с зеленоватым напитком. Куратор как чувствовал, налил, пока она засовывала перец целиком в рот.
— Что это? — вкус у напитка оказался превосходным. Слегка газированный, он быстро снял горючее действие ян.
— Кремвиль.
— Ох, мамочки! Я не позеленею от него? — Александра вспомнила рассказы о вине, приготовленном из ягод с острова Безумных магов.
— Нет. Все, что нужно, я уже пошептал, — Гаррон явно веселился.
— А это что? — Саша показала вилкой на стоящее в центре стола блюдо. Холмы чего-то вкусно пахнущего заливали взбитые сливки.
— Машетта. Что-то вроде десерта.
— И как ее едят?
— Ложками. Можно руками. Можно даже размазать по телу, а потом слизывать. Гурманы уверяют, что так вкус раскрывается наиболее полно.
Александра приподнялась и ткнула в машетту пальцем. Потом облизала и закатила глаза.
— Ты испачкалась, — Рон показал на щеку. — Вот здесь.
Саша лихо мазнула ладонью.
— Теперь еще и здесь.
Когда Рон оказался рядом?
— И здесь, — он губами снимал сладкую пену, которая оказалась везде. На подбородке, на шее, на груди, которая только что была под защитой трилистника Adidas, а теперь светила наготой.
— А где мой лифчик?
— Он мешал насладиться вкусом.
— Черт! Да мы уже в спальне! — вслух удивилась Саша, обнаружив себя на прохладных простынях. Подняла ногу, присвистнула. Штанов знаменитой компании как не бывало. — Я что, набралась?
— И вся испачкалась в машетте. М-м-м, — Рон втянул сосок в рот. — Очень вкусно!
— Дай и мне попробовать!
Поцелуй был сладок и нежен.
— Еще!
И еще, и еще, и еще.
Они позволили себе такие глупости, от которых сносило крышу. Сначала им помогала машетта — за ней Саша сгоняла в соседнюю комнату, потом обходились уже без десерта.
Было вкусно, возбуждающе, головокружительно. И весело.
Александра Верхова и не догадывалась, что консуммация весьма приятное дело. И заканчивается она бурным оргазмом.
— Еще!
— Спи уже, сладкоежка.
Плотная занавесь скрыла краски и звуки дня. Тишину нарушали лишь редкие поцелуи и вздохи. Кто кого целовал, не понять. Потом и они прекратились.
Часа через два Саша всхлипнула.
— Что?! — Гаррон приподнялся на локте.
— Машетта кончилась…
— Без нее никак?
— Будет также вкусно?
— Еще вкуснее.
Еще через пару часов Рон открыл глаза, чувствуя, что на него смотрят.
— Ну, здравствуй, муж!
— Послать за машеттой? — потер лицо, чтобы прогнать сон.
— Нет, — Саша покачала растрепанной головой. — Я хочу сказать, что не жалею о том, что произошло.
Услышав его легкий смех, легла и уставилась в потолок. Она, кажется, влюбилась. Нет, Рон и до консуммации ей нравился, особенно когда был псом, но теперь точно влюбилась.
— Скажи, что ты чувствуешь?
Хотелось, сильно-сильно хотелось услышать, что он тоже влюблен.
— Голод.
Глава 30. Поздравления и разборки
На ужин они все-таки успели.
В шкафу у куратора обнаружилась половина Сашиного гардероба — новоиспеченный супруг признался, что натаскал вещи за ночь, для чего и была сослана в столицу Мара. Любопытная соседка могла испортить всю игру.
Перед входом в обеденную залу Рон опять просунул руку в вырез платья жены, но не стал ласкать грудь, как вспыхнувшая от неловкости Саша того ожидала (и что он проделывал не раз, пока они спускались по винтовой лестнице и останавливались для поцелуев), а достал строн и снял с него Упыря.
— Я боюсь, — произнесла Алекс шепотом, дотрагиваясь пальцами до мерцающих камней и прислушиваясь к своим ощущениям. Она ожидала всплеска чувств, вызванных Зовом, но с удивлением поняла, что ничего не изменилось. Лишь тепло под рукой и частое биение сердца.
— Я с тобой, — Гаррон притянул жену к себе и поцеловал. Именно в этот момент открылась дверь. Кто-то ойкнул, и в зале воцарилась тишина.
Щеки Александры загорелись, но лорд Цессир лишь успокаивающе махнул рукой застывшим студентам.
— Возвращайтесь к своим тарелкам.
— Гаррон! — айсберг в розовых шелках поднялся над столом с цветником из подружек. Его вершина горела пунцовыми красками, а ярко красный рот исторгал рубленные фразы, понять которые в силах был лишь один человек из всех наблюдающих за некрасивой сценой. Во всяком случае, принцесса так думала, иначе она сдержала бы себя в выражениях. Хотя бы попыталась. — Дон стози верум? (Что вы себе позволяете?)
— Дар ристе кросту латава? Си ворти, храник себезти оутум лир? Индори вагум ист, ма сонатини? (Почему вас смутил простой поцелуй? Помнится, вы позволяли себе большую вольность. Двойные стандарты, моя принцесса?)