- Квалон? - уходящий Раттар обернулся. - Ничего. Он жив. И здоров как малолетний ребенок.
- И что это значит?
- Он тебя забыл. Как и все, что связано с тобой. Не сердись. Мы не могли иначе. Он выдал бы, кто украл зеленую девочку.
- А это что еще значит?
- А это значит, - Яры-са сняла со стены какой-то амулет и надела его Юле на шею. - А это значит, что ты та самая зеленая девочка, которая вернет степи силу. Квалон степи не нужен.
- Нельзя с Вжиком так! У него есть мечта, он хорош-ш-ш...
Юля рухнула в руки подскочившего Раттара.
- Зачем? - спросил он у шаманки, укладывая уснувшую девушку на ковер.
- Порошок кьярвы перестал действовать. К Юли-се начала возвращаться боль. Ты же не хочешь, чтобы она сдернула колдовское заклятие с родового амулета и снова оказалась в руках лорда Ханнора?
- Нет. Не хочу. Пока зеленая девочка не выполнит пророчества Шальди-ца, степь не покинет, - Раттар убрал волосы с лица Юлии, принял из рук шаманки новое одеяло, которое специально выткали для дорогой гостьи, накрыл ее. - Ты думаешь, со временем она перестанет думать о лорде? Забудет, что он ее муж?
- Нет, не забудет. Но когда она проснется, боль уйдет. Все будет казаться глупым и незначительным. Дадим ей время полюбить степь, а потом она сама не захочет ее покинуть.
Глава 33. Неожиданная встреча
Прошел год.
На границе Ури-цы и эльфийского княжества было оживленно. Беспокойно, предчувствуя, что не видать им больше бескрайних степей, блеяли овцы, потряхивали гривами и били копытами выведенные на осенние торги породистые жеребцы, зазывали в свои лавки крикливые торговцы, на разные лады стучали молотками жестянщики. В воздухе запах немытой шерсти и жаренного мяса перемешивался с ароматом сдобы, выставленной на витринах пекарен, и цветов, коими был украшен каждый клочок свободного места.
Между рядами неспешно прохаживались хозяева приграничной ярмарки - гордые эльфы. Они равнодушно взирали на суетящихся гостей, проявляя прыть лишь тогда, когда нужно было убраться с пути стада или груженой телеги. Оживленно перекрикивались урийцы, которые издалека узнавались по темным гривам и немалому росту. Они чувствовали себя в дружественном государстве как дома. В противовес им немногочисленные агридцы вели себя осторожно, стараясь не лезть на глаза и не нарываться на драку с извечными врагами.
- Устала? - спросил Раттар, поравнявшись с лошадью, на которой сидела Юлия.
- Немного. Отвыкла ходить по лавкам.
- Почему ты не купила себе платье, возле которого так долго стояла?
Юля опустила глаза. Как объяснить, что красное платье, так похожее на то, в котором она присутствовала на турнире, напомнило о лорде Ханноре? Его задумчивом взгляде, его губах, которые однажды целовали так, что сбилось дыхание, его голосе, от бархатистого тона которого становилось горячо. Думы об Изегере не переставали волновать, хотя шаманка упорно отпаивала «зеленую девочку» травами забвения. Не помогали они. Даже сейчас Юля прикоснулась тыльной стороной ладони к щеке, думая, что та ответила на мысли о лорде жарким румянцем.
Год, целый год Юля боролась с собой, чтобы не сдернуть Упыря со строна, лишь бы вновь увидеть лорда Ханнора. Он стал ее навязчивой идеей. Нет, она не забыла, что Изегер называл ее «ничьей», а значит, никому ненужной. И только произнесенные им оскорбительные слова, а не многочисленные шаманские амулеты, останавливали ее от опрометчивого шага.
Юля не понимала, что происходит. Почти равнодушная к лорду в замке, здесь, в степи, она вдруг начала думать о нем. Жалела о не случившемся?
Ее мучили вопросы. Почему она не призналась, что была в его кабинете в тот злополучный вечер? Почему не пришла поговорить открыто? Почему скрывала, что в ней проснулись магические способности?
Со стороны милорда тоже были сигналы, и Юля их чувствовала. Последние две-три недели перед похищением она уже не слышала его категоричного «иди и убейся». Изегер даже начал флиртовать с ней. А как иначе назвать бросаемые им взгляды? Как объяснить его подглядывание за ней? Куда бы она не шла, обязательно встречалась с ним. В конце концов милорд даже начал проявлять заботу, пытаясь предотвратить те глупости, которые она все-таки совершила.
А ведь у них все могло сложиться иначе. Она наверняка полюбила бы его и стала хорошей женой. А что теперь? Как называется то чувство, что терзает ее теперь?
Правильно говорит шаманка. Боль.
Неужели боль - побочное действие трав забвения? Или Юля просто забыла, что ее не любили? Отчего сохранился в памяти и теплый взгляд, брошенный через пламя костра, и шепот, так приятно щекочущий ухо?
«А вдруг это строн мешал нам? Насильно толкал друг к другу, заглушая наши собственные чувства. Неужели все дело в его магических особенностях, направленных на насаждение фальшивых чувств во имя продления рода? Тогда очень жаль, что именно родовой амулет стал причиной нашего с лордом несчастливого существования».
Вжик. Вот еще кого, кроме дорогого сердцу друга - Михайки, хотела бы увидеть Юля. Но потерявшего память квалона, как разузнал Раттар, увез куда-то далеко его отец. Увез то ли в столицу, то ли к морю, лишь бы не жить рядом с замком, который бесконечно штурмуют урийцы.
Вот еще одна загадка, до которой ей никак не удавалось докопаться. Откровенные в беседах, урийцы вдруг замолкали, если Юлия начинала допытываться о причинах вражды и ненависти. Видимо, не доверяли, хотя говорили, что все кончится после того, как она выполнит свое предназначение. И рассказывать о том пророчестве ей никак нельзя, иначе оно не сбудется. Замкнутый круг. Знать бы, в какую степь кинуться...
- М? Я спрашиваю, почему не купила красное платье? - Раттар заставил Юлю вынырнуть из круговорота мыслей.
- А куда я надела бы его? - спросила тихо, зная наперед ответ. - По степи гулять, чтобы колючки изодрали? Или чтобы травы оставили на юбке темный след?
- Для меня. Ты могла бы надеть его для меня.
Она подняла глаза на сына вождя. И красив он, и силен. Спрятаться за спиной такого воина мечта любой девушки. Юля все понимала и не однажды замечала призывные взгляды уриек, предназначающиеся ему... И умен, и ласков, и добр, но...
Раттар знал, что по законам Агрида, пока на ее шее висит строн, она мужняя жена. Но что урийцам до порядков враждебного соседа? Раттар наплевал бы и на лорда, и на весь Агрид, если бы только она сказала «да». Но как же трудно произнести это слово...
Юля вновь погрузилась в воспоминания, уже не такие болезненные как о милорде, произошедшие здесь, в степях.
После похищения «зеленая девочка» проспала целую неделю. Она даже не знала, что урийцы снялись с места последней стоянки и ушли так далеко в глубь степей, что невозможно было понять, в какой стороне находится Агрид.
Проснувшись на рассвете, она, крадучись, выбралась из белого шатра и побежала. Куда? Зачем? Сама не знала. Ветер гнал, толкая в спину, а белые травы цеплялись за ноги и звенели, звенели. Пока, задыхаясь, она не упала на колени.
Когда подняла голову, увидела, что перед ней с закрытыми глазами сидит Раттар. Ноги сложил по-азиатски, руки распахнул ладонями вверх.
- Слышишь, как степь поет? - говорил спокойно, без сбившегося дыхания, словно и не бежал вдогонку за ней.
Она легла на спину, устремила взор на несущиеся по небу низкие облака.
«Стоит протянуть руку и на пальцах останутся капли росы».
А степь пела, убаюкивала.
- Забирайся, - Раттар уже сидел на корточках, подставляя широкую спину. - Я никому не скажу, что ты обнимала меня ногами.
- Нет.
Она с трудом встала, пошла, только сейчас заметив, что одета странно - длинная белая рубашка с узором по вороту. Ни белья, ни обуви.
Сумасшедшая.
- Давай понесу. Не на спине, так на плече. Холодно.
- Нет.
Теперь ветер бил в лицо. Травы намочили подол рубашки, изрезали ноги. Словно злились, что хотела убежать и никогда больше не услышать песнь Ури-цы.
Сейчас все иначе. Степь ее приняла. Даже травами, на которых лежал иней, не обжигала. Ластилась.
Весной одарила маками. Целым морем красных цветов, чьи головки, послушные ветру, гнулись волнами. По весне все чаще и чаще можно было видеть, как девушки, ложась на спины взволнованных мужчин, уходили с ними в степь.
Любовь и свобода.
Теперь Юля понимала, что тянуло женщин из Агрида и эльфийского княжества в степи Ури-цы. Та самая свобода. На какой только обман не шли иноземки, лишь бы быть рядом с теми, кого выбрали в мужья!
Вспомнилась даже история с красивой дочерью кузнеца, которая якобы утонула в болоте из-за козы. Нет, не утонула. Теперь ее внуки бегают наперегонки с детьми эльфийки, рассорившейся со своей семьей, намеревающейся выдать ее замуж за двухсотлетнего старика. Зачем ей мудрый и чванливый эльф, когда есть такой сильный и ласковый уриец. Она уже не раз ходила с ним в травы. Говорит, там особо сладко, не то что ночь в шатре.
Но Юля-то понимала, что любовь в шатре, где спят четверо детей, совсем не так хороша, как в вольной степи. Хоть стони, хоть заходись криком - все звуки потонут в песне трав.
Зимой она еще не понимала, почему Раттар все чаще появлялся перед шатром Яры-сы без рубашки.
- Холодно же. Почему он раздетый? - спрашивала Юля у шаманки.
- Хочет тебе понравится. Посмотри, какой он сильный. И здоровьем Ури-ца его не обидела. А спина такая широкая - разом закроет от всех бед.
«За спиной, как за каменной стеной» - слова, что не раз слышала на Земле.
А вслух с досадой в голосе произносила:
- Раттар-ка, иди, оденься. Не время показывать голую спину.
Он смущенно улыбался.
- Опоздать боюсь. Вдруг еще кто к твоему шатру придет.
- Смотри, что я тебе купил! - Раттар, не зная того, оборвал воспоминания о себе.
Он достал из поклажи деревянную коробочку, щелкнул замком, протянул Юле. Когда передавал, нежно коснулся пальцами ее руки.