- Что это? Амулет?
На шелковой ткани лежала птичка с плоским хвостом: серебро с россыпью зеленых камней. Так напоминающих строн Ханноров, который теперь выглядел неумело сделанным кленовым листом.
- Свистулька, - Раттар поймал Юлин удивленный взгляд. Засмеялся. - Знаю, что ты уже не ребенок. Но попробуй, дунь.
Юля повертела свистульку, сунула птичку хвостом в рот и дунула. Тонкий писк не заглушили ни крики зазывал, ни шум мастерских, ни звуки музыки - в центре ярмарки на помосте уже расселись музыканты, собирая гостей на танцы.
- Я услышу тебя издалека. Только позови.
- Раттар...
- Не для любви, так в печали. Или в беде. Только позови.
- Спасибо.
За пограничными воротами к Юле с Раттаром присоединились остальные члены их небольшого отряда. Усталые от ярмарочной суеты, но веселые, постоянно смеющиеся, перекидывающиеся шутками и остротами.
- Теперь куда? - спросила Юля, зная, что за те дни, что они жили на постоялом дворе, их стойбище вновь переехало. Урийцы долго на одном и том же месте не задерживались.
- К отцу, в столицу! - Раттар подмигнул и похлопал по сумке, пристегнутой к седлу. - Будет где в красном платье покрасоваться!
И ускакал вперед, смеясь.
Юля цыкнула от досады и, пришпорив коня, понеслась следом.
Уже оторвавшись от отряда, заметили другой, едущий навстречу, состоящий из десятка всадников.
- Эльфы! - по цветам одежды догадался Раттар. Его разгоряченный конь гарцевал рядом с белой лошадью Юлии. За год она стала знатной наездницей, и теперь ей принадлежала одна из самых породистых лошадок, что выращивались в степях.
Когда отряд эльфов поравнялся с ними, краска схлынула с лица Раттара.
Юля еще не видела, но среди всадников находился лорд Ханнор.
Церемонные приветствия княжеских сыновей задержали наследника урийского правителя, поэтому Юля осталась с лордом наедине.
- Как ты? - просто спросил он. Так просто, словно встретились бывшие приятели. Словно не сбежала она год назад, оставив крепость в трудный момент.
- Я счастлива, - ответила Юля. Ей было все равно, поверит ли лорд. Там, в Агриде, она не чувствовала себя защищенной, нужной. Здесь, среди дикарей, она испытывала совсем иные чувства. Да, она не лукавила. Она была счастлива. Если бы не...
Юля ревниво отметила, что милорд не выглядит страдающим или замученным. Чисто выбрит, отросшие волосы заплетены в косу на эльфийский манер, да и одежда уже не такая простая, какую он привык носить в замке.
- Хорошо, - кивнул он, лениво скользнув взглядом по изменившейся фигуре «жены».
Время и здесь поработало. Юля знала, что степь превратила ее из утонченной горожанки в амазонку. Вольный воздух, обучение искусству войны, которым владели и сыны, и дочери степей, и хороший аппетит сделали кожу гладкой, плечи развитыми, бедра сильными. Пуговицы на прежних рубашках лопнули бы, доведись застегнуть их на упругой груди. Юлю теперь сложно отличить от настоящей урийки. Такая же темноволосая, вместо изящной заколки кожаный шнурок на низком хвосте, в ушах тяжелые серьги из золота, сцепленные между собой тонкой лентой - так они не потеряются в высоких травах. На руках звенящие браслеты-обереги. На груди красивые амулеты...
Лорд опустил глаза на грудь.
«Строн высматривает, - фыркнула Юля, зная, что хозяин его не увидит. - Пусть ломает голову, куда я его дела».
- Юли-са, не задерживайся, - Раттар криво усмехнулся, заметив, как лорд Ханнор смотрит на похорошевшую, ставшую похожей на настоящую женщину, а не щуплого цыпленка, Юлию.
- Я боялся, что ты уже Юли-ца, - произнес Изегер.
- Я не тороплюсь, - ответила она почти равнодушно. Почти, потому что в животе все сжалось. Больно и приятно.
«Я боялся...»
Зачем он это сказал?
От мыслей, понесшихся вскачь, Юля едва не задохнулась.
Изегер своим появлением запустил химическую реакцию, которая обычно становится основным ингредиентом в таком деле, как любовь. Юлька вдруг со всей остротой почувствовала тягу к лорду Ханнору как к объекту эротических фантазий.
- Значит, у меня еще не все потеряно, - подлил масла в огонь он.
Юля не нашлась что ответить. Пришпорила коня и ускакала.
Изегер, провожая ее долгим взглядом, таким долгим, что наследнику князя пришлось окликнуть друга, тихо произнес:
- Ну, здравствуй, жена. Вот я тебя и нашел.
Глава 34. Лорд Цессир и его феи
Лорд Цессир открыл дверь в «имперский» бордель. Почему он назывался имперским не знали ни эльфы, ни агридцы, хотя место интимных свиданий находилось как раз между их землями: там, где границы княжества и королевства обходили стороной скалистый клочок суши, омываемый водами великой реки Лятвы.
Стоило прозвучать колокольчику, дернувшемуся от прикосновения руки гостя, как за спиной послышался плеск воды - это слепой лодочник отчалил от берега. Перевозчик действительно был слеп и не видел ничего, кроме нити, мерцающей в окружающей его темноте. Красная нить не позволяла сбиться с пути.
Река Лятва, в какое бы время года не приспичило гостю отправиться к «феям наслаждения», вела себя тихо. Сильная магия пронизывала остров и его прибрежные воды, делая бордель доступным и в штиль, и в бури, и в сезон ледостава.
При желании лорд Цессир мог бы не надевать маску юного эльфа, никто не выдал бы тайну его пребывания в борделе. По велению магии «феи» были такими же незрячими, как и лодочник. Только здесь, на острове, где возбуждение витало в воздухе, делая его главным чувством, далеко отодвинув такие понятия как любовь и верность, где слепота лодочника и податливых «фей» внушала гостям ложную уверенность в сохранении секрета их личностей, где правили бал похоть и вседозволенность, Гердих Цессир из рода Меняющих Лики мог разузнать, что же на самом деле происходит на южных границах его королевства.
Никто из обитателей и посетителей борделя не догадывался, что белокаменный замок, чьи башенки смотрятся в воды Лятвы, издавна принадлежит роду Цессиров. Гердих специально назвал бордель «имперским», намекая таким образом на Сытого императора, вполне способного учинить на границе двух государств оплот разврата.
Поругивать власть при слепых «феях» считалось особым шиком. Уж они-то не донесут, что, к примеру, наследник рода Говорящих с Птицами ненавидит бастарда короля, от которого забеременела его жена. А подговоренные им смышленые чайки только и ждут появления младшего сына Элькассара Третьего на берегу Пенного моря, чтобы подпортить когтями его «милую мордаху».
Лорд Цессир еще не решил, что делать с незадачливым рогоносцем. Вроде и следовало бы проучить наглого полуэльфа, налево и направо раздающего Поцелуи, но в то же время он королевских кровей, а значит, неприкосновенен. «В стужу Кларидий точно не отправится на море, а к летнему сезону ситуация может поменяться. Погодим наказывать Птичника».
В огромной овальной зале, где «феи» лежали на мягких диванах, прохаживались, обняв друг друга за талии, или играли на музыкальных инструментах, пахло неожиданно приятно: чуть горьковатый запах горных трав смешивался с бархатным ароматом осени.
Колокольчик заставил красавиц застыть и повернуть лица к двери.
Лже-эльф помялся у порога и робко двинулся по кругу, не решаясь выбрать подружку на ночь.
- Он юн! - чутко прислушиваясь к шагам, произнесла черноволосая дева, на коленях которой лежала лютня. - И мы будем у него первыми. Я чувствую запах девственности!
- Возьми меня! - не проговорила - пропела девушка, цвет кожи которой был так черен, что спустись в залу тьма, она проиграла бы кабуссинке - жительнице пустынь, где от жара плавится даже песок. - Я научу тебя знойной любви!
- Давай лишимся девственности вместе, - прошептала та, что стыдливо закрывала грудь руками. Нежная, больше напоминающая девочку, чем женщину, дочь эльфийского народа после сделанного признания побледнела еще больше.
- Эй, малыш! Посмотри на меня! - пышногрудая агридка провела по губам языком. Тут любому новичку стало бы понятно, какое удовольствие ждет его, выбери он «спелую» женщину.
Прозвучавший ответ удивил и заставил прелестниц оживиться.
- Я хочу всех четверых.
- А ты верно рассчитал свои силы? - звонко оборвавшаяся струна заставила вздрогнуть. Смуглая урийка отложила лютню в сторону.
- Я затрахаю каждую из вас, - задиристо произнес юнец. - Девственница, ты первая!
Часа через три из комнаты, которую выбрал эльф, смогла выбраться лишь агридка. Остальные так и остались лежать там, где их настиг неугомонный развратник.
- От тебя не пахнет сексом, - с улыбкой произнес Гаррон, когда юный эльф снял маску и вновь стал лордом Цессиром - мужчиной небольшого роста, с гибкой, как тростник, фигурой, с жилистыми руками, в которых трудно было предположить наличие силы, но таковая там имелась, с внимательным взглядом и плотно сжатыми губами, точно он сам себе запретил разговаривать попусту. Сын являлся его копией, но более высокого роста, с копной темных волос, которые, в отличие от отцовских, не были коротко острижены, а падали на плечи мягкими локонами, да и цветом глаз он пошел в мать - синеокую мажарку. - Я бы не упустил возможности и на самом деле порезвился.
- Расскажи об этом своей невесте, - Гердих упал в кресло и расстегнул ворот ставшей тесной рубашки. На седых висках блестели капельки пота - три часа напряженной беседы с «феями», выбалтывающими все, что узнали от гостей, и внушение им видений разврата, в которых, как теперь уверены прелестницы, они активно участвовали, отнимало немало сил и магии.
- Что нового? - сын взял протянутые отцом амулеты-болтушки и повернулся к сейфу. Он сунул хранилища сплетен в тот же ящик, где среди документов лежало письмо лорда Ханнора, найденное слугой под шкафом Магистра.
Именно письмо заставило главу королевского сыска по-другому взглянуть на ситуацию с похищением жены Изегера. Магистр должен был незамедлительно донести королю о том, что вернулся стратегически важный для Агрида артефакт, но почему-то смолчал. Будто ждал, что с родовым амулетом Рвущих Пространство что-то случится. И ведь случилось: он пропал вместе с женщиной, которая объявлена убийцей.