Широка спина, сильная. Мышцы так и бугрятся. По ним хочется провести рукой и почувствовать, как горяча кожа.
Плащ тяжелой волной упал за спиной, руки потянулись к вороту, который вдруг стал тесен, распахнули его.
Прижаться. Нужно прижаться к этой сильной спине, и тогда степь споет песнь торжества. Она уже подготовилась. Замерли травы, ветер поднялся к облакам, гоня их так, точно хотел ими закрыть взор любопытных звезд. Сейчас в степи будет происходить таинство, зарождение новой жизни...
- Изегер?!
Раттар обернулся на вспышку света. И все, что успел заметить перед тем, как его окутала непроглядная тьма - Юли-су целовал его враг.
Глава 43. Что случилось на самом деле
- Юли-са, нет! Юли-са! - Раттар метнулся к порталу, но не успел. Тот захлопнулся, оставив после себя лишь легкий запах грозы.
Совсем иная гроза разразилась в душе сына вождя. Он поднял руки к небу и рявкнул так, что трава прилегла наземь, птицы, слепые в ночной мгле, в панике взметнулись ввысь, и где-то далеко за горизонтом лающим плачем откликнулась стая степных волков.
Блеснула молния, разорвав пространство на две части, и... из портала вывалился возбужденный лорд Ханнор.
Смерив взглядом голого Раттара, с издевкой поинтересовался:
- Не помешал?
И тут же получил кулаком в глаз.
Степь вздыхала, выла, плакала, сучила мышиными лапами, хлопала крыльями, пока два воина, два врага бились насмерть. Были забыты древние заклинания, оружие так и осталось в ножнах (да и как его сумел бы вытащить Раттар, готовившийся совсем к другому?), в ход пошли изощренные приемы рукопашного боя. Только собственная сила, только глаза в глаза, только жажда крови и мести. То Изегер утюжил спиной траву, то Раттар отплевывался от смеси крови и глины.
Так и бились соперники, пока полное изнеможение и потоки воды, хлынувшие с небес, не повалили их. Даже лежа на земле, превратившейся в хляби, дышащие, точно готовящиеся выплюнуть очередную порцию грязи гейзеры, неузнаваемые под слоем крови, они продолжали бой. Кусались, пинались, молотили кулаками-молотами. И уже в самом конце, когда стало понятно, что соперники равны, они вцепились друг в друга, словно два волка, сомкнувшие челюсти на шее врага, и застыли в столь странной позе.
Никто из прибежавших на шум урийцев не посмел вмешаться. И совсем не из-за того, что они верили в силу своего главаря, могущего положить на лопатки самого лорда Ханнора, а потому что понимали - битва идет за женщину. Кто победит, тот с полным правом и подставит свою спину, чтобы унести любимую в травы. Тот факт, что самой «любимой» поблизости не наблюдалось, никого не волновал. Куда ей деться? Степь кругом.
***
Между тем причина спора двух сильнейших воинов знать не знала, что где-то там, в грязи, за нее бьются. Она сидела на стуле в темном, пахнущем плесенью помещении, ее руки и ноги были связаны магическими узлами, которые ни разорвать, ни ослабить, и вовсе не чувствовала себя любимой.
Поцелуй не был поцелуем. Губы Изегера лишь послужили кляпом, надежно запечатавшим ее рот, чтобы она раньше времени не дала Раттару знать, что ее, почти снявшую с себя рубашку, похищают. И теперь к яростной ненависти к милорду, поступившему с ней столь коварно, примешивалась злость. Этот нехороший человек прижимался к ее груди во время переноса, а связывая, даже не удосужился поднять глаза, чтобы посмотреть ей в лицо. Мало того, не взял за труд застегнуть рубашку! Так и оставил на всеобщее обозрение, будто наказывал за «измену» с Раттаром.
- Гад! Сволочь! Ненавижу! - кричала она в сторону закрытой двери, надеясь, что мерзкий пограничник слышит ее. - Дура! Какая же я дура! - это уже Юля переключилась на себя. Самобичевание живет в крови русской женщины. - Нет, ну на самом деле, разве можно было быть такой глупой? Думала о нем целый год! Глазки вспоминала, волосики! Надо было мне, а не Вжику, дать отвар кьярвы, чтобы раз и навсегда растеряла мозги! Солдафон! Сатрап! Чтобы тебе твоей красивой косы лишиться! Под корень ее вместе с головой!
В двери завозился ключ, и в комнату вошли двое незнакомцев.
Юлия озадаченно замолчала.
По щелчку пальцев того, кто был значительно младше по годам и выше ростом, зажегся факел.
Пленница, прекрасно видящая в темноте, зажмурилась. В голове промелькнули кадры из старых фильмов, где следователь, допрашивая подозреваемого, направлял на него свет настольной лампы.
- Расскажи-ка нам, девочка, кто ты? - спросил старший, во внимательном взгляде которого чувствовался немалый жизненный опыт. Невысокого роста, явно не обделенный силой, но сохранивший утонченную изящность, которая только подчеркивалась черной одеждой без каких-либо излишеств и украшений. Он подошел ближе и, подцепив Юлькин подбородок, задрал ее голову вверх.
Юля плюнула. Это единственное, что ей сейчас было доступно.
Приемчик не однажды срабатывал, сработал и на этот раз. Мужчина убрал руку, оставив легкое онемение на коже, достал белый платок, аккуратно вытер свое лицо, потом заботливо промокнул Юлькины губы. Опустив глаза вниз, поправил половинки распахнувшейся рубахи.
- Спасибо, - неожиданно для себя поблагодарила Юля. Но спохватившись, перешла в наступление. - Что происходит? На каком основании вы меня здесь держите? Немедленно развяжите! И позовите этого чертового Ханнора, я в глаза ему все выскажу. И вообще, что за нравы, таскать меня туда-сюда? Один на плечо взвалил, другой! Я человек или мешок с песком? Нормально поговорить нельзя? Я разумное существо и все пойму. И вообще, уже давно доказано, что не я убила его любовниц! Мне эльфы все рассказали! Изегер! Гад, сволочь, иди сюда!
Когда запас ругательств кончился, а мужчины, не сдвинувшись с места, продолжали наблюдать за ней, словно она какая-то беснующаяся муха, бьющаяся о стекло, Юля затихла. Но не сдалась. Зло сдула со лба мешающиеся волосы и гордо вскинула голову.
- Судя по твоей пламенной речи, ты или хорошо прикидываешься, или у тебя в мозгах та еще мешанина, - произнес мужчина, которого Юля про себя назвала «папочкой», уж больно младший был похож на него. Те же темные волосы, постриженные аккуратно, тот же овал лица и нос. Только глаза отличались по цвету, да губы были другой формы. Более пухлые, как у капризного ребенка.
«Сыночек» презрительно улыбнулся.
- Ну, давай, не стесняйся, покажи, чему тебя научила Ури-ца? - он встал перед Юлией, но не повторил ошибки товарища. Плевком его достать не удалось бы при всем желании.
- Вам бы тоже следовало поучиться у степи уважительному отношению к женщине.
- А ты женщина? Уверена? Я, например, сомневаюсь. Думаю, что ты уриец, который подобрался к лорду Ханнору и прикинулся его женой. Вы, скорее всего, убили ее, чтобы скрыть следы преступления, - «сыночек», осененный идеей, обернулся на старшего. - Теперь я догадываюсь, почему строн не вернулся на призыв Изегера! Настоящая Джулия мертва!
- Не говорите ерунды. Я никого не убивала, я и есть Джулия. И с чего бы мне вдруг стать мужчиной?
- А с того! Ты слишком легко надевала на себя маску то мальчика-с-пальчика, то Кощея Бессмертного. Хотя, могу признать, вполне достоверно изображала и мачеху Золушки. Может, это и есть твоя настоящая личина? - «сыночек» низко наклонился и впился глазами в Юлино лицо, будто только и ждал, когда оно треснет и явит лик прекрасной Лолиты Милявской. - Куда деться умной женщине? Здесь меня уже никто не понимает... - пропел он дрожащим от восторга голосом. Как не радоваться? Он только что раскрыл загадку молчания строна!
- Вы... Вы были там, у урийцев! Иначе откуда вам знать? - Юля лихорадочно перебирала в памяти тех, кто приходил к белому шатру и слышал арию мачехи из новогоднего мюзикла с Веркой Сердючкой. Но нет. Такое лицо, по которому хотелось двинуть, она запомнила бы. Обязательно запомнила бы. - Я ничего предосудительного не делала! Всего лишь рассказывала детям сказки. А вы... А вы шпионили!
- Нечего прикидываться невинной овечкой! Куда вы дели труп Джулии? Говори! - «сыночек» сгреб ворот Юлиной рубашки в кулак и как следует тряханул. Амулеты жалобно звякнули. - Не-е-ет! Пора звать Магистра, пусть он сам выпытывает, что за мысли бродят в твоей голове!
- Не надо звать Магистра, - Юля гордо вскинула подбородок. - Он соврет. Не он ли объявил охоту на невинного человека, указав на него как на убийцу?
«Папочка» похлопал разошедшегося «сыночка» по спине. Тот тут же разжал пальцы и отошел в сторону.
«Добрый полицейский, злой полицейский. Ну-ну», - Юлька не сдержала презрительную усмешку.
Старший мужчина присел перед ней на корточки и взглянул в глаза.
- Перевертыш! - мягко произнес он. - Давненько степь не рождала перевертышей. Последнего я видел лет пятьдесят назад. Тогда он под видом фаворитки короля пытался стащит его камень силы. Интересно, а сейчас перевертыш Ури-це зачем?
- Отец, - вмешался младший мужчина, и Юля получила подтверждение тому, что они все-таки родственники. - Чего ее расспрашивать? И так все понятно. Завладела родовым амулетом Ханноров, а когда пришло время вернуться в степь, прикинулась жертвой похищения. А я-то думаю, как слабая женщина могла Изегера на турнире уложить? И еще одно не в пользу нашей «леди» - лорд Ханнор сильно удивился, когда я сказал ему, что Джулия не девственница. Он не трогал настоящую Джулию. Их брак не консуммирован.
Лицо Юлии обдало жаром.
- Вам об этом Сайха рассказала? Я только с ней делилась...
- Я и есть Сайха, - на мгновение лицо «сыночка» стало щекастым, нос значительно уменьшился, а отросшие волосы заплелись в три косы, как их плетут у урийцев вдовы. - И да, именно я тебе открыл, что степнякам все равно, девственница их невеста или нет. Главное, чтобы все свершалось по любви.
«Но самой Ури-це не очень-то, оказывается, нужна любовь», - подумала Юля, вспомнив, как старуха уговорила ее отдаться Раттару. И ведь чуть не легла на его спину!
Юлия грустно улыбнулась.