Гердих взял паузу, во время которой скользнул взглядом по лицу «зятя», по его коротко стриженным волосам, по длинному, оставшемуся от обжигающей степной травы шраму, что красной линией шел из-под ворота и пропадал где-то за ухом.
Лорду Ханнору показалось, что Цессир взвешивает, польстится его дочь на такого мужчину или стоит сразу запретить всякое общение.
- Гердих, не отказывайся от меня, - слова Изегера прозвучали не как просьба, а как предупреждение. - Вместе нам защитить ее будет легче. Разве тебе не нужен заинтересованный в спасении дочери страж?
- Страж нужен. Любовник нет.
- Клянусь, что лягу с ней в кровать лишь по ее желанию.
- А у нее появится такое желание? - Цессир сузил глаза.
- После консуммации не может не появиться. Я знаю, что мы с Джулией были близки.
- Откуда? - взгляд Гердиха стал обжигающе холодным.
- От моей жены, - Изегер широко улыбнулся.
- Пока жены. Запомни это, Ханнор. Один неверный шаг с твоей стороны, и я лично обращусь к королю за разводом.
- Без согласия Джулии?
- Мне хватит сил и влияния. А пока будь с моей дочерью осторожен.
- Спасибо, отец.
Гердих потянулся к кинжалу, висящему на поясе, но Изегер не стал ждать. Развернулся и покинул кабинет главного сыщика королевства. Правда, между лопатками свербело еще долго.
- Леди Эйжения приглашена на бал, - в комнату влетел Круст, потрясая бумагой со списком гостей. - Главный королевский портной сообщил, что на ней будет черное с серебром платье.
- Отлично, сын! Останется только нашить серебряные галуны на твой новый камзол, - довольный Дульф потирал руки.
- Только... - Круст подслеповато вперился в записи на обратной стороне.
- Что «только»?
- Здесь есть приписка от портнихи, которая шила наряд Эйжении. Вот: «Недовольство проявляет невеста Гаррона. Диадема была обещана женихом ей, а теперь Наниль осталась без свадебного украшения, на которое давно пускает слюни. Боюсь, как бы не вышел скандал, когда леди Эйжения появится в предмете вожделения Наниль. Могут быть организованы мелкие неприятности. Обливание платья вином или «нечаянное» защемление шлейфа чужим каблуком не худшие из них. Заговор против новоявленной дочери лорда Цессира активно обсуждается в узких кругах невесты из рода Чувствующих Яды».
- Ох уж эти женщины, - Изегер помотал головой, но довольная улыбка, появившаяся при чтении письма, не сошла с лица. - Отец, где диадема моей матери? Помнится, ты говорил, что красоте короны позавидовала сама королева?
- Да! Шестая по счету! - Дульф достал из кармана ключ от сокровищницы и потряс им.
- Круст, отправь от моего имени леди Эйжении. А на словах передай, что я не обижусь, если она предпочтет ту диадему, которую мечтает надеть на свадьбу невеста Гаррона.
Круст нес посылку с легкой душой. Наконец-то его господин одумался и забыл безродную, которая предпочла степь жизни в замке.
«Вот, правда, осталась одна закавыка: как же лорду Ханнору жениться на Эйжении Цессир без строна? Надо бы при случае поинтересоваться у самого Гердиха. Он отец, ему видней».
Глава 47. Бал
С того момента, как Юлю перенесли из степи в Агрид, в город она выбиралась лишь раз - в день, когда ездила прощаться с «умирающим» Изегером. Случай для знакомства со столицей оказался неподходящим, поскольку всю дорогу погруженная в горе «почти вдова» сморкалась и вытирала слезы. Но и обратный путь для наслаждения открывающимися видами не задался: пассажирку то съедала злость на обманщиков, то мучили сомнения, что она сболтнула лишнего и дала козырные карты в руки горе-родственников. После встречи с Вжиком настроение не улучшилось, а потому не стоило строить представление о столице по узкой темной улочке с обшарпанными одноэтажными домами. Мост со вздыбленными конями и куранты с танцующими фигурками рыцарей и дам, части которых она могла видеть из окон цессировского особняка, выглядели настолько загадочно и волнительно, что Юлия в предвкушении ждала момента, когда ей позволят выбраться наружу. Но Цессир без особых объяснений, лишь намекнув, что в городе неспокойно, запретил покидать стены дома, и она не ослушалась, понимая, что все ограничения - это форма проявления заботы. Зачем же осложнять жизнь отцу? Хватит, набегалась. Да и не хотелось особо. На улице большую часть дня было ветрено и сыро, дождь сменялся снежной крупкой, которая изредка задерживалась некрасивыми проплешинами на почерневшей земле, а потом вновь начинался нудный дождь.
Говорливая служанка, охотно выкладывающая городские сплетни, и полюбившаяся собака - вот та компания, с которой Юлия коротала время. Брат и отец появлялись довольно редко, но даже когда бывали дома, особого праздника не случалось: скучный ужин, когда каждый занят думами о своем, короткий сон, а утром снова служба у одних и полные безделья будни у других.
Юля на неразговорчивость Цессиров не обижалась. Она понимала, что распространяться о государственных делах им не положено (чекисты - они и в Агриде чекисты), а о шпильках и прочих дамских безделушках вести беседы просто на просто не приучены. Слишком уж давно женщины в их доме не водились.
- А королевский замок, знаешь, какой замечательный! - Милька иногда «теряла нюх» и обращалась к Эйжении на «ты». Спохватившись, извинялась, но вновь увлеченная болтовней начисто забывала, что перед ней госпожа. - Его окружают белокаменные башни, которые своими остроконечными крышами едва не достают до неба, и на каждой горит по алмазу величиной с голову теленка. Смотреть на те камни глазам больно, но зато во дворце светло ночью как днем. А еще те камни сохраняют внутри вечное лето, а потому даже зимой в королевских садах благоухают цветы и зреют фрукты. Но только шагни за ворота и все! Вновь окажешься по колено в стылой грязи.
- Магия?
- Ну да. Король не скупится на магию. Не то, что остальные. Даже свечи слугам поштучно выдают, лишь бы потом подольше Тенями жить.
- Лорд Цессир тоже вроде не из жадных, - Юля только сейчас обратила внимание, что люстра, висящая над головой, украшена совсем не свечам. Плафоны как будто бы светились сами по себе. Да и вообще, Юлия не припоминала, чтобы кому-либо из слуг приходилось бродить по дому с канделябром в руках. Она тут же забеспокоилась: - Но почему же отец так расточителен?
- Чтобы папа да запросто магию тратил? Ну уж нет! - в дверь сунул голову краснощекий с холода Гаррон. - Он и после смерти королевству служить захочет, а потому ни крупицы на сторону не спустит. Разве ты, сестрица, не заметила, что лики только мне приходится менять?
Дверь раскрылась настежь, и Милька прыснула от смеха - на сыне лорда был надет женский наряд - кожаная юбка, меховая жилетка, украшенная бусами, на ногах замшевые остроносые сапожки. Длинные волосы заплетены в три косы.
- А как же?.. - Юля в смятении подняла указательный палец на люстру.
- Эх, ты! Темнота! У нас на крыше солнечные батареи стоят, - «урийская вдова» щелкнула пальцем по деревянной плашке, на вид ничем не отличающейся от остальных, служащих украшением дверного проема, и люстра погасла. - А потому зимой нужно электричество беречь.
- А что такое электричество? - встряла Милька, понимая, что хозяйка именно по этому случаю раскрыла от удивления рот, хотя самой Юле объяснения брата вполне хватило. Ей ли не знать законы физики? Удивляло другое - откуда здесь, в Агриде, солнечные батареи?
«Откуда батареи? Оттуда, откуда и я».
Гаррон скривился, осознавая, что сейчас придется долго и нудно рассказывать о том, чего служанка никогда не поймет, а потому обреченно махнул рукой, найдя короткий ответ:
- Магия, Миля, просто магия.
- Ну вот! Я же говорила! - победно воскликнула Милька.
- Подожди! - Юля догнала развернувшегося к выходу брата. - Ты был у урийцев? Как там...м-м-м...
- Ты хотела спросить, как там Раттар? - улыбка из взгляда Гаррона ушла. - С ним все хорошо, раны и переломы зажили. Урдук, который послал лорд Ханнор, помог. А вот младшего сына вождя чудо-ягода не спасла. Он умер. Сейчас в урийской степи траур.
- Его тоже... лорд Ханнор? - Юля побледнела.
- Нет. Он от болезни умер, не дожив год до совершеннолетия. Оно у урийцев в четырнадцать наступает - время поклониться священной бараньей голове.
- Мне очень жаль. Если увидишь Раттара, так и скажи, что Юли-се очень жаль.
- Сестра...
- Ах, прости. Я забыла, что ты там инкогнито...
- На бал собираешься? - Гаррон быстро сменил тему.
- Собираюсь. Да, кстати, - Юлины глаза ожили. Она метнулась к шкафу, из которого вытащила бархатную черную коробку. - Передай эту диадему своей невесте. Говорят, она мечтает о ней. Отец разрешил.
- Вот спасибо, сестричка, - Гаррон облегченно выдохнул и вновь разулыбался. - Знала бы ты, как выручила меня. Мне всю плешь из-за драгоценностей матери проели.
Королевский замок превзошел все ожидания. Блеск и красота особняков местной знати, мимо которых проезжала карета, по сравнению с открывшимся великолепием казались незначительными. Дворец был грандиозным - это слово подходило как нельзя лучше. И вся его громадина освещалась прожекторами, отчего казалось, что ажурное строение с множеством окон, балконов и башенок парит в воздухе.
Стоило выйти из кареты, как Юля почувствовала характерный для оранжереи влажный воздух. Где-то далеко работал генератор, и никакие звуки музыки не могли скрыть его приятное для соскучившегося по цивилизации человека тарахтение.
«Вот тебе и магия».
***
- Лорд Цессир с дочерью!
- С дочерью? Откуда? - Элькассар Третий, услышав объявление, едва заметно пошевелил пальцами правой руки, покоящейся на подлокотнике, и Магистр, одетый по случаю бала во все красное, склонил голову к королю.
Гердих поймал это движение, несмотря на то что до того места, где сидел правитель Агрида, его отделяло немалое расстояние. Саркастическая улыбка Цессира была ответом на внимательный взгляд Магистра: Изегер не зря предложил Эйжении диадему своей матери. И не зря шестая по счету королева мечтала заполучить эту небольшую корону с россыпью черных бриллиантов - камни были заговорены на сокрытие истинных мыслей. Но увы, даже после кончины жены Дульф Ханнор отказался продавать памятную вещь, а потому королева так и не утаила крамольные мысли и быстро закончила жизненный путь. У бывшей возлюбленной самодержца настолько мало накопилось магии, что ей даже Тенью побывать не пришлось. Поговаривали, что она хотела возвести на трон своего малолетнего брата, поскольку сама ро