Она вылетела, едва Леадий успел отодвинуться в сторону, и с резким стуком ударилась о чернильницу, которую писарь переставил на свой стол. Чернила растеклись безобразной кляксой, испортив принесенный из архива план посольства.
- Все. Не трогайте квалона шесть часов, а лучше до утра. Потом его нужно будет отпоить настойкой из урдука. Не помешает добавить туда пару капель кьярвы. Не больше. Иначе опять памяти лишится.
- Он жив?!
- Да. Он спит.
Кожа Вейжика медленно, но верно обретала цвет. Вот и грудь его начала вздыматься. Из уголка закрытого глаза потекла слеза.
- Ваше Высочество...
Принц отошел от стола, пошатнувшись, ухватился за спинку кресла. Изегер подскочил, но тот предупредил взглядом, чтобы до него не дотрагивались.
- Мне тоже нужно поспать. Остальное потом. И судьба Сытого императора, и пленных колдунов...
Из-за занавески, за которой стояла кровать, послышалось перемежающееся с зевотой:
- А по поводу мечты квалона увидеться с Тенью матери - это к отцу. Этого я не умею...
Укутав Вейжика в одну из шуб, брошенных принцем на пол, Изегер вышел из шатра.
Скорбные лица Цессиров, застывших в траурном карауле, поселили в его душе тепло. Они искренне сопереживали потере.
- Он жив, - шепнул Изегер.
- Кто? Сытый император? - Гаррон вскинул голову.
- Нет, мой сын.
- Он тебе не сын, - послышалось из шатра. - У него кровь не мага. Он простой человек. Уж я-то знаю...
- Мой сын, - настойчиво и громко повторил лорд Ханнор, - жив, а вот Сытый император мертв. Как и обещал, я убил его Взглядом. И всех главарей Сытой армии. Всех. Взглядом. За раз.
- Ты куда, Изегер? - Гаррон было рванул за ним, но Гердих придержал сына за локоть.
- Домой. Меня там Джулия ждет, - лорд Ханнор обернулся. Свет костра позволил разглядеть, что он улыбается.
Глава 53. Как можно проспать свое счастье
- Пши, пши-пши, пши-пши-пши...
- Джулия, ты чего шипишь над своей кружкой? - Михайка вытянул шею. Его губы блестели от гусиной похлебки. С краюхи хлеба, которой он макал в миску, стекали на пальцы жирные капли. Юля остановила на них взгляд, и Михайка, очнувшись, ловко облизал каждый палец.
«А совсем недавно леденцы лизал», - лениво подумала Юля и опять принялась «пшикать».
- У нас весь кремвиль заговоренный, - у стола выросла фигура трактирщика.
- А кто вас знает? - его гостье явно хватило и предыдущей кружки. - Помнится, в прошлый раз не углядели. Пши, пши-пши...
«Боже, как давно был тот поход в поселок! Любовница Изегера еще была жива-а-а-а...» - Юля будто наяву увидела, как лицо Эрди некрасиво окрасилось зелеными подтеками, и она растерянно хлопает ресницами.
- На, поешь, - Михайка пододвинул чашку с дымящейся картошкой, сверху политой маслом с прозрачными шкварками. - А то до дому тебя придется на закорках нести.
Юля фыркнула, но увидев помрачневший взгляд друга, повернулась к трактирщику, словно это он не верил, что вымахавший за время ее отсутствия чуть ли не на двадцать сантиметров мальчишка не способен донести ее до замка.
- А что? Михайка сильный. Это год назад он был маленьким и щуплым, а теперь...
Она согнула руку в локте и похлопала себя по плечу.
Трактирщик осуждающе покачал головой и, забрав пустой кувшин, вернулся за прилавок.
Как только «зеленая девочка» появилась в его владениях, впуская с улицы клубы холодного воздуха и снега, идущего второй день подряд, Сахир-га, которого знали в поселке как дядька Сахай, обрадовался. Плясал вокруг нее, не зная, как угодить. Улучив минуту, написал короткую записку «Юли-са вернулась» и отправил к условному месту сынишку. А она даже не поинтересовалась, как там степь, оправился ли после драки с лордом Раттар-ка, хотя точно знала, что он, трактирщик, не простой человек, а родной брат вождя Ури-цы.
- Пши-пши, пши-пши-пши...
На улице стемнело, и в трактире прибавилось людей. Но шум не мешал посапывающей во сне Юлии, скрутившейся на скамье калачиком, лишь Михайка озабоченно поглядывал в окно, соображая, как бы половчее доставить в замок подругу, обмякшую от кружки хмельного кремвиля. «И ведь не впервой с ней такое! Помнится, как только в замке объявилась, тоже заснула на лестнице, словно пьяница какая-нибудь».
Михайка вздохнул и перевел взгляд на трактирщика, который нет-нет да поглядывал в их сторону.
«К себе домой ее вести нельзя, отец с утра гонял мать, и та теперь заночует в прачечной. Пешком до замка просто не доберемся, рухнем в снег и замерзнем. Может, лошадку у дядьки Сахая попросить? Вроде нравится ему Джулия. А вдруг предложит на втором этаже спать укладываться? А там только семейные пары или... Нет, Джулия не такая. И я не такой. И дернул же нас Валаах потащиться в трактир!»
Кто же знал, что она, слушая истории, сама не заметит, как прикончит кружку до конца?
А порассказать Михайке было о чем. Чего уж там. О том, как он ездил с лордом на охоту, как гонял урийцев, пришедших за новым урожаем урдука, как сцепился в горах с хаврюгой - дикой родственницей свиньи, которая своими клыками едва не распорола ему пузо, как долгими вечерами, сидя у костра, в котором пеклись клубни картошки, они с грустью вспоминали сбежавшую к степнякам жену лорда Ханнора.
- А он что? Злился? Обзывал нехорошими словами? Или смеялся надо мной?
- Дура, он любит тебя... Ой, прости, я забыл, что ты... вы его жена...
- Да ладно... Обращайся как прежде. Какая я жена? Так, одно название.
- Не название!
- А почему тогда бросил? И носа уже седьмой день не кажет? Я, Михайка, для него никто. Ни любовница, ни жена. Одно недоразумение со строном на шее.
- Глупая. Ты бы в его глаза посмотрела, когда он думал о тебе...Там такая тоска...
- Какая? Такая? - Юля выдвинула подбородок, а глаза у нее были пьяными-пьяными.
- Поспать бы тебе...
- Ага. Я сейчас... - и принялась укладываться, сунув под голову его, Михайкину, шапку.
Ближе к полуночи в дверь вошли двое. Капюшоны низко надвинуты на лица, меховые воротники подняты, на руках рукавицы из шкуры козла, на ногах вывернутые замшей наружу сапоги.
Постояли у порога, стряхнули с широких плеч снег, потопали по циновке, что специально стелилась для таких целей, коротко переглянулись с трактирщиком и направились туда, где, подперев щеку кулаком, страдал Михайка.
Гуляющие в трактире люди даже не посмотрели на вновь прибывших - в такую стужу все замотаны с головы до ног.
- В-в-вы кто? - мальчишка не хотел показать, что испугался, но голос сорвался на фальцет.
Вдруг стало так тихо, точно уши заткнули пальцами. Михайка лихорадочно обернулся, боясь, что сейчас все выпивохи смотрят на него, готовясь грохнуть смехом из-за его петушиного выкрика, но едва не упал от страха - за спиной плыл воздух, и был он до невероятности тяжелым и густым. Казалось, сунь в него руку, и та непременно застрянет. А за воздушным маревом по-прежнему выпивали и ели, о чем-то говорили люди, но рты их открывались беззвучно.
- Тише, малец, тише! Мы друзья, - проговорил один из мужчин, скидывая с головы капюшон. Его длинные волосы были разделены ровным пробором и заплетены в две косы.
«Степняки?!»
Сердце Михайки, и так готовое выпрыгнуть из груди, забилось будто раненная птица, что бездумно хлопает крыльями: открывшийся взору ворот незнакомца не оставлял сомнений - он был расшит на урийский манер.
Мужчина с косами, в отличие от своего товарища, который так и не снял капюшон и молча наблюдал за людьми в трактире, присел на корточки у скамейки и убрал со лба спящей девушки волосы.
- Не смейте! - Михайка поднялся, но властным движением руки, тяжело легшей на его плечо, был усажен назад.
- Мы друзья, - тихо повторил черноволосый, не спуская глаз со спящей Джулии.
Мягкая улыбка, появившаяся на его лице, сделала урийца в глазах Михайки не таким уж страшным. Он немного успокоился, но оставался настороже.
«Вдруг дикари вздумают выкрасть Джулию? Что тогда делать? Вцепиться в них и кричать или дать уйти, проследив путь? А может, и она не против, чтобы ее унесли в степь? Откуда-то же они узнали, что сегодня Джулия придет в трактир?»
И пока уриец разглядывал безмятежное лицо леди Ханнор, Михайку посетила последняя, паническая мысль:
«А ведь Джулия ни разу не сказала, что любит милорда!»
Для него любовь была определяющей. А раз нет чувств, значит, человек волен поступать как заблагорассудится. И кто он такой, чтобы мешать чужому счастью? Вон, у степняка и улыбка хорошая. Видать, любит Джулию крепко. Наверное, и она не против. Не зря же целый год оставалась в степи, хотя ее ждали в замке...
«Эх, милорд! Где же вы ходите?»
Пока сомнения кружили Михайкину голову, степняк, покопавшись за воротом, извлек на свет серебряную птичку на длинной цепочке. Сняв с себя, он аккуратно надел ее на Джулию, которая завозилась во сне.
- Степь ждет тебя! - прошептал мужчина и, поцеловав спящую девушку в лоб, поднялся. Надел капюшон, поправил меховой воротник и сделал шаг за Михайкину спину, разрушив этим движением воздушную стену. Гул голосов оглушил, и вспотевший от волнения мальчишка схватился за уши.
- Ты чего такой взъерошенный? - чья-то рука потрепала его по голове, сминая волосы, которые Михайка перед походом в трактир тщательно заплел в эльфийскую косу. Получилась она малость кривовато, но сахарная вода утихомирила непослушные пряди, но вот теперь они наверняка стояли колом.
«Шапку бы надеть, чтобы не позориться, да она под щекой у Джульки, - Михайка зло сощурился, сжимая руки в кулаки. - И чего этим пьянчугам на месте не сидится? Обязательно нужно до отдыхающего человека докопаться. Не было бы рядом Джулии, давно бы ему ответ прилетел».
- А где моя жена?
Михайка резко развернулся. За спиной стоял лорд Ханнор.
Сам не желая того, мальчишка покосился на дверь, возле которой замерли два степняка. Один из них медлил, надевая меховые перчатки, другой же, наоборот, торопливо снимал их.