Дикие звери же, почуяв немощь Ури-цы, перестают ей подчиняться.
«Это на нашей границе река сдерживает хищников, а вот эльфы жаловались, что нападения на людей и домашний скот увеличились. Степь не может прокормить свои создания, вот они и рвутся туда, где им не место».
- Все зависит от короля, - Изегер, заметив, что Тени скрылись за дверью в храм, повел жену в противоположную от гостевого крыла сторону. К себе. - Мы ничего не можем изменить. Видишь, - он показал на крепостную стену, где среди пограничников в серой одежде стояли королевские воины в синем. - Пока Камень не найдут, любая попытка выйти за ворота будет считаться предательством. Даже если я воспользуюсь перемещением. Степняки никогда не узнают, что их артефакт уже нашли. Но когда Камень Силы увезут, нам останется лишь молиться, чтобы степь продержалась как можно дольше, а Ягуд не пересох, как не раз бывало в особо жаркое лето.
- Урийцы догадаются, что Камень Силы больше не в замке. Урдук перестанет быть лечебным. Знаешь, он растет по всей степи. И даже у эльфов. Но только здесь, у нас, ягоды обладают магическими свойствами исцеления.
Изегер совсем забыл, что Камень Силы, особенно если он такой большой, как рассказывает Джулия, способен распространять свою силу на окружающих, в том числе и на растения.
«Я никогда не болел. И вообще не припомню, чтобы кто-то из замка жаловался. Ох ты ж! Вот в чем причина нежелания собак и диких животных жить в крепости! Они чуют силу! Им человеческой достаточно, чтобы начать подчиняться, а о магической и говорить нечего - они ее боятся! М-да... Урдук жалко. Сколько жизней он спас?»
Юля не замечала, куда ее ведут. И вопреки опасениям не чувствовала усталости: после того, как она дотронулась до Камня, Сила давала о себе знать покалыванием в руках.
Лишь смерть лордов и страдания Теней, которые обрели мужей и тут же их потеряли, поселили в ее душе тихую грусть.
И что-то еще, очень важное, что она упустила и никак не могла поймать, зудело в голове назойливой мухой.
«Нельзя выйти за ворота? В этом причина беспокойства? - Юля нашла в себе силы просто улыбнуться. - Мне не нужно выходить за ворота, чтобы позвать Раттара».
И она потрогала серебряную птичку, что пряталась за воротом рядом со строном рода Ханноров.
Глава 56. Как странно завершился день
- Раздевайся!
Юля, занятая думами, а потому упустившая возможность оглядеться, куда же она попала, схватилась рукой за ворот.
- Тс, - лорд Ханнор удрученно покачал головой. - Еще чего возомнила? Тебе помыться надо. Как бы мне ни нравилось таскать тебя за собой, сейчас ты выгладишь не лучшим образом.
Поморщил нос и без тени улыбки добавил:
- И пахнешь тоже.
Юлия понюхала ладошку, а потом кончик растрепанной, с вкраплениями каменной пыли, косы. Запах гари резанул.
«Золушка» обнаружила себя стоящей в помещении, где по центру располагалась огромная лохань, наполненная горячей водой. На ее поверхности колыхалась густая пена. Пар легким туманом поднимался к потолку.
Юля повела носом. «Аромат розовых лепестков?»
- Т-ты... Вы будете купаться вместе со мной? - поинтересовалась она на всякий случай. От открывающейся перспективы кончики ее ушей порозовели.
- Спасибо, но нет. Я уже купался, - отрезал Изегер и кинул смутившейся Юльке простыню. Дверь закрылась, обдав струей холодного воздуха.
- «Я уже купался», - передразнила Юля, скидывая на пол шерстяной платок и замшевые мальчишеские сапожки. К зимовке в замке она была не готова, а потому вновь порылась в вещах юного лорда Ханнора. - Дундук. Мог бы сделать вид, что не понял. Старпер!
- Я все слышу! - раздалось за дверью. - Для мага сто лет - не возраст. Время расцвета.
- А у меня мои двадцать бездарно проходят. Осталось совсем на ниточке и будет двадцать один. Доведись мне оказаться при смерти, и я ничего, кроме одного смазанного поцелуя на балу, не вспомню!
- Не ври, - дверь приоткрылась. Милорд не терял время: на нем остались лишь небрежно выправленная из-за пояса рубашка и штаны. - Я тебя целовал, и весьма страстно, сразу после того, как мы вернулись из подземелья. Забыла?
- Не смейте присваивать себе чужие заслуги! - Юля от такой наглости аж задохнулась. - Это я вас страстно целовала, а вы лишь отвечали! На вашем счету только тот вялый поцелуй, который и поцелуем-то назвать нельзя!
- Поцелуй был нормальным. Если бы меня не ударили по голове...
- Плохому танцору...
- Ах, ты ж! - поговорка оказалась знакомой, поэтому додумать, чем она заканчивалась, лорду Ханнору труда не составило. Дверь едва не сорвало с петель.
Юля получила свое.
Теперь стояла и краснела не только ушами. Жалела, что подначила милорда до того, как умылась и стала пахнуть розами.
«Бабочки в животе? Бросьте! Торнадо, который закрутил кишки в тугой узел и ударил по нижним, таким чувствительным органам».
- А купаться? - напомнила довольная «жена», когда после поцелуя неистовый Изегер подхватил ее на руки.
- Непременно! - ответил он, и Юля, как была в штанах и рубахе, с головой окунулась в воду. Пока отплевывалась и убирала пену с лица, милорда простыл след.
- Трус! - крикнула она, надеясь, что добьется своего и заставит вернуться. - А дальше продолжить слабо?!
Ответом была тишина.
- Ну хоть будет, что вспомнить в старости, - утешила себя брошенная супруга и принялась стаскивать мокрую одежду.
Пахнущая розами, вся такая чистая и хрустящая, с тюрбаном на голове и замотанная до самых пяточек в простыню, Юля на носочках прошмыгнула в милордовскую опочивальню.
- Блин.
Сегодня был день разочарований.
Расправленная кровать встретила горячим камнем, завернутым в тряпицу.
«Это тебе компенсация мечты о теплых простынях. Не-е-ет, надо будет в следующий раз просить не земного далекого бога, а местную Афарику. Она женщина и поймет все правильно. Правильно - это мужчина, согревающий постель, а не бездушный камень. Хоть и горячий».
Юля села на краешек кровати и вытянула ноги.
В дверь постучали.
Зря сердце забилось барабанной дробью.
Пришла служанка. В руках поднос с кувшином молока и аппетитно пахнущая булочка, моментально запустившая процесс слюноотделения.
«Черт, - Юля нахмурилась. - Я как собака Павлова. Одни рефлексы. И эта моя страсть к милорду из того же разряда. Строн ребенка требует, а я как дурочка ведусь. Все. Взяла себя в руки. Оделась, причесалась и пошла пророчество свершать! Степь ждет!»
И жадно вырвала кусок мякоти из теплого бока кулинарного произведения милордовской поварихи. Молоко пошло следом. Сон не задержался.
***
Изегер стоял над развалинами западного дома. Дым еще кое-где курился, но королевские воины в металлических рукавицах (ох уж этот Михайка!) уже приступили к разбору кучи камней, в которую превратился «черный замок» - первый приют пограничников из рода Ханноров, столичных вельмож, отличившихся в долгой войне с эльфами и ставших после ее завершения на защиту южных рубежей.
«Наша колыбель, наше действенное начало в служении Агриду».
Но вот появилась девочка c далекой Земли, и «колыбели» пришел конец.
«Всему пришел конец».
Последний из рода Ханноров вздохнул.
«Трус! А дальше продолжить слабо?!» - обидные слова звенели ее голосом в голове.
Дурочка. Не слабо.
Он, лорд из рода Рвущих Пространство, понимал, что потом возможны слезы. Женское разочарование - это то, чего мужчины не терпят. Особенно, если избранница забеременела и поняла, что совсем не любит отца своего ребенка. Страсть и наваждение, посланные родовым амулетом, останутся позади, а впереди... Тут любой может вписать собственное определение несчастливой жизни.
Глаз зацепился за прядь седых волос, которую трепал стылый ветер. Подойдя ближе, лорд Ханнор обнаружил за камнем отрубленную голову шамана. Свежие пятна крови, нетронутые тленом ткани, словно убийство произошло не два века назад, а сегодня утром.
«Нехорошо. Уриец должен обрести покой».
Пальцем подозвав застывшего недалеко охранника, приказал принести чистую простыню и деревянный короб, на подобии того, в котором арбалетчики хранят болты.
- Отнесите в заброшенную башню. Проследите, чтобы до ящика не добралось зверье.
«Как только появится возможность, передам шаманке. Это ее прадед. Яры-са сделает все правильно, - Изегер вспомнил рыжеватые косички, перетянутые цветными нитками, серьезное лицо маленькой девочки, в которой магии почти не было. - Следующее поколение будет еще слабее. Эх...»
- Что Джулия делает?
- Спит. Устала, должно быть. И не поела даже: ужин холодным унесли, - Круст стоял за спиной. Изегер чувствовал его дыхание.
«Чеснока наелся. Духа убиенного шамана боится».
- Мокрое полотенце с головы не сняла. Завтра волосы не вычесать. Надо бы цирюльника позвать, пусть лохмы отстрижет.
- Я тебе отстригу, - милорд двинулся к тому месту, где показалась ведущая в подвал лестница. «От нее до гобелена с кратирой рукой подать. Значит, и Камень близко». - Я сам жену расчешу.
- Ну-ну! - слуга шел следом. - До того ли будет? Урийцы хоть и топчутся на месте, не ровен час, пойдут в атаку. А вы с гребнем вместо меча.
- Иди в дом, Круст. Замерзнешь, - терпеть чесночный запах не было сил.
- Зато спать буду спокойно, - обиженно пробурчал друг, прекрасно понимая, отчего Изегер морщит нос. - И вам съесть зубчик чеснока советую.
***
- Кто вы?
Юля прижимала к груди сползающую простыню и чувствовала себя неловко. Зря сразу не оделась. Еще этот тюрбан сполз с головы, и волосы, сбившиеся в колтун, тянут на одну сторону, отчего приходится встряхивать головой, словно Юлия лошадь.
А у старика седые волосы гладко расчесаны, и в лунном свете блестят, будто мокрые.
«Тьфу-ты! Какая луна? Я же в Агриде!»
И глаза у него добрые. Малость подслеповатые, вон, как щурится, когда смотрит. И слезятся от напряжения.