Дмитрий вздрогнул и выронил из пальцев травинку, которую намеревался отправить в пламя вслед за остальными.
— Когда? — спросил он. — Когда это случится?
— Скоро… — ответил дервиш. — Скоро…
Як рассеянно посмотрел на свирель, погладил ее и вновь приложил ко рту.
— О чем бубнит этот голыш, ун-баши? — зевая, спросил Сук, лежавший на животе справа от Дмитрия. Он повернулся на бок, поскреб пальцами брюхо. — О чем он?
— Не знаю, — мрачно ответил Дмитрий. — Сам спроси.
Сук коротко хохотнул:
— Как же… Спросишь его…
Что правда, то правда: Як Безумец почему-то не имел привычки разговаривать с солдатами, удостаивая общения с собой исключительно их командира. Если ему хотелось есть, он тыкал пальцем в котел, если пить — то в бурдюк. Вот и все общение… Но бритоголовый прекрасно разбирался в травах и мог наложить повязку или заговорить больной зуб. А когда одного из солдат затрясло в приступе лихорадки, Як налил в чашку обыкновенной воды, побормотал над нею с минуту и дал выпить — ожил больной прямо на глазах. Поэтому десяток если и не любил, то терпел джавляка: хоть и Безумец, но и от него есть польза. И еще он хорошо играл на свирели.
А вот Дмитрию временами начинало казаться, что он попал к бритоголовому в рабство. Джавляк дневал и ночевал у него, посвящая ун-баши в таинства арабских письмен; однако любая попытка узнать хоть что-нибудь о самом дервише кончалась одним и тем же: Як молча вставал и уходил. Правда, на следующий день он появлялся снова и, словно ничего не случилось, продолжал обучение.
Дмитрий решил не упрямиться и перестал донимать дервиша вопросами, на которые тот не желал отвечать. Появление джавляка и его непонятное упорство можно было воспринимать и как добрый знак. У Дмитрия не раз возникала мысль, что дервиш подослан кем-то с заданием обучить его незнакомой грамоте, однако обостренная интуиция всякий раз говорила: нет, подвижничество джавляка — его собственный почин. О причинах же своего благоволения к иноземцу дервиш молчал.
После пророчества, изреченного Яком, Дмитрию захотелось побыть одному. Если он отправится в свою палатку, дервиш ничтоже сумняшеся последует за ним, молча зажжет светильник и начнет очередной урок, который продолжится, пока Дмитрий не скажет: “Все. Спать хочу”.
— Все, — сказал Дмитрий. — Спать хочу.
Он поднялся и шагнул к палатке. Дервиш перестал играть, тоже поднялся и пошел за ним, прихватив из костра горящий сучок.
— Я спать иду, Як.
Тот и ухом не повел. В палатке Дмитрий демонстративно растянулся на постели. Дервиш, не обращая внимания, молча зажег светильник.
— Я хочу спать, Як, — раздраженно повысил голос Дмитрий: ему не терпелось остаться наедине с собой.
— Лжец, — невозмутимо отозвался джавляк.
Ясно было, что он никуда не уйдет. Дмитрий вздохнул и принял сидячее положение. Он утомленно потер физиономию ладонями, будто пытался стереть навалившуюся вдруг усталость, и между пальцев посмотрел на джавляка. Дервиш держал светильник на уровне глаз, и в свете колеблющегося язычка пламени казалось, что очертания Яка Безумца тоже колеблются, словно рябь на воде. Взгляд его был темен и непроницаем.
Дмитрию было не по себе: он-то отлично понял, о каких “неверных, скрежещущих зубами в спину” упомянул дервиш. Дели — древний индийский город, и Тамерлан его возьмет. А перед сражением с тамошним правителем — то ли султаном, то ли шахом — прикажет убить сотню тысяч пленников[31]. Эти сто тысяч, — население небольшого российского областного центра, — гонимых, как скот, вслед за Тамерлановой ордой, Дмитрий видел собственными глазами.
Ну ладно, он прочел о страшной участи пленных индийцев в той книге. Но откуда же прознал о предстоящем избиении пленных дервиш? Для него эта резня — будущее, а будущего человеку знать не положено. Ведай Дмитрий, чем обернется его визит в стоматологическую поликлинику, он бы и порога ее не переступил… Или он все-таки неправильно интерпретировал слова Яка?
— Кровь… — сказал Дмитрий и спросил напрямую: — Ты говорил о крови пленников?
— Ты знаешь… — произнес Як с непонятной интонацией: не то утверждал, не то сам спрашивал. — Велением эмира они будут истреблены…
Дмитрий закрыл глаза и проглотил ком в горле. Ну и ну… А Безумец-то, оказывается, просто-напросто ясновидящий…
Мурашки побежали по коже. Он зябко передернул плечами и подумал, что хорошо питаться домыслами обо всяческих аномальных и паранормальных явлениях, приятно с видом знатока судачить о них за кухонным столом, но когда сталкиваешься с ними лицом к лицу — Впрочем, не идиот ли он? После всего, что с ним случилось, — и ошалевать от какого-то там ясновидения! Он усмехнулся и поднял взгляд на джавляка.
Як не совсем соответствовал своему прозвищу. Да, он был со странностями: говорил мало, вопросы игнорировал, часами мог сидеть, вперив в одну точку невидящий взгляд. Но если уж раскрывал рот, то говорил что-нибудь дельное. И учителем был неплохим. Так что под определение безумца он подходил куда меньше, чем девяносто процентов разношерстной дервишеской братии, по которым смирительная рубашка не просто плакала, а исходила горючими слезами. Не исключено, правда, что его прозвище имело и другое значение, но в омонимах Дмитрий не был силен — спасибо и на том, что более или менее научился разговаривать…
— Значит, ты у нас крутой экстрасенс… — пробормотал Дмитрий по-русски, не желая, чтобы джавляк понял. — Надо же…
Теперь кое-что начинало проясняться: ясновидящий заранее знал, что Дмитрий придет к тому храму. И его слова “Ты пришел” — лучшее тому подтверждение. Кое над чем, впрочем, придется еще поломать голову. С чего это он, например, воспылал симпатией к Дмитрию? Хотя какой там симпатией! Симпатией тут и не пахнет… Похоже, Як придерживается четко намеченного и ему одному ведомого плана. Узнать бы, что за мысли копошатся под его бритым черепом!
Дмитрий резко оборвал размышления. Минуту назад произошло нечто, выбивающееся из привычного поведения дервиша. Ах да: он впервые ответил на вопрос. Не ушел по своему обыкновению, а ответил.
И пришла неожиданная идея. Коли уж так невтерпеж узнать, что скрывается под непроницаемой личиной джавляка, почему не попробовать рассказать Яку, кто он и откуда? Как поступит в этом случае дервиш? Поднимет его на смех? Объявит сумасшедшим? Святотатцем? Исчадьем ада? Поднимет тревогу, и войско в полном составе займется изгнанием беса из своих рядов?
Поглядывая на застывшего посреди палатки Яка, Дмитрий взвешивал “за” и “против”. Дурацкое занятие, когда ни хрена не знаешь о том, что называется мировоззрением люда, среди которого вынужден обретаться. Тамерлан — другое дело, он купится. Не может не купиться: он думает о будущем, пусть по-своему, как эгоистичный средневековый владыка, которому очень хочется оставить по себе след в веках. А если и нет, игра все равно стоит свеч. Но если развязать язык перед Яком — стоит ли овчинка выделки? Пытаясь просчитать плюсы и минусы, Дмитрий все больше убеждался, что демон-искуситель отнюдь не выдумка, а явление, существующее наяву: желание раскрыться странному дервишу, опробовать на нем легенду о “посланце Аллаха” росло, как на дрожжах. Он решил рискнуть.
— Як, — сказал Дмитрий. — Ты прав: эмир прикажет убить пленников. Их всех убьют и прольется много крови. Я знаю, так и будет. Хочешь узнать откуда?
Як не сказал ни “да” ни “нет”. Молчал.
Дмитрий прикидывал: если что-нибудь пойдет не так, он тихо задушит дервиша, тот и пискнуть не успеет, а потом зароет тело тут же, в земляном полу. Завтра войско снимется и двинется дальше, и пока хватятся пропавшего Яка… Если вообще хватятся — он ведь вольная птица: может следовать за войском, а может и уйти куда глаза глядят.
— Если хочешь узнать, то подойди поближе.
Як сделал два шага и опустился на пол, поставив светильник рядом с собой.
“Удобно, — подумал Дмитрий. — Один удар кулаком по виску — и нет больше Яка Безумца”.
— Як, — начал он, стараясь говорить как можно проникновеннее. — Я пришел не из далекой земли. Я пришел из другого места, — и сделал паузу, думая, что дервиш станет задавать вопросы; но тот по-прежнему молчал. — Хм… — прочистил горло Дмитрий, складывая в уме более или менее связное объяснение. — Есть один день. Дни складываются в год. А годы складываются в… — Дмитрий запнулся, не зная, как сказать “век”. Мысленно чертыхнувшись, потому что дервиш не спешил помочь ему заполнить лакуну, он продолжил: — Годы идут: один, двадцать, сто… Человек рождается, рождает детей и умирает; его дети тоже рождают детей и тоже умирают… — Он снова запнулся и попросил: — Помоги мне, Як. Как называется тот день, что приходит, когда проходит много и много лет? Одна, две, три сотни…
Дервиш разжал губы и произнес:
— Будущее. Ты говоришь о будущем.
— Будущее, — повторил за ним Дмитрий, запоминая новое слово. — Будущее… Аллах прислал меня из будущего, Як, поэтому я знаю, что эмир велит перебить пленных, и они будут истреблены.
Дмитрий расслабился и опустил напряженные плечи. Дервиш не должен подозревать, что его жизнь висит на волоске, удар должен быть неожиданным.
— Почему ты замыслил меня убить? — неожиданно спросил дервиш. — Если то, что я услышал, — тайна, то зачем ты рассказал ее мне?
Дмитрия будто окатили ведром холодной воды.
“Так ты еще и телепат?” — пронеслось в мозгу.
— Если хочешь бить — бей, — сказал Як. — Если нет, то не думай об убийстве.
Дмитрий смешался. Если любого из солдат своего десятка он видел насквозь со всеми его детскими амбициями и импульсивными прихотями, если Кривой Джафар был чуточку трезвее и бесстрастнее — все-таки торговец, профессия обязывает ловчить и искать выгоду, а без расчетливой сметки в ней никак, — то джавляк оставался для него темной комнатой, где даже собственных рук не увидишь.
“Мне — шах”, — усмехаясь, подумал Дмитрий. И в то же время испытал облегчение. Дервиш не станет поднимать шума. Необычный все-таки человек этот Безумец Як. И играть с ним надо по его правилам, хотя бы внешне…