Хоть он и поклялся у алтаря быть с ней в болезни и здравии, в богатстве и в бедности, в горе и в радости, раввин ни разу не упоминал о жире.
Но погодите, что же это? Вурм в полном замешательстве, потому что он не может найти лотерейный билет. Он лихорадочно обыскивает свои брюки. Куда он его положил? Внезапно он понимает. Чтобы не рисковать и не оставлять драгоценный билет в своем шкафчике в раздевалке, пока он был в операционной, он держал его зажатым в ладони, в безопасности в тугой резиновой хирургической перчатке на руке. Затем, подобно тем шести тысячам врачей ежегодно, которые оставляют следы внутри своих пациентов во время операций, он по забывчивости забыл свою перчатку внутри Готли вместе с выигрышным лотерейным билетом. Не говоря уже о его «Ролексе» и ключах от пляжного домика. Готли с подозрением проверяет свои рентгеновские снимки и видит выигрышный билет. Он предлагает разделить призовые деньги пополам, и Вурм начинает операцию. Теперь мы подошли к кульминационному моменту моральной дилеммы. Вурм понимает, что, если Готли не переживет операцию, все деньги достанутся ему. Думая об этом, он кладет бомбу замедленного действия внутрь парня и зашивает его. Укоризненный хор ругает Вурма, напоминая ему о клятве Гиппократа, которая запрещает использование взрывчатки при проведении полостных операций. Пораженный раскаянием (здесь, я думаю, совесть Вурма будет сидеть у него на плече, побуждая его прислушаться к доброте в своем сердце, хотя для этого нам нужен будет крошечный актер), доктор наконец убирает бомбу, прежде чем она успевает взорваться, и Готли выживает. И когда зрители думают, что все позади, судьба, капризный кукловод, дергающий за наши ниточки, проворачивает свой финальный трюк. Вурм узнает, что медсестра Вакстрэп неправильно прочитала номера и билет не стоит ничего. Медсестра показывает свое истинное лицо, бросает доктора, утверждая, что она всегда будет его любить, но сейчас ей нужен запрет на приближение.
Готли, находясь под чарами анестезии, наконец, видит во сне, для чего можно использовать мелочи, и в будущем с успехом продает их, зарабатывает миллионы и женится на Палестрине. Вурм, без ума влюбленный в медсестру Вакстрэп, в конце оказывается с ее сестрой-близнецом, считая это отличной альтернативой.
Конечно, есть некоторые незаконченные детали, и мне еще предстоит решить, что Готли увидел во сне, и чем являются эти мелочи. Но я думаю, что несколько недель, проведенных на Карибском острове, – как раз то, что нужно, чтобы пощекотать мое вдохновение, особенно в компании одной из тех девушек в купальнике с обложки Sports Illustrated. Если я прав, Бродвей, жди меня.
Конфуций сказал: «Дай мне передохнуть»
Эмоционально истощенный выбором между экзотическим «Муравьи взбираются на дерево» и «Столетним яйцом», когда официант нетерпеливо откашлялся, я испытал приступ паники и трусливо побежал обратно к своему старому другу, «Цыпленку генерала Цо». Почувствовав облегчение, хотя все еще учащенно дыша, я устроился поудобнее, чтобы медленно потягивать белое вино и ожидать своего верного боевого коня. Только когда классическое блюдо было подано на стол, меня захлестнула новая волна беспокойства, и я пришел к резкому осознанию, что для вкусного угощения, заказанного бесчисленное количество раз, мне действительно не хватало необходимых знаний. Я помнил, что генерал Цо был великим героем, но что насчет деталей, касающихся курицы? Был ли он фон Клаузевицем[65], но при этом неудавшимся шеф-поваром? Была ли птица тайно обучена проникать в стан врага и откладывать заминированное яйцо, чтобы взорвать гарнизон? Или, возможно, только лапы использовались каким-то седым шаманом, чтобы предсказать наиболее благоприятный день для генерала для выступления против царских войск Российской Империи? Сделав пометку в своем блокноте, чтобы тщательно изучить этот вопрос, когда в следующий раз Земля, Солнце и Луна выстроятся в линию, я проглотил свою порцию. Не могу не представить краткий обмен каллиграфически выведенными записками, которые я взял на себя смелость перевести.
[выдержка из писем]
Достопочтенный Министр Пэ,
Я возглавил славные армии Императора для защиты нации, отразил грозные орды, подавил разрушительные мятежи, принес несказанную славу его прославленному трону своими завоеваниями и полагаю, что желание моих соотечественников почтить меня не должно стать сюрпризом. И хотя я не ищу личной дани уважения, моей первой идеей по данному вопросу был скромный парад в мою честь: музыка, горящие факелы, улицы, усыпанные лепестками цветущего лотоса, и, по хлопку в ладоши, мириады соловьев начинают петь, когда я проезжаю сквозь толпу в открытой карете. Мадам Цо, не склонная к публичности, внесла более сдержанное предложение: простую статую из мрамора или лазурита, изображающую вашего покорного слугу верхом на коне, монумент, гордо расположенный в месте почитания в непосредственной близости от дворца. И хотя любого из двух вышеперечисленных сценариев было бы более чем достаточно, чтобы выразить благодарность нации за мою невероятную доблесть, я должен сказать, что был слегка ошеломлен, узнав о решении почтить мои достижения, назвав блюдо из курицы в мою честь. Сначала я подумал, что это, возможно, шутка моих подчиненных, склонных к баловству, но, когда я услышал, что меня будут включать во все меню в будущем между пельменями и свининой мушу, у меня подкосились ноги. Так вы отдаете дань уважения военному колоссу за подвиги грандиозной храбрости? За жизнь, прожитую в постоянной опасности, зачастую в меньшинстве, с нехваткой ресурсов, но в противостоянии с превосходящими силами противника? Бросить немного домашней птицы на вок и сделать вид, будто прилепить на это мое имя – это высокая честь? Как говорит мадам Цо, поговорим о безвкусице. Я заклинаю вас от имени своих почивших предков, которые никогда даже не любили курицу и всегда заказывали лобстера, пересмотреть свое решение.
Наиславнейший Генерал,
Благодарим вас за оперативный отклик на решение старейшин относительно вашего имени напротив указанного основного блюда. Должны сообщить вам, что достопочтенный шеф Вонг, услышав ваше негодование, испытал величайшее сожаление по поводу того, что прославленный Генерал воспринял именование его наиболее ценного кулинарного творения в вашу честь как преуменьшение ваших достижений на поле боя. Шеф Вонг считает, что сочетание трав и специй, осыпающих сочные кусочки свежей грудки и бедрышек, представляет собой жемчужину восточной кухни, столь же великую в своей области, как и ваши вылазки в бою, которые, как помнится, включают в себя несоразмерное количество по большей части хаотичных отступлений. Он отмечает, что наряду с предполагаемыми подвигами храбрости и героизма военного времени, о которых, как ему кажется, мы знаем только по вашим словам, были также бесчисленные промахи. Например, тот случай, когда двенадцать тысяч ваших людей были вырезаны из-за того, что вы забыли завести будильник. Шеф также хотел бы отметить, что в те вечера, когда Император предпочитает остаться дома и расслабиться, отужинав во дворце, он часто заказывает это блюдо в ресторане навынос.
Что касается вашей статуи, вы, вероятно, знаете, что в последнее время цены на лазурит взлетели до небес. И из-за опиумного безумия Императора и планов его жены обтянуть Великую Стену бумажной тканью, казначейство испытывает небольшие затруднения. Добавьте к этому стоимость живых выступлений на пикнике евнухов, и вы увидите, что остается не так много, чтобы покрыть стоимость статуи. Тем не менее, если блюдо с курицей вас оскорбляет, шеф Вонг интересуется, не хотели бы вы, чтобы он заменил его на что-то более соответствующее вашему внешнему виду, и спрашивает, не будете ли вы против соевого творога генерала Цо?
Почтеннейший Министр,
Пожалуйста, примите во внимание мое величайшее уважение к шефу Вонгу. И если вы помните, я был одним из немногих людей, вставших на его защиту во время печально известного скандала с отравлением, когда ему пришлось месяцами слоняться по Чунгкингу под видом польского дантиста. Я понимаю, что существуют определенные расходы, хотя злые языки во дворце говорят о том, что Император неразумно инвестировал государственные средства и оказался с шестью миллионами бракованных чесалок для спины на руках. И все же, если статуя обойдется слишком дорого, возможно, стоило бы вылепить просто бюст. Я могу пожертвовать запасной постамент, освободившийся после того, как мадам Цо разбила нашу вазу династии Сун, практикуясь в исполнении карнавальных танцев. Пожалуйста, напомните Его Превосходительству о том, что я был тем самым воином, который подавил восстание рабочих-кули[66], когда те категорически отказывались тянуть рикши с более чем одним толстым пассажиром. Я уверен, что он не в курсе обсуждаемых нами вопросов, и был бы возмущен, узнав, что его главного генерала просят прикрепить свое имя к блюду, которое продается за паршивые двенадцать йен или десять, если вы сходите в Чайна-таун.
Славный Генерал,
Чувствительный к каждому вашему замечанию, я спросил у Императора, и он не смог вспомнить вас, даже когда я показал ему вашу фотографию. Наконец, после долгих рассказов о вас от вашего покорного министра, ему удалось смутно вспомнить зануду по имени Цо, который приставал к нему на императорском приеме и буквально заставил профинансировать ряд прачечных в Хобокене. Его Превосходительство сказал, что вы тогда выпили слишком много сливового вина, подняли шум, и вас попросили уйти. Он помнит, как вас выпроваживали с помощью большого молотка, обычно предназначенного для удара в огромный гонг. Я действительно больше не мог обсуждать с ним вопрос, связанный с блюдом из курицы, так как видел, что весь этот разговор начинал его раздражать. На вашем месте я бы отступил. Честно говоря, не хотелось бы видеть вас привязанным к столу, в то время как капли воды одна за другой падают вам на лоб – процедура, которая пришла на смену бичеванию.