[91]. Я полагаю, что мое публичное унижение помогло успокоить варваров у ворот, потому что некоторые фанаты стали постепенно возвращаться, но все это здорово сказалось на моей психике. Например, я была на ужине у моей кузины Элси, и ни с того ни с сего ее скворец смотрит на меня и говорит: «Эй, малышка, как насчет того, чтобы встретиться со мной завтра в отеле «Карлайл», комната 601. И надень чулки в сетку!»
Сначала я отшатнулась от этой идеи, но потом записала дату в ежедневник. В конце концов, последнее, что мне нужно, – это чтобы все эти орнитологи назвали меня лицемеркой.
Деньги могут купить счастье – если бы
Экономика находится в упадке, работа исчезла после банкротства Lehman Brothers, и Литвинова мучала нерешительность по поводу стоящего перед ним выбора. Стоит ли ему рискнуть всем и купить «Марвин Гарденс» или оставить свои деньги в необлагаемых налогом облигациях до тех пор, пока он не будет в безопасности. Индекс Доу Джонса рухнул еще на сто пунктов в этот день, и его коллега упал с сердечным приступом, пока парковался. Поговаривали, что он взял карточку с надписью: «Вы заняли второе место на конкурсе красоты – получите десять долларов», но не задекларировал выигрыш. А теперь налоговая служба обнаружила, что десять долларов были спрятаны на оффшорном банковском счете, и начала расследование. Руки Литвинова дрожали, когда он попал на первоклассный желтый участок, и позвонил своему другу Шнабелю в Morgan Stanley, который посоветовал ему не покупать ее. «Никто не знает, что произойдет с рынком, – сказал Шнабель. – На твоем месте я бы подождал шесть месяцев. Бен Бернанке и Тим Гайтнер встречаются завтра в Вашингтоне, и одна из тем, которые они обсуждают, – это желтые. Подробности мы узнаем позже».
«Шесть месяцев», – подумал Литвинов. – К этому времени Швиммер может получить все три желтых, если я этому не помешаю. Швиммер, бывший партнер Литвинова, недавно прошел все препятствия и был в безопасности. Он мог строить. Литвинов, со своей стороны, владел двумя участками серого цвета, Вермонт и Коннектикут, но его бывшая жена Джессика владела Ориенталом, и он знал, что она никогда не отдаст его. Он предлагал свой дом в Хэмптоне, более щедрые часы посещения детей и Водоснабжение, но она была непреклонна. У Литвинова всегда были проблемы с женщинами. Его неспособность выбрасывать дубли на кубиках привела к ужасной ссоре с его нынешней невестой Беа. Он был уверен, что у нее роман с Полом Киндлером, которому каким-то образом удалось привлечь Citigroup к финансированию своего отеля на Набережной. Киндлер обменял Набережную, что принесло ему оба синих поля, но после того, как экономика рухнула и путешествия прекратились, никто не вставал на его территории. Он затеял реновацию и планировал построить роскошные отели с телевизорами с плоским экраном в каждом номере, но стоимость резко взлетела, и у него возникли проблема с профсоюзами, которым, казалось, потребовалась вечность, чтобы сделать всего несколько домов. Киндлер был уже близок к банкротству, когда Бреслау из Goldman Sachs, возвращаясь домой после Рождественской вечеринки, будучи навеселе, попал на Парк-плейс с тремя домами на ней. Внезапно Бреслау понадобилась одна тысяча сто долларов. Он умолял Киндлера подождать, но тот только что взял карточку с надписью «Заплатите школьный налог – сто пятьдесят долларов», и ему нужны были деньги. Не желая закладывать свою собственность, Бреслау занял у ростовщиков. Когда он не смог вовремя отдать долг, они стали угрожать разбить ему коленные чашечки. В конце концов он заключил сделку, предложив им Сент-Чарльз Плейс в обмен на то, что они сломают только одну ногу.
Жена Бреслау, Рита, была сексуальной. Их знакомство, как назвали бы его голливудские сценаристы, было «романтическим». Он взял карточку, на которой было написано «Прокатись по железной дороге Рединг». Она вытащила точно такую же, и они оказались в одном купе. Поначалу не поладили, но после нескольких бокалов она сняла с себя одежду и объяснила Бреслау концепцию соотношения риска и прибыли, и он влюбился в нее. Рита поддержала его во время кризиса, когда распределялись фишки, и Бреслау захотел маленький серебряный цилиндр. Когда он достался Литвинову, парень был сильно огорчен. Ему пришлось взять наперсток, что, по гипотезам врачей, привело его к депрессии и годам интенсивной психотерапии. В безразличном оцепенении он не замечал, когда кто-то приземлялся на его участок, и требования аренды уже после того, как следующий человек бросил кубики, привели к сложному судебному разбирательству (Братья Паркер против Совета по образованию).
Когда он не смог вовремя отдать долг, они стали угрожать разбить ему коленные чашечки.
Лу Даймлер был совсем другой историей. Выросший в бедности, он поклялся, что добьется всего сам, но, когда ему пришла в голову идея включить участки багряного цвета и цвета фуксии, все подумали, что он либо провидец, либо дурак. Он получил стипендию на обучение в Гарварде и влюбился в девушку из Бостона. Семья владела всеми тремя зелеными полями. Везде, конечно же, отели. Они верили в то, то Даймлер охотился на их состояние, но когда он вытянул «Банк совершил ошибку в вашу пользу – возьмите двести долларов», он использовал этот капитал для основания интернет-компании, за которую ему предложили шесть миллиардов долларов. Хотя он и отказался продавать ее, пока покупатель не добавит к стоимости хотя бы одну карточку «Бесплатно освободитесь из тюрьмы». Был еще Порчник, в Четырехугольнике, который владел несколькими мелкими объектами недвижимости и подал заявление о банкротстве. Агенты казначейства узнали, что он спрятал под доской несколько сотен тысяч долларов в ярко-желтых пятисотдолларовых купюрах, планируя перевести их на швейцарские счета. Бедный Порчник в пятьдесят девять лет оказался без работы и без денег и выпил пузырек снотворного. В его записке было сказано все: «Моей любимой жене Клэр я оставляю Средиземноморский проспект. Надеюсь, что арендная плата в два доллара позволит тебе жить так, как ты привыкла».
Последней трагедией был Майло Ворпич. Когда Merrill Lynch начал тонуть, Ворпич положил все, что имел, в свой матрас. Все депозиты и снятие средств производились с помощью его ортопедической кровати. Затем новая администрация выделила два миллиарда долларов из пакета стимулирующих мер для людей с деньгами в матрасах, и Федеральная резервная система распределила их по размеру. У Ворпича была двуспальная кровать, и он получил существенную помощь. Он решил жениться на своей возлюбленной детства, но, когда ему пришлось подчиниться карточке с надписью «Вернитесь на три клетки назад», она отказалась его ждать. Ворпич больше не смог ее нагнать. И если это было недостаточно печально, он попал на клетку «Отправляйтесь в тюрьму». Он оставался в тюрьме в течение нескольких лет и наконец-то смог сбежать, появившись на Иллинойс-авеню, где его ждал друг с собственным самолетом и мексиканским паспортом. Ворпич планировал пролететь над Парк-плейс и Набережной, таким образом избегая высокой арендной платы, и поселиться в Куэрнаваке. К сожалению, в его самолете закончилось топливо, и он был вынужден приземлиться на Пенсильвания-авеню, где был убит в перестрелке с федеральными агентами.
Когда фигурка на твоем капоте – Ницше
Как теория, отупение Америки имеет под собой много оснований. Чтобы проверить это утверждение, достаточно включить телевизор, открыть газету или завести разговор о питании с актрисой. А вот что не тупеет, согласно статье, которую я прочитал в The New York Times, – так это автомобили. Хитрые маленькие повозки теперь не только водят сами себя, но в техническом сообществе ходят слухи о разработке машин с мозгами, которые могут принимать экзистенциальные решения. Такие, например, как: «Должен ли я резко повернуть и избежать наезда на пожилую женщину, переходящую передо мной дорогу, если из-за этого пострадает мой пассажир, или я ценю его больше и выбью вставные зубы бабули из ее головы?» Здесь зловеще зияет моральная серая зона или, другими словами, когда моему «Бьюику» предоставляется такая же свобода выбора, как Николаю Ставрогину[92], берегитесь. И теперь, когда я заговорил о старом москвиче, есть ли что-то более захватывающее, чем его исповедь. Давайте посмотрим.
Такой внешний вид, как у меня, обманчив.
Такой внешний вид, как у меня, обманчив. Обтекаемый кузов, два хорошо выточенных крыла, динамическая подвеска, отличные амортизаторы и пара фар, которые Sports Illustrated фотографировали для своего выпуска с моделями в купальниках. Как и следовало ожидать, каждый неандерталец считает, что с такой рамой, как у меня, в мозгах ничего нет, но как же они ошибаются. Во-первых, я основательно разбираюсь в классике: все, от Платона до Канта, Витгенштейна, что угодно, только скажите. Я знаю, вы, наверное, задаетесь вопросом, зачем такому пожирателю бензина, как я, цитировать «Кантос» Паунда[93] или Фрейда? Правда в том, что ты никогда не знаешь, когда придется полагаться на Аристотеля или Конфуция, столкнувшись с выбором между тем, чтобы врезаться в фонарный столб или задавить мужчину, идущего из Zabar’s со свежими рогаликами. Именно поэтому, когда мистер Айвор Свитролл пришел в автосалон, сбил запрашиваемую цену и выкатил меня, или, правильнее сказать, выехал на мне, я был доволен как никогда. Иметь владельца, настолько же культурно образованного, – это все, о чем я мог просить. Я возил его по музеям и театрам, а иногда и в Колумбийский университет. У нас были прекрасные беседы об Иисусе, Гомере и «Ригведе»[94] с чисто автомобильной точки зрения. Естественно, мне пришлось принять несколько экзистенциальных решений, но это то, за что вы платите, когда покупаете машину. Первым был шумный толстяк в феске Шрайнеров