– В этом случае мы опустошим все наши загоны, генерал, – всё так же тихо ответил канонир.
– Кто замещает верховного? – громко спросил Альказ, бросая свой вопрос куда-то в пространство рубки.
– Верховный назначил преемника, но мы его ещё не видели…
– Я не тебя спрашиваю, – рявкнул ксеноброн и, развернувшись, покинул рубку.
Спустя несколько минут из-за поворота вышел техножрец среднего возраста и, почтительно поклонившись, тихо прошипел:
– Вы хотели меня видеть, генерал?
– Каково состояние корабля? – вместо приветствия спросил Альказ.
– Вам ведь уже всё доложили, – пожал плечами техножрец.
– Что вы можете сделать, чтобы улучшить положение? – спросил Альказ, щёлкнув клыками от возмущения.
– По приказу верховного в зал изъятия энергии отправили почти всех рабов, принадлежащих нашему корпусу. Что ещё мы можем сделать?
– Почти, но не всех, – зарычал в ответ Альказ. – Верховному угрожает опасность, линкор не готов к бою, а вы держитесь за свои привилегии?
– Это рабы корпуса техножрецов…
– Не будет никаких рабов и никаких техножрецов, если мягкотелые вздумают нас атаковать. От всего вашего корпуса даже воспоминаний не останется, если линкор погибнет, – продолжал бушевать Альказ.
– Верховный говорил мне, что с вами сложно иметь дело, – осёкшись, ответил техножрец.
– Именно поэтому на моём корабле именно он является верховным, а не кто-то другой, – не остался в долгу ксеноброн. – Так вы передадите своих рабов?
– Дайте нам стандартный час, – помолчав, кивнул техножрец.
– И ни единицей больше, – рыкнул Альказ. – Узнаю, что задержали хоть на миг, лично вырву вам глотки.
– Вы смеете…
– Смею, – перебил его ксеноброн. – И помните, ни единым мгновением больше.
– Недаром про вас говорили, что вы одержимы, – проворчал техножрец.
– Попробуй опоздать, и проверишь это на собственной глотке, – не сумел промолчать Альказ.
Ссориться с представителем одного из самых могущественных кланов было не самой мудрой затеей, но ксеноброн не мог позволить себе уступить. Особенно сейчас. Проговаривая вслух свою угрозу, он неожиданно понял, что действительно готов сцепиться в рукопашной схватке со всеми адептами жреческого корпуса, присутствующими на этом корабле.
Впрочем, начнись сейчас бой с мягкотелыми, и все эти ссоры окажутся в прошлом. Линкор не выдержит прямого боестолкновения с крейсером людей. Альказ отлично понимал это и потому сознательно шёл на открытое противостояние с техножрецами. Уступить сейчас означало признать главенство жреческого сословия над воинами, а главное – поставить корабль перед угрозой уничтожения, и потому ксеноброн угрожал. Открыто и прямо.
Стоя перед разъярённым ксеноброном, техножрец вдруг ощутил не просто страх, а настоящий животный ужас. Такое техножрец испытывал впервые за свою жизнь, и флюиды этого чувства Альказ ощущал так, словно это были его собственные эмоции. Медленно шагнув вперёд, ксеноброн чуть наклонился к своему оппоненту и еле слышно произнёс:
– Боишься? Это правильно. Меня надо бояться. Ведь я тот, кого называют избранным. Делай, что тебе приказано, и будешь жить. А если нет… ну, про глотку ты уже слышал.
Резким движением развернувшись спиной к техножрецу, Альказ быстро зашагал в свою каюту, краем уха услышав, как тот судорожно втянул воздух сквозь сжатые клыки. Альказу нужно было срочно успокоиться и осмыслить произошедшее, а сделать это он мог только в своей каюте. Оставшись в одиночестве. Неплохо было бы ещё принять душ и обработать кожу смягчающим гелем, но это только в том случае, если отправленный к мягкотелым катер вернётся в запланированный срок.
Но время шло, а оговорённого сигнала опасности всё не было. Наконец, с мостика сообщили, что катер верховного вернулся и уже входит в шлюзовую камеру. Сообразив, что ничего срочного пока не будет, ксеноброн занялся уходом за своей кожей. Пример верховного иногда заставлял его вздрагивать от предстоящего и чаще использовать гель, но текущие дела и командование пограничным флотом частенько заставляли его забыть о проблеме старения.
Понежившись под струями душа, Альказ старательно очистил кожу скребницей, избавившись от ороговевших чешуек, и, смазав каждую складку тела смягчающим гелем, ощутил зверский голод. Выдавив из синтезатора сразу три порции протеина, Альказ проглотил их, даже не заметив. Удивлённо посмотрев на пустую тарелку, ксеноброн швырнул посудину в утилизатор, поудобнее устроился на своём ложе и свернулся в клубок.
Теперь оставалось только ждать и вести постоянное наблюдение за аномалией. Пришлые уже доказали свою агрессивность, а значит, ни о каких переговорах или совместных действиях речи быть не может. Выходит, верховный был прав, когда говорил, что объединение ксеносов с людьми против пришлых вполне возможно. И люди с успехом это доказали, вмешавшись в драку на стороне ксеносов.
Люди. Ксеноброн вдруг поймал себя на мысли, что называет мягкотелых так, как называл их верховный. Странная это раса. Непонятная. То они кучка трусливых рабов, способных только плакать и молить победителей о пощаде, а то вдруг безжалостные враги, сметающие на своём пути всё живое. А главная их загадка – эмоции. То, как они умеют чувствовать, переживать и выбрасывать эти чувства в окружающий эфир. Ведь именно поэтому рабы и стали так ценны для расы ксеносов.
Вспомнив о ценности рабов и молельном зале, Альказ вернулся к разговору с техножрецом и подумал: не слишком ли круто он с ним обошёлся? Ссориться с теми, кто может напрямую обратиться к духу корабля, глупо. Ведь без его помощи линкор превратится в бездушную груду железа. Так и не найдя ответа на свой вопрос, ксеноброн сосредоточился и осторожно позвал дух корабля. Сейчас, когда верховного рядом не было, он нуждался в поддержке.
Альказ не боялся ответственности или смерти, как не боялся принимать решения и идти до конца, но одно дело отвечать за жизни своих подчинённых перед Верховным Управляющим, и совсем другое – делать это перед самим собой. Ответ своего покровителя ксеноброн получил почти сразу. По его мыслям пробежала тёплая волна осторожного касания. Это было сродни океанской волне – иногда ласковой и мягкой, а иногда твёрдой и безжалостной.
Осознав, что ему ответили, ксеноброн принялся вспоминать все события, произошедшие за последнее время. Даже свой спор с техножрецом он словно видел со стороны. Закончив демонстрацию, Альказ осторожно задал свой вопрос. Стоило ли ссориться с техножрецом? Но после короткой паузы его сомнения развеялись, словно листья от осеннего ветра. Всё та же тёплая волна подхватила сознание ксеноброна и понесла его куда-то вдаль. Туда, где нет ни тревог, ни волнений.
Альказ ощущал себя так, словно его вернули в глубокое детство. Туда, где ему было тепло и беспечно. Ощущение покоя и благости захватило ксеноброна целиком. Он даже забыл о своих переживаниях по ушедшему к мягкотелым верховному. Возвращение было тяжёлым. Из счастливого забытья ксеноброна вырвал громкий стук в дверь. С трудом открыв глаза, Альказ несколько мгновений пытался понять, где находится и что происходит. Потом, узнав собственную каюту и различив тяжёлые удары в дверь, он тяжело поднялся на ноги и, добравшись до двери, активировал замок.
Дверь распахнулась, и в каюту едва не ввалились посыльный с мостика, двое абордажников и техножрец, на которого нарычал Альказ. Увидев генерала, вся четвёрка так и замерла на пороге в самых нелепых позах. Похоже, абордажники уже собирались взломать дверь. Внимательно оглядев всех собравшихся, Альказ хрипло спросил:
– Что случилось? С чего вдруг вы вздумали ломиться в мою каюту, словно это отсек размножения?
– Пришло сообщение от верховного. Он на крейсере мягкотелых, и они принимают его как высокородного гостя. Даже выстроили почётный караул. С ним всё в порядке. Он приказал тщательно следить за аномалией и не беспокоиться о нём самом, – прочистив горло, ответил техножрец.
– Это хорошая новость, – осмыслив сказанное, кивнул Альказ. – Вы выполнили мой приказ?
– Да. Состояние накопителей – полны на две трети, – чуть смутившись, ответил техножрец.
– Что-то не так? – насторожился Альказ, заметив его реакцию.
– Я сообщил верховному о нашем споре, и он пообещал лично содрать с меня шкуру, если я ещё раз осмелюсь спорить с вами, – нехотя признался техножрец.
– Я постараюсь сохранить вашу шкуру в целости, если вы пообещаете больше не спорить со мной, – оскалил в усмешке клыки Альказ.
Вместо ответа техножрец отступил на два шага назад и отвесил ему глубокий, церемониальный поклон. Настороженно смотревшие на него воины от изумления смогли только звучно лязгнуть клыками. Такие почести отдавались только особам, ступавшим на твердь. Большие почести оказывались только Верховным Управляющим.
Встречу нежданных гостей можно было бы назвать пышной, если бы все собравшиеся не знали истинной подоплёки такой помпы. Как только навигаторы сообщили о приближении к крейсеру катера крокодилов, Егоров приказал построить у шлюза взвод десантников в полной боевой выкладке. Благо с момента начала боя вся рота «медведей» находилась в полной боевой готовности, и построение не заняло много времени.
Катер вошёл в шлюзовую камеру, автоматика уровняла давление, и двери шлюза открылись, впуская делегацию. Стоявшие в тяжёлых скафандрах бойцы с захлопнутыми забралами шлемов смотрелись устрашающе. На борт крейсера вступила процессия из четырёх носильщиков, тащивших странное сооружение, на котором лежало существо, смахивающее одновременно и на крокодила и на черепаху. Причём последнюю оно напоминало только панцирем, закрывавшим всё тело данной особи.
Носилки сопровождали два крокодила, одетые в серые бесформенные балахоны с большими капюшонами, скрывавшими головы идущих. Широкие рукава этих странных одеяний также скрывали и руки этой парочки. Носильщики, увидев строй вооружённых до зубов солдат, споткнулись на ровном месте, заставив идущих следом крокодилов угрожающе зашипеть.