ед экраном монитора, где регулярно сменяли друг друга какие-то синусоиды и графики. Убедившись, что разобраться в этой галиматье способен только Мишель, разведчик повернулся к столу спиной и, посмотрев на ксеноса, спросил:
– Ну и как вам протеин в таком виде?
– Давно не пробовал настолько свежего мяса, – ответил ксенос, с треском приоткрывая свой шейный гребень.
Из пояснений самого техножреца Влад уже знал, что этот жест соответствует человеческой вежливой улыбке.
– Вам подходит такая диета, или требуется что-то другое? – подумав, спросил разведчик.
– Нет, всё нормально, – удивлённо ответил техножрец. – Вас что-то беспокоит?
– Не хотелось бы, чтоб между нашими расами вспыхнула война из-за простого недоразумения. Знаете, как бывает, я чего-то не учёл, вы не решились сказать, а в итоге у нас на руках оказывается ваш труп.
– Не волнуйтесь, этого не будет, – хрипло прошипел ксенос, оскаливая клыки. – Я отлично понимал, на что иду, отправляясь в это путешествие. И даже если ваш врач зарежет меня случайно во время операции, войны не будет. Вы просто передадите моё тело генералу Альказу и расскажете, как всё произошло. На этот счёт он получил от Верховных Управляющих самые строгие указания.
– Думаете, он поверит мне на слово? – скептически хмыкнул Влад.
– Вам – да.
– С чего бы вдруг такое доверие? – удивился разведчик.
– Вам нет смысла обманывать. Не захоти вы помогать, нашлась бы сотня отговорок, чтобы просто не затевать этот перелёт. Какой смысл тратить время, средства и ресурсы, чтобы просто убить одного техножреца?
– Логично, – помолчав, кивнул Влад. – Знаете, меня давно уже интересует один вопрос. Как-то раз вы обмолвились, что у ваших кораблей есть хранители – духи. Что это значит? Это религия, верование или что-то другое?
– Всё вместе, – помолчав, ответил ксенос. – Дух корабля – это и божество, которому служит наш корпус, и религия, которой поклоняется весь экипаж, и в то же время это нечто существующее реально.
– Реально? – удивлённо переспросил Влад.
– Вы не ослышались. Дух корабля нельзя увидеть или потрогать. Его нельзя зафиксировать на видео, но он действительно существует. И его можно только почувствовать. Ощутить, как ощущаешь дуновение ветра, водяные брызги. Я не знаю, как объяснить это правильно.
– Кажется, я начинаю понимать. Ваша раса – очень сильные эмпаты, а значит, и все восприятия у вас не на уровне тактильных контактов, а на уровне психического восприятия. Отсюда и глубокие нервные окончания на коже.
– Всё верно, – кивнул ксенос.
– Но в таком случае, вполне возможно, что эти ощущения вызваны не присутствием духа корабля, а кем-то из вас? Кем-то, кто способен проделать подобное с вашим экипажем?
– Вы… – яростно зашипел техножрец, но Влад не дал ему договорить.
– Я не пытаюсь оскорбить вас и ваши верования. Я высказал предположение. И согласитесь, оно вполне может быть обоснованным, – всё так же ровно оборвал его разведчик. – Ни я, ни вы толком ничего не знаем о тех играх, что ведутся за нашими спинами в высших эшелонах власти. А любое верование – это способ удержать в подчинении всех. Что людей, что ксеносов.
– Вы говорите это так, словно полностью уверены в своих словах, – взяв себя в когти, ответил техножрец.
– Уверен. Не так давно именно на этой планете существовала секта, члены которой служили своему пастырю верой и правдой, существуя буквально на грани голодной смерти. Но это только ещё больше подхлёстывало их в своих убеждениях. Так почему бы кому-то из вашей верхушки не провернуть то же самое, но на вашем, эмпатическом уровне? Насколько мне известно, умение воспринимать чужие эмоции и подчинять их себе – тоже оружие.
– И ещё какое, – растерянно кивнул ксенос.
Собеседники замолчали. Влад и сам не понимал, зачем вообще затеял этот разговор, но подсознание подсказывало ему, что эта беседа поможет ему лучше понять расу ксеносов.
– Нет. Я не верю, что кто-то один способен на такое, – обдумав услышанное, ответил техножрец. – Я не могу назвать себя экспертом в деле мыслеречи, но точно знаю, что у одного, даже очень сильного эмпата не получилось бы то, что способен проделать дух корабля. Это приведёт к гибели любой, даже самой сильной особи.
– А с чего ей гибнуть? – не понял Влад.
– Эмпатическое воздействие требует от говорящего таких же усилий, какие требуются воину из абордажной команды, чтобы сразить трёх противников в бою. А экипаж корабля – это почти три тысячи особей из всех корпусов. При этом каждый из них обладает своей, по-вашему, индивидуальной способностью к восприятию мыслеречи. Это просто физически невозможно.
– Что ж, значит, я ошибся, – легко согласился Влад, наливая себе ещё кофе.
В коридоре послышались шаги, кто-то обо что-то споткнулся и, выругавшись, распахнул дверь. Влад с улыбкой покачал головой и, не здороваясь, громко сказал:
– Учёный человек, врач, председатель совета планеты, а ругаешься хлеще портового грузчика. Хоть бы гостя нашего постеснялся.
– Иди ты к… – Далее разведчик услышал такой посыл, что даже заслушался.
– Умеешь, – одобрительно кивнул Влад, обретя дар речи.
– Как вы меня достали своими шуточками! – взвыл Мишель, швыряя в угол комбинезон.
– А теперь спокойно. Что случилось? – спросил Влад уже серьёзно.
– Честно? Хрен его знает, – растерянно вздохнул Мишель, беря себя в руки. – С самого утра то одно, то другое. И тут срочно, и в грузовике саженцы привезли, тоже нужно срочно прививать и высаживать, а ещё купец за товаром пришёл, а народу…
– Понятно. Всё как всегда, – помолчав, кивнул Влад.
– Ага, всем скорее и уже вчера, – вздохнул врач, подходя к монитору.
– Долго ещё грузовик разгружать?
– Почти закончили, но это только разгрузка. А ещё предстоит со всем привезённым товаром разбираться.
– Пенсионеры были?
– Да. А что? – насторожился Мишель, с надеждой глядя на разведчика.
– Приставь их к этому делу. И каждому дай одного консультанта по местным реалиям. Пусть даже женщину. Они знают, какой прибор для чего предназначен, а женщины подскажут, где находится что-то подобное. Если только там твоего оборудования нет.
– Нет. Своё я уже уволок, – рассмеялся Мишель.
– Кто бы сомневался, – не сумел промолчать Влад. – Что выпросил на этот раз?
– Хирургический комплекс. Полностью автоматизированный.
– И зачем он тебе? По-моему, ты и сам любой комплекс с успехом заменишь.
– Не всегда, – поморщился Мишель. – Бывают моменты, когда знаешь, как сделать нужную операцию, а для полного её успеха не хватает оборудования. Особенно если речь заходит о нейрохирургии. Там все исчисления в долях микрон, так что, сам понимаешь, руками такого не сделаешь.
– Ну, тебе виднее, – быстро ответил Влад, не дожидаясь, пока врач сядет на своего любимого конька. – Что там интересного? – спросил он, кивая на монитор.
– Ну, всё, как я и предполагал, – ответил Мишель. – Проще всего избавиться от этого панциря хирургическим путём. Не знаю, как это получилось, но эта штука действительно удивительно прочная. Можно попробовать поискать смесь кислот или щёлочей, способных растворить его, но тут сразу возникает другая опасность.
– Какая? – вмешался в разговор молчавший до этого момента ксенос.
– Я не уверен, что панцирь не начнёт нарастать снова. К тому же любая агрессивная жидкость может добраться и до живых тканей. Сами понимаете, это будет не просто опасно. Это будет глупая и мучительная смерть.
– А если его срезать?
– Вот тут снова возникает вопрос. Как долго нарастает и уплотняется сам панцирь. Вы изучали это?
– Не в таком разрезе, – вдруг смутился техножрец.
– Как это понять? – удивился Влад.
– Мы искали способ избежать самого ороговения, но не занимались свойствами уже имеющегося панциря. Ведь он часть существующего тела…
– Ты думаешь, что хирургический лазер сможет прорезать эту штуку? – спросил Влад у Мишеля.
– Если подключить источник бесперебойного питания и постоянно остужать уже готовый разрез, – решительно кивнул врач.
– Стоп. Хочешь сказать, что интенсивность луча будет установлена на максимум?
– Да, по-другому никак.
– А потом? Ведь останется обожжённая ткань.
– Останется, – нехотя кивнул Мишель. – Но я тут подобрал кое-какие растения, хорошо снимающие последствия любого ожога. Так что…
– Вам требуется моё согласие? – догадался ксенос.
– Именно, – кивнул врач.
– Оно у вас уже есть. Делайте всё, что сочтёте нужным, – не задумываясь, ответил техножрец.
– Я предлагаю для начала попробовать срезать один узкий кусок, после чего воспользоваться мазью. Проверим результаты, убедимся, что всё действует и вашему здоровью ущерба не нанесено, и только потом продолжим, – сказал Мишель, тщательно подбирая слова.
– Хорошо. Но могу я попросить вас срезать панцирь в определённом месте? – вдруг попросил ксенос.
– Где именно? – с интересом спросил Мишель.
– Там, внизу живота. Край очень мешает ноги сгибать, – смущённо ответил техножрец.
– Не вижу никаких проблем, – быстро согласился врач. – Я ещё раз сопоставлю анализы своей мази с данными о вашем организме, и сделаем пробную попытку.
– Когда? – тихо спросил техножрец.
– Завтра. С утра. И ещё. Вы не станете возражать, если я буду снимать всю операцию? Это поможет мне составить для вас более полный отчёт.
– Конечно. Я же сказал, делайте всё, что сочтёте нужным, – решительно кивнул верховный.
Кивнув, Мишель быстро загрузил в анализатор образцы мази и тканей ксеноса и, запустив программу, тяжело вздохнул.
– Если позволите, я хотел бы задать ещё один вопрос, – неожиданно сказал техножрец.
– Конечно. Я слушаю, – повернулся к нему врач.
– Дело в том, что у нас нет подобного оборудования. И если у нас всё получится, возникнет очередная проблема, как быть с остальными. Не будете же вы возить сюда всех старых ксеносов?