– Это вам, сволочи, не где-либо что, а что-либо как.
Спустя час, получив вызов с крейсера «Могучий», он быстро провёл опознавание и, убедившись, что преследователей больше не намечается, решительно повёл катер в точку перехода. Толчок, вибрация, знакомая вспышка – и катер ушёл в подпространство. Теперь оставалось двигаться только вперёд. Убедившись, что всё идёт в штатном режиме, Василий включил автопилот и, перебравшись в салон, включил автоповара, решив подлечить нервы чашкой крепкого кофе.
Следующий день после устроенного поселенцами праздника Саманта вспоминала с ужасом. Вернувшись в дом Дженни уже утром, едва держась на ногах, она сумела только выбраться из комбинезона и рухнула на свою кровать, даже не попытавшись раздеться. Пробуждение оказалось настоящим кошмаром. Гудящая от боли голова, постоянная сухость во рту и ощущение противной нутряной дрожи заставили девушку свернуться калачиком и приготовиться к долгой, мучительной агонии.
Вошедшая в комнату Дженни, с первого взгляда оценив ущерб, весело хмыкнула и отправилась в кладовую. Слушая, как она гремит там чем-то тяжёлым, Саманта мечтала только об одном: чтобы от этого грохота у неё не развалилась голова. Вскоре Дженни вернулась и, присев на кровать, принялась аккуратно приподнимать девушку, тихо приговаривая:
– Вот, глотни. Сразу полегчает. И кто тебя надоумил с военными спиртное пить?
– Сама, – прохрипела Саманта пересохшим горлом.
– Ну и дура, – безапелляционно заявила женщина. – Со страху последних мозгов лишилась? Или самомнение зашкалило? Решила имперского разведчика перепить?
– Нет, – осторожно покачала головой Саманта. – За жизнь говорили, и увлеклась.
– Ну, если за жизнь, тогда ладно, – рассмеялась Дженни. – Надеюсь, бояться перестала?
– Ага. Он и правда не злой. Только несчастный очень.
– С чего это? – не поняла Дженни.
– Ну как же? Всю жизнь мечтать о своей семье, о доме, всё получить – и сразу же потерять, – вскинулась Саманта, но тут же пожалела о своей горячности.
Голова отозвалась резкой тупой болью, а в глазах потемнело. Переждав приступ тошноты, она осторожно отпила принесённого женщиной напитка и, приоткрыв один глаз, вопросительно покосилась на Дженни.
– Это да, – помолчав, тихо вздохнула женщина. – Ума не приложу, что с ним делать.
– А что вы можете сделать в таком случае? – удивилась девушка.
– Любую эмоцию можно снять или хотя бы приглушить, – осторожно ответила Дженни. – А с ним это не проходит. Боль заполнила его всего, целиком. Без остатка. Я даже не понимаю, как он вообще свои дела делает. Похоже, на одной воле держится.
Дженни говорила медленно, словно проговаривала собственные мысли вслух. Слушая её, Саманта допила напиток и, вернув чашку женщине, проворчала, аккуратно откидываясь на подушку:
– Клин клином вышибают.
– Что? Как ты сказала? – встрепенулась Дженни.
– Это не я сказала. Это мне одна умная женщина сказала, когда узнала, что я единственного друга потеряла.
– И что она тебе посоветовала?
– Не закрываться на новом месте от людей. Побольше общаться и искать тех, кто сможет стать мне новым другом.
– Ну и как? Нашла? – с интересом спросила Дженни.
– Пока только вас, – ответила Саманта, слабо улыбнувшись.
– Ладно. Спи. Мишелю я скажу, что сегодня ты мне здесь нужна, – улыбнулась женщина, ласково погладив девушку по плечу.
Едва заметно кивнув, девушка закрыла глаза и моментально провалилась в спасительный сон. Через три с половиной часа она проснулась от явственного бульканья в ушах. Чувствуя, что ещё немного – и она рискует опозориться, Саманта выбралась из постели и, кое-как утвердившись на подрагивающих ногах, засеменила в туалет, старательно держась за стену.
Вернувшись обратно, она собралась было продолжить так грубо прерванный сон, но Дженни, властной рукой удержав её за плечо, скомандовала:
– Пойди умойся и садись за стол.
– Я не хочу есть, – попыталась отговориться Саманта, но Дженни даже не собиралась её слушать.
– В желудке после пьянки должно быть ещё что-то, кроме остатков спиртного, – заявила она, доставая с полки расписную глиняную миску.
Сообразив, что отвертеться не удастся, Саманта покорно поплелась умываться. Ледяная вода заметно освежила девушку, даже сняв на время головную боль. Вернувшись в комнату, Саманта почувствовала себя почти живой. Бросив на неё лукавый взгляд, Дженни ловко налила в миску какой-то суп и, поставив миску перед девушкой, подвинула к ней поближе плетённую из тонких прутьев хлебницу.
– Ешь. Бульон тебе сейчас в самый раз будет, – улыбнулась она, присела к столу и принялась задумчиво теребить край кухонного полотенца, висевшего у неё на плече.
Потихоньку хлебая наваристый бульон, Саманта то и дело поглядывала на неё, не понимая причины её задумчивости. Вскоре девушка почувствовала себя значительно лучше, с энтузиазмом доела бульон и, отодвинув миску, тихо спросила:
– Что случилось?
– Что? – встрепенувшись, переспросила Дженни, отвлёкшись от раздумий.
– Я спросила, что-то случилось?
– Нет, всё в порядке, – покачала головой Дженни.
– Но я же вижу, что что-то не так, – продолжала настаивать Саманта.
– Влад у меня из головы не идёт, – нехотя призналась женщина.
– А что с ним? – не поняла Саманта.
– Всё то же, – отмахнулась женщина. – Его сейчас и знакомить с кем-то бесполезно. Закрылся.
– В каком смысле? – снова не поняла девушка.
– Эмоционально, – коротко пояснила Дженни. – Причём закрылся так, что не пробиться.
– И что делать?
– Поможешь мне? – неожиданно спросила женщина.
– В чём именно? – осторожно поинтересовалась Саманта.
– Сейчас важно, чтобы вечером его дома ждала женщина. Пусть только с горячим ужином, не больше. Но он должен знать, что его кто-то ждёт.
– Вы мне в прислуги ему наняться предлагаете?! – возмутилась девушка.
– Не глупи, – отмахнулась Дженни. – Еду я тебе готовую давать буду. Дома только разогреешь ему. А убираться будет Санни. Всё равно она это и раньше делала.
– Так почему бы ей и ужин ему не подавать?
– Да потому, что она для него совсем девчонка. Не видит он в ней женщины. Мала ещё. Ветер в голове. А ты взрослая, серьёзная женщина, для которой забота о доме обычное дело. Заодно и хозяйство вести научишься. Не век же тебе у меня жить. Рано или поздно придётся своим хозяйством обзаводиться.
– Ну, не знаю, – неуверенно протянула Саманта. – А вы уверены, что ему понравится, что непонятно кто в его доме хозяйничает.
– В том-то и дело, что сейчас ему это безразлично. Он туда только ночевать приезжает.
– А кто его раньше кормил? – подумав, спросила Саманта.
– Санни судки относила и в сенях оставляла. Он сам разогревал, ел, а потом ещё и посуду мыл. А это женские заботы. Мужик своим делом должен быть занят. Охотой, добычей, ремонтом.
– Шовинизм какой-то, – фыркнула девушка.
– Ты этих слов в моём доме больше не произноси, если не хочешь половником по лбу получить, – огрызнулась Дженни. – Кто лучше хозяйки знает, сколько мяса в блюдо положить надо и сколько у неё в кладовке осталось? Кто детей накормит, пока муж на охоте? Кто за ними посуду помоет? Кто одежду починит? Муж? Так его пока из леса дождёшься, по уши в грязи от голода помрёшь. Здесь тебе не твои демократические планеты. У нас всё совсем по-другому устроено.
– Так ведь я и сама охочусь, – попыталась возразить Саманта, но Дженни уже разошлась не на шутку.
– Охотишься? Да что ты сделаешь без Санни и её «снежка»? А ты знаешь, что все лебёдки и крюки на него ещё мой муж ставил? Как ты без него добычу из леса потащишь? А где без Санни охотиться будешь?
– Так ведь она мне сама все места показала, – растерянно пролепетала девушка.
– Показала, – пробурчала Дженни. – Она тебе показала точки, где специально для таких, как ты, чечако прикормку наши мужчины организовали. Леса ты не знаешь, сил мало, в погоде не ориентируешься. Забредёшь в сугробы и будешь там торчать, пока не замёрзнешь. Думаешь, Санни кроме дедовского надела ещё что-то в лесу знает? Ошибаешься. Наши мужчины его годами изучают, и то по одному стараются не ходить.
– Выходит, все мои достижения пустышка? – мрачно спросила Саманта.
– А ты думала, тебе позволят всю жизнь мужским делом жить? Посмотрят, как у кормушек справляешься, и скажут, что теперь сама должна будешь сено собирать и мешки с зерном для подкормки таскать. Справишься?
– Не знаю. Я этим никогда не занималась, – пожала плечами Саманта.
– Вот именно. А учить тебя мужчинам просто некогда. Им семьи кормить надо. Пушнину добывать. Да и не осталось в посёлке серьёзных охотников на крупного зверя.
– А имперские ветераны?
– Они сами только учатся на нашей планете выживать, – отмахнулась Дженни.
– Они?!
– Ага. Ты что думаешь, им всё на свете известно? Нет, милая. Опыта у них больше чем достаточно, вот на нём и выезжают. Просто они учиться умеют и спрашивать не стесняются. Вот так.
Не ожидавшая такой отповеди Саманта задумалась. Всё оказалось совсем не так просто, как ей казалось все эти месяцы. Покрутив ситуацию со всех сторон, девушка тяжело вздохнула и, пристукнув кулачком по столешнице, ответила:
– Хорошо. Я буду носить ему еду. Но если вы решили, что я ещё и спать с ним буду…
– А вот это только тебе решать, – отрезала Дженни, тяжело поднимаясь из-за стола. – Да и не настолько ты хороша, чтобы он на тебя запал, – добавила женщина, направляясь к плите.
От такого заявления Саманта просто выпала в осадок. Возмущённо открыв рот, она судорожно пыталась что-то ответить, но так и не найдя слов, закрыла его. Доказывать что-то, стуча себя пяткой в грудь, было глупо. С первых дней, едва оказавшись на планете, Саманта заучила одну местную истину: слова здесь стоили мало, оценивались только поступки. Поэтому, согласившись носить еду в дом разведчика, она добровольно взяла на себя ответственность за помощь ему.