Победа «Шэннона» над «Чесапиком» мало что изменила в стратегической ситуации — англичане начинали уже получать существенные подкрепления и блокировать все порты США, главной задачей все же была борьба с американскими каперами. Но, как ни странно, с ними гораздо эффективнее справлялась экономика, нежели британские эскадры. Посмотрим статистику — на 1 июня 1813 года было выдано уже 375 каперских свидетельств. В море вышли 315 корсарских кораблей. Из них 240 вообще не захватили ни одного приза. Из оставшихся 75 корсаров примерно половина была перехвачена англичанами. Таким образом, эффективно действовала лишь пятая часть корсаров, что нормально. Точно такой же была их эффективность в англо-испанской войне 1585–1604 годов, в войнах 1689–1697 годов, 1701–1713 годов и так далее.
Вот, к примеру, описание типичной конвойной битвы глазами современника[63]:
«В начале мая 1813 года 126 судов, груженых ромом, сахаром и кофе, покинули Кингстон в составе Ямайского конвоя. Выйдя в море купцы построились в четыре колонны, на расстоянии трех кабельтовых друг от друга. Эскорт, состоящий из 64-пушечника, 36-пушечного фрегата и двух 18-пушечных шлюпов занял свои места. Шлюпы были высланы вперед, и находились примерно в миле от конвоя, линкор замыкал колонны, прикрывая тыл. Что касается фрегата — он занял позицию примерно в полумиле от конвоя с наветренного борта.
В 160 милях к юго-востоку от мыса Гаттерас примерно в 20.00 (когда солнце уже касалось горизонта, и было чуть скрыто кромками облаков), конвой, разбросанный на площади до 5 квадратных миль, дрейфовал, ожидая западного ветра. Вдруг со стороны солнца показались верхушки мачт, и сразу же исчезли. Стало понятно, что на охоту вышли американские каперы, держащиеся за горизонтом в наветренной позиции. Поскольку ночь обещала быть безлунной — всерьез приходилось опасаться нападения. Ночью противник подошел с северо-востока, ориентируясь на топовые огни, при этом сам огней не неся. Три балтиморских клипера и бриг проскользнули мимо фрегата охранения и, выбрав каждый свою цель, устремились к ним. На одном из купцов заметили непрошенных гостей, и вверх взметнулись сигнальные ракеты, однако мера была запоздалой, поскольку призовые партии каперов уже высаживались на борт судна. Фрегат сделал несколько выстрелов холостыми, сигнализируя другим кораблям эскорта о нападении, и взял курс на атакованные суда, однако он был слишком неповоротлив и тихоходен. Пока фрегат набирал ход — каперы уже захватили три корабля, и конвоировали их к противоположной от фрегата колонне. Кораблям эскорта, стремившимся отбить призы, мешали другие торговые суда конвоя, которые после выстрелов и сигнальных ракет сломали строй, и пытались разбежаться куда подальше. Всего за час колонны потеряли свою стройность, купцов разбросало более чем на 10 квадратных миль, каперы, не удовлетворяясь уже захваченными судами, нападали на отбившиеся от конвоя суда и брали их на абордаж. Корсарский бриг, шедший мористее, наткнулся на линейный корабль охранения, и был в мгновение ока расстрелян. Призовые команды эскорта отбили обратно два судна. И все же итог той ужасной ночи — мы потеряли 4 купца, а каперы — один бриг.
Но мы знали, что это не последнее нападение, и в следующую ночь скорее всего повторится то же самое».
7 июня 1813 года в Северную Америку наконец-таки был отправлен срезанный до 58-пушечного «Маджестик», сопровождая вместе со шлюпом «Вистел» конвой из 106 торговых судов к Ньюфаундленду. Уже через две недели «быстрый линкор» одержал первую победу, легко догнав и захватив 14-пушечный американский бриг «Улисс», пытавшийся атаковать конвой. 6 августа торговые и военные корабли вошли в гавань Галифакса. Отряды Уоррена и Кокберна 10 июня захватили 20-пушечный капер «Поркупайн», 10-пушечный «Янг Тизье», и заставили выброситься на берег 26-пушечный «Люненбург Байон». Фрегат «Нимф» перехватил 29 июня шхуну «Томас», чуть позже «Парагон», плюс отбил 26 захваченных американцами судов. Перспективы крейсерской войны выглядели для американцев безрадостными. Но было понятно — только надежно заблокировав американские порты англичане полностью избавятся от угрозы корсаров.
Надо сказать, что взаимоотношения между собственно британскими каперами и моряками Royal Navy были далеки от идеала. Военные с глубокой брезгливостью и завистью относились к своим каперским силам. Кэптены Royal Navy считали, что корсары — это люди, ставившие превыше всего деньги, а не государственный интерес. Очень часто приватиры, назначенные на сопровождение конвоев, покидали свои торговые суда и уходили в крейсерства за «длинным рублем», оставляя купцов без защиты. Кроме того, военные не меньше гражданских хотели брать призы и, соответственно, получать призовые деньги, считая, что свои каперы, перехватывая корабли противника, лишают их законных призовых. Так, капитан фрегата «Нимф» писал, что «…находясь в крейсерстве с 20 мая по 29 июня 1813 года, я захватил всего 5 призов, хотя мог взять их в три раза больше. Но как только я замечал неприятельские паруса, их перехватывали канадские или британские приватиры, и я оставался в роли статиста».
6 сентября английские малые корабли «Акаста» и «Аталанте» крейсировали в районе песчаной банки у Лонг-Айленда. Через три дня они смогли захватить 23 американских торговых шхуны и 3 кэча. Наряду с уничтожением 34 малых торговых судов в устье Делавэра с 30 мая по 3 июня, это стало наиболее успешной операцией против американской торговли.
В июне в США появились первые признаки банкротства, что прежде всего почувствовали именно каперы — расплачиваться за захваченные призы начали не золотыми или серебряными деньгами, и даже не казначейскими билетами, а векселями, то есть по сути — долговыми расписками. Но одно дело — казначейский билет, на нем стоит подпись министра финансов, и по обязательствам казначейского билета несет ответственность государство, а другое дело — векселя и расписки частных лиц. Ведь эти последние в любой момент могут быть объявлены банкротами.
Тем не менее, правительство выпустило «Torpedo Act», согласно которому за уничтожение или захват британского военного корабля выплачивалась его полная стоимость, плюс еще половинная стоимость пушек, припасов, рангоута и такелажа. Этот закон вызвал известный энтузиазм среди каперов, и 25 июня 1813 года шхуна «Игл», превращенная в брандер, пыталась атаковать 74-пушечный «Рамиллес». Катер с линейного корабля успел перехватить американца, однако корсары привели механизм бомбы в действие, и в результате при взрыве погибло 11 британцев.
Через месяц тот же «Рамиллес», стоящий на якоре у побережья США, американцы попытались атаковать с помощью подводной лодки, изобретенной известным инженером Робертом Фултоном. В пути лодка разгерметизировалась и всплыла. Ее обнаружили английские наблюдатели, на корабле спешно обрубили якорные канаты и поставили паруса. Тем не менее, лодка смогла снова погрузиться, подойти к «Рамиллесу» и прикрепиться к его килю. Американские подводники начали сверлить медную обшивку, но на половине работы сломался бур, и в результате они не смогли заложить подрывной заряд[64].
Тем временем, 26 мая 1813 года, на войсковых транспортах «Диадем», «Диомед», «Ромулус», «Фокс», «Саксесс», «Немизид» и «Маринер» на Бермуды прибыли два батальона морской пехоты (1800 человек), а так же две роты королевских морских артиллеристов (250 человек) и 300 канадских егерей[65]. Эти войска составили основу десантов, терзавших американское побережье с июня по август.
20 июня американцы попытались обстрелять 36-пушечный фрегат «Джюнон» с канонерок, имевших по 10–15 человек экипажа и одному 24-фунтовому длинному орудию на корабль. Однако огонь велся с очень большого расстояния, а подошедшие на подмогу британцу 36-пушечный «Баросса» и 24-пушечный «Лорестинус» отогнали лодки вглубь Чесапикского залива. В ответ через неделю был произведен десант против Норфолка. В 11:00 в первом дивизионе вышли 18 лодок с 800 морпехами. Тридцать минут спустя отправился второй дивизион — 700 морских пехотинцев на 15 лодках. Нападение оказалось неудачным — первая волна высадилась у Пигс Поинт, слишком далеко от гавани Норфолка, после обсуждения командиры решили погрузиться в лодки и отплыть обратно к кораблям. Вторая волна попала на песчаные банки и болота острова Крейнли, где была обстреляна местной милицией из пушек и ружей. В результате британцы бежали, потеряв 3 человека убитыми, 16 ранеными и 62 пропавшими без вести, в основном — канадских егерей. Две лодки были потоплены пушечным огнем.
12 июля, ночью, Кокберн высадил 2000 моряков с тремя ротами морских пехотинцев у города Хэмптон. Были разрушены верфи, захвачены 18-пушечный капер «Анаконда» и 10-пушечная шхуна «Атлас». Специальным приказом Кокберн запретил уничтожать частную собственность американцев, поэтому разрушали только государственные здания, арсенал и верфи. Через два дня десант вернулся на корабли.
16 июля были захвачены американский 12-пушечный военный шлюп «Скорпион» и 3-пушечная шхуна «Эсп», правда позже шхуна была отбита своим экипажем и смогла уйти. Потом последовали десанты в устье Потомака и в гавань Портленда.
К августу 1813 года в результате десантных мероприятий прибрежная торговля на восточном побережье замерла, военные морские перевозки были парализованы. От полной блокады каперских портов американцев спасало только то, что основные силы Уоррен и Кокберн держали у гаваней, в которых находились хамфрисовские фрегаты. Именно в этом оказалась основная польза «слонов» — несколько болезненных ударов, а далее использование принципа «fleet in being». Бесполезные корабли оказались вдруг востребованными и нужными, но только в головах адмиралов. Напомним, что основные потери торговому тоннажу британцев наносили не эти фрегаты, а обычные каперские суда, которые чаще всего были шхунами, неся от 4 до 10 мелких пушек. На результат крейсерской войны «слоны» повлияли минимальным образом. В качестве альтернативы линейным кораблям I–III рангов 44-пушечники были слабы и малочисленны. Все их первоначальные успехи — следствие беспорядка у британцев в начальный период войны, а также того, что они сражались с более слабым соперником. Но как можно это ставить в заслугу самому проекту? Да, стечение обстоятельств явно благоприятствовало американцам, но и только.