Тем временем, по шоссе № 5 (Route № 5) двигались 3000 солдат и 1270 морских пехотинцев британцев, при 3 орудиях. Американцы у Лоундерс Хилл располагали 420 солдатами, 5080 милиционерами и 870 матросами, при 18 орудиях. Такой перевес в артиллерии состоялся благодаря Барни, который захватил с собой 11 пушек флотилии.
В полдень, 24 августа, войска Росса появились у Бладенсберга. Солдаты 85-го полка легкой пехоты, ветераны Фуэнтос-де-Оноро и Бадахоса, легко заняли город и подходы к мосту через Анакостию. Британский полковник Уильям Торнтон послал через мост стрелков, которые, используя складки местности, обстреляли из ружей позиции выдвинутой вперед американской артиллерии. В результате янки не смогли организовать пушечный огонь по переправляющимся через реку британским главным силам. Тем временем 1 рота 44-го пехотного полка переправилась выше по течению, и столкнулась с бригадой балтиморских волонтеров (1500 человек), которых обстреляла из трех ракетных установок Конгрива. Залп британских «Катюш» XVIII века вызвал совершеннейшую панику в рядах милиционеров и они бежали с поля боя. По сути, в одночасье весь левый фланг американцев рухнул.
Бригада Торнтона (85-й и 42-й полки) обрушилась на моряков Барни, однако здесь англичане были остановлены пушечным огнем и ретраншементами. Три раза ветераны боев в Испании шли на штурм позиций, и три раза были отбиты. Сам Торнтон получил ранение. Но вскоре боеприпасы у Барни стали подходить к концу, да и две роты британцев угрожали обходом слева. Американские моряки были единственными, кто оказал хоть какое-то сопротивление, но Барни, понимая, что сражение уже проиграно, приказал отходить.
План-схема битвы при Бладенсберге
Британские потери составили 64 человека убитыми и 185 ранеными. Кроме того, до 200 солдат пострадало от теплового удара, как писал Торнтон, «…некоторые из них умерли, не имея на теле ни царапины»: пятидневный марш-бросок и последующий бой плохо сказались на самочувствии ветеранов. Потери американцев — 12 убитыми, 40 ранеными и 120 пленными. Среди последних был и раненный Барни, который оставался на поле боя до конца. 10 пушек и знамена всех частей, кроме флотилии Барни, достались англичанам.
Что же случилось у Бладенберга? 4270 британских солдат легко, играючи разгромили наголову 6370 американцев, присутствовавшие в качестве наблюдателей президент США Джеймс Мэдисон и два десятка конгрессменов чуть было не попали в плен, спасшись лишь чудом. Путь на Вашингтон был открыт.
Вечером 24 августа первые роты англичан показались у Капитолийского холма. Росс отправил в город парламентеров под белым флагом, чтобы обсудить условия сдачи, но на перекрестке Мериленд-авеню и Конститьюшн-авеню англичан расстреляли в упор американские милиционеры. После этого все сантименты были отброшены, морская пехота и инфантерия ворвались в город и предали его огню.
В то время как британские войска прибывали с востока стройными колоннами, на юге в панике покидали столицу ее жители и руководство страны. Перед бегством чиновники разворовали казну Национального Банка, а также часть облигаций Федерального Казначейства. Лишь Долли Мэдисон, жена президента, смогла вывезти часть важных документов и ценностей.
Утром, 25-го, к пристани на Потомаке подошли корабли Кокберна. Высадившиеся на Арлингтонский мост моряки соединились со своими товарищами-пехотинцами у Капитолийского Холма, и стали решать, что делать дальше. Офицеры провели экскурсию по недостроенному еще Белому Дому. В зале Палаты Представителей Кокберн уселся в кресло спикера, прикрыл глаза и задал простой вопрос: «Ну что, спалим к чертям этот приют американской демократии?» На это британские морские пехотинцы с радостью закричали: «Да, сэр!»[92].
Кокберн на стуле в Палате Представителей предлагает морским пехотинцам сжечь Белый Дом и здание Конгресса (Брайнт У. Популярная история США. 1881 г.)
В 22:30 вечера 25 августа, на фоне горящих Капитолия и здания министерства финансов, под моросящим дождем инфантерия и морпехи произвели парад. Спалили и верфи на Потомаке вместе с кораблями, где как раз достраивались 44-пушечный супер-фрегат «Коламбия» и 16-пушечный бриг «Аргус», а также ремонтировались, правда уже почти 10 лет, 28-пушечный «Бостон» и 36-пушечный «Нью-Йорк»[93]. Утром 26-го был произведен набег на Александрию (штат Вирджиния), где разграбили и сожгли богатейшие запасы провизии и боеприпасов. В тот же день солдаты и матросы погрузились на корабли и отплыли к устью Потомака.
Поражение при Бладенсберге и сожжение Вашингтона было названо «величайшим позором американской армии» и «самым унизительным эпизодом во всей американской истории». Войска и милиция янки просто сбежали и сдали столицу. Да, в истории наполеоновских войн было достаточно примеров оставления своих столиц. Но так беззубо, и так нелепо бросить без боя столицу смогли только американцы. Бладенсберг никак нельзя сравнить ни с Эберсбергом 1809 г., ни с Фер-Шампенуазом 1814 г., не говоря уже о Бородино 1812 г. Причём и после этих поражений ни австрийские, ни русские, ни даже французские войска не теряли так свою боеспособность. Удар по Вашингтону был стремителен, силен и унизителен. Горящие стены Белого Дома стали достойным отмщением за морские поражения британцев на начальном этапе войны. В деньгах потери американцев оцениваются в 1 500 000 долларов.
Взятие Вашингтона англичанами
Литография из газеты «Лонг Лейн» № 43, октябрь 1814 г.
Что касается Кокберна и Росса, они из устья Потомака они двинулись на север Чесапикского залива, к Балтимору. Американские историки считают, что битва за этот город и порт оказалась ключевой для англо-американской войны, но аргументация их крайне слаба. Давайте попробуем порассуждать. К осени 1814 года было совершенно ясно, что США войну проиграли. От планов по захвату Канады остался один пшик, на озерах установилось равновесие сил, супер-фрегаты частью чинились в портах, частью были заблокированы превосходящими силами. Таким образом, если американцы отбивали удар по этому порту и промышленному центру, то это лишь позволяло немного сохранить лицо в уже проигранной войне.
Но если бы англичане все-таки смогли захватить Балтимор? Да, первым делом они уничтожили бы одно из главных гнезд каперов и большие судостроительные мощности. Но организовать там базу, как утверждают американские историки, они не могли — ни у Кокберна, ни у Росса не было для этого достаточных сил. В конце концов, зачем нужна база в глубине Чесапикского залива, выход из которого все равно контролирует порт Норфлок? Не говоря уж о том, что даже если бы всю группировку Росса (4500 английских солдат) расквартировали в Балтиморе, янки могли сосредоточить против них 11000 штыков Уиндера и до 16000 солдат, переброшенных из Нью-Йорка и Филадельфии. Почему же британцы после Вашингтона выбрали удар именно по Балтимору, а не, скажем, по Нью-Йорку, Филадельфии или Бостону? Единственным и самым главным был фактор географический — Балтимор находился рядом с Вашингтоном.
Итак, 11 сентября 1814 года эскадра Кокрейна, соединившегося с Кокберном, и транспорты с десантом подошли к Балтиморской гавани[94]. После короткого совещания было решено высадить войска на мыс Норт Пойнт. В 3 часа ночи, идущих к Балтимору 4400 британских солдат у фермы Горсач атаковали 3000 мерилендских милиционеров бригадного генерала Джона Стрикера. Последние, рассыпавшись цепью, затеяли обстрел английских колонн, но через два часа стрелки лайми смогли довольно легко отогнать и обратить в бегство американцев. К сожалению, во время этой перестрелки был убит генерал Росс. Командование британскими войсками принял полковник Артур Брук, который был менее талантлив, нежели погибший военачальник. В стычке англичане потеряли убитыми 42 человека, ранеными 271. Американские потери: 24 убитыми, 139 ранеными, 50 пленными.
Тем временем корабли отплыли к самому Балтимору, надеясь устроить обстрел фортов порта и отвлечь защитников от десанта. Утром 13 сентября к форту Мак-Генри приблизились бомбардирские суда «Эребус», «Террор», «Волкано», «Метеор», «Девастейшн», и «Этна». Все корабли несли по одной 10- или 13-дюймовой мортире, кроме «Эребуса», у которого на орлоп-деке была установлена батарея 32-фунтовых (15 кг) ракет Конгрива — шестнадцать установок, по восемь на борт. Роль судна управления выполнял британский 38-пушечный фрегат «Сихорс» Александра Гордона. Ударным в этом соединении являлся именно «Эребус», поскольку ракеты можно было считать оружием массового поражения того времени. В самом деле, ведь это 15-кг заряд шрапнели (500 пуль по 30 грамм) или зажигательный снаряд, разбрасывающий горящие осколки в радиусе 40–50 метров, да не один — скорострельность составляла 6 выстрелов в минуту. Таким образом, за минуту на противника обрушивалось 1536 фунтов металла только лишь с одного борта бомбардирского судна. Для сравнения, бортовой залп американского супер-фрегата составлял 786 фунтов, но даже самые подготовленные экипажи давали один залп в 2 минуты. Точность стрельбы ракетами, правда, была невелика, но моральное впечатление таких ударов было просто потрясающим — лавина огня и металла, казалось, сметала все на своем пути. С учетом того, что деревянных построек в начале XIX века было очень много, несколько залпов ракет Конгрива вызывали неконтролируемые пожары. Всего 200 ракет, выпущенных по Булони в 1806 году, заставили гарнизон города спешно покинуть форты. По Копенгагену в 1807 г. англичане выпустили уже 4000 ракет, в результате столица Дании сгорела дотла. Основной проблемой для ракетчиков был, как ни странно, ветер. Так, в 1810 году герцог Веллингтон пробовал применить «чудо-оружие» Конгрива против гарнизона города Сантандера в Испании. Результаты оказались плачевными: «Сильный ветер отбросил две из них (ракеты) назад на наших зевак, причинив тем весьма немалый вред…