рекомендовал себя надежным исполнителем. Вот только долгое время все уведенные им найденыши больше нигде не появлялись.
— Странно это — люди пропадают после того, как с ним уходят, а главным в этих поселениях наплевать на это, — хмыкнув, прокомментировал Тилорн.
— Нет, не наплевать, — не согласился Крилл. — Вопрос в том, что он никого силой не уводил, только тех, кто соглашался добровольно. А тут его обвинить не в чем, в некоторых поселениях, правда, напрочь запретили ему общаться с найденышами, так он не стал спорить, а просто больше в этих поселениях данный вопрос не поднимал.
— Получается, что он абсолютно все местные условия и законы выполнял, а значит, и придраться не к чему. Только лишь одни подозрения и больше на него ничего не имели, поэтому и задерживать его было не за что, — задумчиво, и подбирая слова, проговорил Саргос.
— Да, примерно так… Может, хватит меня перебивать? Я вам не искусственный интеллект, не могу одновременно мониторить окружающую обстановку, вспоминать информацию о Волкодаве, да еще и отвечать на ваши вопросы.
— Все, все! Мы слушаем! — заверил я его и показал жестом остальным, чтобы держали рот на замке.
— Так вот, подобные действия с его стороны продолжались лет десять, пока он чуть ли не получил запрет на посещение большинства поселений на всех уровнях. Но тут он вдруг пришел не один, а целой группой, в которой кроме него было еще пять мутантов и, к удивлению, а я бы даже сказал, к радости многих, в его попутчиках начали узнавать тех найденышей, которые с ним уходили. Постепенно его группа увеличивалась, да и появилось еще несколько групп под его командованием, но абсолютно всегда эти группы состояли исключительно из тех, кто с ним ушел лет десять назад. Есть подозрение, что у него где-то есть личное поселение, вот только на всем обжитом пространстве это поселение обнаружить не удалось, а всех, кто пытался за ним проследить, он с легкостью сбрасывал с хвоста. Но неоднократно было зафиксировано, что его бойцы, погибшие по тем или иным причинам, через время снова появлялись, а это значит, репликационные капсулы у него точно есть, потому как в капсулах поселений они не появлялись. Вот и получается, что за все эти годы он набрал себе пару тысяч человек, среди которых не только мутанты, но и достаточно неплохие псионы попадаются. А сейчас принялся окучивать попаданцев…
— Каких еще попаданцев? — это уже я не выдержал.
— Да вот с запуском наверху проекта с разархивацией старых слепков у нас тоже волной начали новые найденыши появляться. И если раньше найденыши в основном говорили, что они погибли, перед тем как у нас реплецироваться, — что и неудивительно, как бы они еще в архив попали, — то теперь они утверждают, что застряли в игре, а некоторые вообще назвали это попаданством в игру, вот таких мы тоже стали за глаза называть попаданцами. Все, пришли, — как-то резко он закончил, остановившись возле почти полностью разрушенного здания, целым у которого остался только вход в подвал. — В этом подвале запрятан собранный из подручных средств подъемник, который вас опустит на третий уровень. Только не забудьте, когда спуститесь, отправить его назад.
Попрощавшись с Криллом, обменялись идентификаторами, чтобы иметь возможность писать друг другу на почту. Как оказалось, Сервер такому общению не создает сопротивление, даже если переписываются между собой псион и командир подразделения СВФ, притом что в данных обстоятельствах это практически злейшие враги. Так что, оставив возможность друг с другом связаться даже без телепатического сигнала, мы спустились в подвал, а Крилл отправился по своим делам.
В подвале нас действительно ждал подъемник, сваренный из нескольких листов металла, а по краям наварены перила из труб. Большую часть пространства подвала занимал генератор и огромный мотор с большими барабанами тросов, которые и спускали этот подъемник, имевший на своем корпусе крупный блок с двумя кнопками, на которых стрелками было обозначено направление движения: вверх и вниз. А еще на шнурке была привязана пластиковая палочка, видно, для псионов, чтобы они ею тыкали в кнопки без дополнительных мер безопасности.
Вся эта конструкция не вызывала особого доверия, но на поверку оказалась достаточно крепкой. Однако мы все равно с большой осторожностью грузились в этот подъемник, потому что какой-то юморист прикрепил к ней пластинку металла и краской вывел тезис “Будете падать — сильно не кричите! Не облегчайте монстрам задачу по поиску ваших мертвых тушек.”
— Я бы этому шутнику все пальцы бы повыдергивал, — пробурчал Тилорн, со всей осторожностью заходя в подъемник.
— А чего, вполне себе шутка, — не согласился Кварц.
— Не обращайте внимания, — оборвал я зарождающийся спор, если судить по лицу Тилорна. — Лучше задумайтесь над словами Крилла. Особенно над тем, что он нам умудрился рассказать, сам того не понимая.
— Ну да, — сразу погрустнел Кварц. — Если его слова рассматривать на фоне твоего и Тилорна подозрений об Альфариме, то все очень грустно. Игроки, которые начали играть за мутантов, застряли тут похлеще нас. Только непонятно, почему в нашем реале не поднялась массовая паника по этому поводу. Уверен, таких игроков далеко не десяток и не сотня.
— Тут, возможно, так же, как с теми, кому не посчастливилось остаться без активации нейроинтерфейса до первой смерти. — Нажав кнопку спуска, я продолжил свои рассуждения. — Андрей — я вам о нем рассказывал — через своих аналитиков смог установить, что те, кто умер без активации, просто исчезают, как и любое о них упоминание. Ну не совсем так, но согласно тем данным, которые он мне озвучил, получается именно так.
— Ни черта себе! Это что же тогда получается — они могут как-то влиять на нашу реальность? — Кварц, округлив глаза, обвел всех взглядом, ища то ли подтверждения, то ли опровержения своих слов.
— Сомневаюсь, — сложив руки на груди, покачал головой Тилорн. — Тут скорее подходит объяснение местных, что наше сознание держится в виртуальном мире, чтобы наши слепки не свихнулись. Тогда все сходится, если взять за теорию, что этот мир — настоящая реальность, а наш мир в действительности виртуал.
— Но как в эту теорию тогда вписываются, как выразился Крилл, “найденыши”, постоянно рождающиеся дети, у которых, по сути, нет ни памяти, ни даже моторных функций? Почему опять же у нас нет возможности возродиться? — озвучила достаточно весомый вопрос Кастра.
— Возможно, я смогу ответить на эти вопросы, — подала голос Ирала. — Вы очень долгое время делились со мной достаточно многим о той вашей жизни, чтобы можно было провести хоть небольшой сравнительный анализ. Достаточно во многих официальных у вас религиях есть упоминание перерождения и, если опять же судить по вашим словам, практически во всех религиях есть схожесть в одном тезисе. Человеческая душа, которую можно воспринимать как слепок в архиве, уходит на новое воплощение, лишаясь памяти о предыдущей жизни. Отталкиваясь от этого можно с достаточно высокой долей вероятности утверждать, что после смерти виртуального тела, Сервер полностью подчищает память, либо блокирует ее, и просто запускает для слепка нового персонажа в виде ребенка, зреющего в утробе матери. А найденыши, или более привычный мне термин “ошибочно реплицированный” — это те, кто умер, но из-за сбоя в системе, — а таких не избежать даже Серверу, — выскочили из зоны архива, не пройдя чистку памяти, и в случайной капсуле, первой поймавшей данное сознание, были воссозданы. А ведь случаи с ошибочно реплицированными происходят периодически, начиная почти с самого запуска системы репликации.
— Получается, нажимая кнопку выхода, в действительности мы отдаем команду на подключение нашего сознания к виртуальности “Земля”? — уточнила Кастра.
— Я полагаю, что именно так у вас и происходит, — кивнула Ирала. — Вот только сомневаюсь, что это сделано было для сохранения целостности слепков. Тут скорее напрашивается чей-то эксперимент, с непонятными для меня пока целями, для этого у меня слишком мало данных по вашей истории.
— Процент вероятности всего озвученного? — слегка прищурился я, хорошо хоть, за шлемом этого не видно.
— Колеблется от восьмидесяти до восьмидесяти девяти процентов, — спокойно вынесла она практически приговор всем, кто считал нашу реальность настоящей.
— М-да… удручают цифры, — начал я постукивать пальцами по перилам подъемника, — но это не все, что нам умудрился рассказать Крилл.
— Угу, — почти не выныривая из своих мыслей, поддакнул мне Саргос. — Есть еще некий Волкодав, который усиленно собирает армию из тех, у кого нет нейроинтерфейса, установленного Сервером. — А я поднял указательный палец, привлекая внимание, и указал им на Саргоса, давая понять, что он дело говорит, но чтобы при этом не перебивать его. — Скорее всего, у него есть возможность активировать какую-то свою версию нейроинтерфейса, плюс хранилище для слепков своих людей, плюс скрытую непонятно где базу со своими репликационными капсулами, плюс еще дофига чего. Причем, как я понял, в конфликты он старается не вступать, а на данный момент только наращивает мощь и успешно это делает уже семьдесят лет. Ну и вишенкой на тортик то, что он хочет пообщаться с нашим командиром. Внимание, вопрос: а нафига ему все это?
Все задумались, причем очень серьезно. Так серьезно, что до конца спуска мы все молчали. Но в ключе озвученной информации и того, что я смог еще вывести лично для себя пока только на уровне догадок, решил написать все это Андрею, сухо, сжато, но достаточно информативно, чтобы его аналитики схватились за головы и начали бегать в панике. При этом указав вероятность всего этого в озвученных Иралой процентах. Надеюсь, он примет правильное решение.
Несмотря на мои достаточно сложные с ним отношения, эта информация касается очень большого количества людей, и пока еще не поздно, нужно принимать меры, ибо у нас еще есть возможность как-то повлиять на все творящееся вокруг, ведь наш злейший на данный момент враг — это время. Как только местное правительство, или кто там у руля, поймет, что все идет не по их плану, нас попытаются раздавить и вернуть все на круги своя.