– Почему? Ты меня боишься?
– Никита Борисович, я не проститутка, чтобы спать с кем-то за деньги, – воинственно подняв подбородок, прошептала она. Глаза блестят, руки сжаты. Я невольно залюбовался ею. В гневе она просто прекрасна! Я вплотную подошел к ней. Она не отступила. Это хорошо, меня она точно не боится.
– Милая, в моей постели ты окажешься по собственному желанию, и уж точно не ради денег, – сказал я, поднимая руку и касаясь ее щеки. Она громко сглотнула.
– Раз уж ты все решил, может быть подскажешь, когда это чудо произойдет? – проговорила она, отходя от меня на полшага.
Я улыбнулся. Девочка хочет поиграть в кошки-мышки? Ну что ж, поиграем!
– Тебе самой решать, и ты права, это будет чудом! – самоуверенно заявил я.
Соня подошла к машине, оперлась о дверцу, уткнулась лицом в свои ладони. Через минуту посмотрела на меня.
– Зачем тебе я? Ты же можешь найти любую девушку без комплексов, из приличной семьи, с которой уж точно не будет проблем, – устало спросила она.
– Мне не нужна любая, – упрямо заявил я, – Сонь, мне почти тридцать один. Думаешь, у меня не было времени понять чего мне нужно от жизни?
– Но мы знакомы меньше недели, – возразила Соня. Я тяжело вздохнул. Ну как же иногда бывает трудно с этими женщинами! Подойдя к ней вплотную, тихо прошептал:
– И что?
– Мы друг друга вообще не знаем, – опять возразила она.
– Ладно, – я, подняв голову вверх, с минуту понаблюдал за едва различимыми облаками в сумеречном небе, потом выпалил, – Мне тридцать лет, родился в августе. Родители живут в пригороде. У них там домик, огород и маленькое хозяйство. Они пенсионеры. Есть брат, с ним ты знакома. Я живу один, есть фирма. Ее ты тоже видела. Есть вредные привычки. Иногда курю, в хорошей компании могу выпить. Но не часто. Люблю быструю езду и хорошие автомобили. Люблю вкусно и много поесть. Но ненавижу готовить, да и не умею. В квартире иногда полный хаос. Вещи не хотят оставаться на своих местах. Особенно носки, они вообще крайне вредные у меня. Не люблю кошек, и всяких насекомых, пресмыкающихся и прочую тварь. Люблю собак. Что еще? – спросил я, переводя взгляд на Соню.
– Заставишь любую тачку ездить, даже без колес? – нерешительно спросила Соня, улыбаясь. Она, очевидно, находилась под впечатлением от моей речи. Я тяжело вздохнул.
– Это в прошлом, – сказал я. О моей боязни знали только брат, Семеныч и родители.
– Почему, нет времени? – не унималась Соня.
– Сонь, а давай секрет за секрет? – сказал я.
– И что хочешь узнать? – уточнила Соня, улыбаясь.
– Я потом скажу.
– Ладно, давай.
Я глубоко вздохнул, кивнул на машину.
– Сядем? Длинная история, долго рассказывать, – предложил я. Она обошла машину, села на переднее сиденье. Я, устроившись на водительском месте, приоткрыл окно. Из бардачка достал пачку сигарет и зажигалку, – Не против?
– Кури, твое здоровье, – я повертел сигарету в руках. Подумал, швырнул ее в окно. Я глубоко вздохнул, с одной стороны неприятно было сознаваться в своих страхах, а с другой, почему-то Соне хотелось рассказать.
– Ладно, – я посмотрел на Соню, – ты наверно изменишь обо мне свое мнение. Но, думаю, лучше будет, чтобы ты сразу все узнала, – глубоко вздохнул, отвернувшись от Сони, начал рассказывать, – Видела у Антошки шрамы на руках? У него так по всему телу. Пару лет назад он разбился на байке, залетел под фуру. Из-за меня, я ремонтировал его байк тогда, – я невесело улыбнулся, – Вот так. С тех пор не могу даже колеса поменять, не то, что под капот лезть. Руки трясутся как у алкоголика со стажем.
Я почувствовал, как ее маленькие пальчики несмело коснулись моей руки, сжимавшей руль. Только сейчас заметил, что костяшки побелели. Опустив руки на колени, внимательно разглядывал свои ладони.
– Вот так вот! Как тебе? Страшный престрашный шеф и боится чего-то, – с нотками горечи в голосе сказал я.
– Это нормально, если человек чего-то боится, – тихо сказала Соня, опять легко касаясь моей руки. Я посмотрел на ее нежные пальчики, накрыл ее ладошку своими ручищами.
– Нормально? А нормально то, что я часто просыпаюсь ночами от кошмаров. Мне снится, что брат разбился насмерть, и я виноват в его смерти, – я невесело улыбнулся, – Просыпаюсь в холодном поту, звоню брату. Слышу его маты среди ночи, и опять засыпаю.
Я перевел взгляд с наших переплетных пальцев на лобовое стекло. В памяти опять всплыла картинка окровавленного тела Антона. Как его увозила скорая, как мы провели несколько часов в больнице, как он потом пришел в себя. Утверждал, что я не виноват, что сам не справился на повороте. От воспоминаний меня отвлекло прикосновение к щеке. Я повернулся к Соне, она нежно улыбалась. Я, подняв наши ладони, поцеловал каждый пальчик, повернул ее ладошку, провел губами по внутренней стороне. Почувствовал легкую дрожь. Улыбнулся. Глядя в ее глаза, осторожно лизнул. Сдавленный еле слышный стон сорвался с ее губ. Ну, все, назад дороги нет! Легко отодвинув кресло назад, резко наклонившись, подхватил Соню, перетянул ее на себя. Она вскрикнула. Но вырываться не стала. Крепко прижимая ее к себе за талию, посмотрел в глаза.
– Хочу тебя, так хочу, что иногда дышать больно, – прошептал я, уткнувшись в ее шею. Она осторожно положила руки на мою макушку, зарывшись пальцами в волосы, – Ты главное не бойся меня, ладно?
Оторвавшись от ее такого мягкого и желанного тела, заглянул в глаза.
– Я не обижу тебя, – четко сказал я.
– Я знаю, – очень тихо, едва различимо проговорила она. Я улыбнулся. Несколько минут мы просто смотрели друг другу в глаза. Я чувствовал, что во мне со скоростью света разрастается возбуждение. Еще немного, и меня накроет волной. Ее поза не способствовала успокоению моего разгоряченного тела. Она сидела верхом, платье и без того короткое, совсем задралось, обнажая умопомрачительные бедра. Я перевел взгляд на ее губы. До безумия захотелось поцеловать их, узнать, какие они на вкус. Через мгновение не поверил своему счастью. Соня, резко подавшись вперед, легко поцеловала меня. Секунду я был в замешательстве. Потом со всей страстью впился в ее рот. Господи, это даже лучше во сто раз, чем я себе представлял. Мы самозабвенно целовались, пока сквозь открытое окно я не услышал покашливание.
– Не хочется вас отрывать друг от друга, но вы что заказывать будете? – поинтересовалась наглая морда моего нахального братца. Соня стыдливо уткнулась в мою шею. Я, ласково прижав ее к себе, грозно посмотрел на брата.
– Это ты мне мстишь за случай в кабинете? – прорычал я, поглаживая Соню по спине. На лице появилась идиотская улыбка.
– Нет, просто так вышло. И лимон что ли съешь, рожа уж больно довольная! – проворчал Антоха, разворачиваясь в сторону ресторана, и утаскивая за собой Лину, – Пойдем, милая, ты зря волновалась. Они просто целуются!
Последнюю фразу он проорал на всю парковку. Вот гаденыш!
– Ты как? – тихо спросил я, целуя Соню в висок. Мне до ужаса хотелось целовать ее во все места, куда только дотягивались мои губы. Но заставил себя не торопиться, боясь спугнуть Соню, – Пойдем, поедим, что-то аппетит разгулялся.
Надеюсь, она не обратит внимание на двусмысленность фразы. Согласно кивнув, начала перебираться на свое сиденье. Остановив ее, поправил на ней платье, открыв дверь, помог выйти с моей стороны. Выйдя из машины следом, включив сигнализацию, поймал Соню за руку. Притянув ее к себе, опять легко поцеловал. Раскрасневшуюся и смущенную Соню потащил на буксире в ресторан.
Это был один из самых прекрасных и трудных ужинов моей жизни. Прекрасный, потому что Соня была рядом, улыбалась, не отстранялась от меня, в ответ на мои прикосновения, поглаживала мою ладонь. Трудный, потому что прикосновений не хватало. Хотелось остаться наедине, стянуть с нее одежду, обследовать все ее тело, сводящее меня с ума.
Вечер был длинный, но я бы не за что не хотел его сократить ни на секунду.
После ужина мы прогулялись по набережной, и поехали домой к девушкам. Расставаться не хотелось никому из наз. Но каждый понимал, что придется.
Через полчаса мы с братом неслись в моей машине по ночному городу.
– Я смотрю, у вас все в порядке? – спросил Антон, когда я притормозил у его дома.
– Надеюсь, – сказал я, постукивая пальцами по рулю, – Антон, мне скорее всего понадобится твоя помощь.
– Без проблем. Что случилось? – с готовностью сказал брат.
– Пока ничего. Просто хочу найти Давида.
– Да, это нужно. К Медведю обратись, у него связей куча. Я кстати, пока некоторые обжимались в машине, с Владом созвонился. С Хмелевским. Он ждет вас с Соней завтра в три. Специалист ее посмотрит. У них там как раз какой-то профессор гостит.
– Спасибо огромное. Осталось только мою Соньку уговорить.
– Уже твоя? – с улыбкой спросил брат.
– Моя! И в отличие от некоторых полгода ждать не буду, тормоз. У вас – то как? – поинтересовался я, хлопнув брата по бицепсу.
– Отлично. Надеюсь, завтра будет еще лучше.
– Я тоже, – отстраненно проговорил я. Брат вылез, на прощанье, взмахнув рукой у подъезда.
Приехав домой, осмотрел свою квартиру критичным взглядом. Даа, берлога очень холостяцкая! Одежда валяется кругом, диски вперемешку с бумагами. Абзац полный! Переодевшись, отыскал тряпку и пылесос. А вдруг Соня придет в гости, а у меня тут бардак. Через два часа в квартире было более-менее чисто. Может быть экономку завести, пусть убирает? Ага, у мамы тогда точно инфаркт будет. И так буржуями называет нас с братом за то, что в отдельных квартирах живем. У Антона двушка, хоть и перепланированная, а у меня четырехкомнатная в новостройке. Так что в нашей семье звание главного буржуя официально присвоено мне.
После уборки сделав себе чаю, вышел на лоджию. Закурил, смотря в ночное небо. Завтра предстоит трудный разговор с Соней. Точно был уверен, что просто так она к врачу не пойдет. Ну что ж, нужно придумать план действий. Ладно, пора спать, завтра все решу.