бранными мотоциклами и двигателями, одноразовыми стаканчиками из вспененного материала и смятыми упаковками из-под еды.
Она заглушила двигатель, откинула подножку и хлопнула Милгрима по рукам, которые он тут же убрал. Внезапная тишина сбивала с толку. Он разогнул затекшие колени, и снял шлем. — Где мы? — Он посмотрел вверх на почерневший от сажи потолок, с которого свисали разбитые стеклопластиковые обтекатели.
Она слезла с мотоцикла, перемахнув ногой, обутой в ботинок с множеством пряжек, через сиденье. Сняла исцарапанный желтый шлем и сказала, — Сазак.
— Что?
— Саузуарк. Южная часть реки. Саз-ак. — Она водрузила шлем на тележку, загроможденную инструментами и принялась распутывать элестичную сеть, которая удерживала сумку Милгрима на бензобаке.
— что это за место?
— Въезд. Уксус и оберточная бумага. Быстрый и черновой ремонт. Записываться не обязательно. Для курьеров.
Милгрим поднял шлем, понюхал его внутри и положил на сиденье, на то место, где он только что сидел. Она передала ему его сумку.
Хрустнув несколькими велкро лентами, она с громким звуком расстегнула молнию своей куртки. — Ты раньше на мотоцикле не ездил?
— Один раз, на скутере.
— Ты не в курсе насчет центра тяжести. Нужно послушать уроки для пассажиров.
— Извини, — сказал Милгрим.
— Не проблема. — Ее волосы были светло-коричневыми. В Париже, в темноте лобби отеля он не смог этого разглядеть. Из-под шлема они растрепались, и она пыталась привести их в порядок.
Человек в оранжевом комбинезоне показался у входа. — Он на мосту, — сообщил он Фионе. Акцент похоже был Ирландский, а внешний его вид Милгрим отнес к какой-то другой национальности, более темнокожей, лицо его было помятое и неподвижное. Он вынул из-за уха сигарету и прикурил ее от прозрачной, маленькой зажигалки. Положил зажигалку в боковой карман и рассеянно вытер руки об испачканную краской оранжевую ткань. — Ты можешь подождать в комнате, — опять обратился он к Фионе, и улыбнулся, — добром, за добро. — Два его передних зуба, оправленные в золотые коронки торчали под необычным углом, как будь-то крыша крошечного крылечка. Он посмотрел на свою сигарету.
— Там есть чай Бенни?
— Я пошлю мальчика, — сказал мужчина.
— Карбюраторы не ахти, — сказала она, посмотрев на свой мотоцикл.
— А я же говорил тебе не покупать Кавасаки, да? — сказал Бенни, ожесточенно пытаясь удержать падающую сигарету, в конце-концов он отпустил ее чтобы придавить затем пропитанным маслом носком ботинка, из которого торчало металлическое армирование. — Карбюраторы дохлые. Менять дорого. Хорошие карбюраторы на GT550.
— Ты посмотришь их?
— Ну ты же не курьер, которому нужны запчасти. Починю в лучших семейных традициях, с гарантией. — Ухмыльнулся Бенни.
— Это что ли лежа в кровати и слушая радио? Халтурщик. — сказала Фиона, снимая куртку. Она окзалась вдруг неожиданно маленькой и хрупкой в серой водолазке из джерси. — Такое описание тебе больше подходит.
— Саад посмотрит твой мотоцикл, — сказал Бенни, повернулся и вышел.
— Бенни Ирландец?
— Из Дублина, — ответила она, — а его отец из Туниса.
— Ты работаешь на Хьюберта?
— Так же как и ты, — сказала она накинув тяжелую куртку себе на плечи. — Сюда.
Он пошел за ней, стараясь не наступать на обрывки промасленной ветоши, и белые стаканчики из пенного материала. Некоторые из них были наполовину заполнены чем-то, что когда-то могло быть чаем. Они прошли мимо гигантского красного ящика с инструментами, на колесах к обшарпанной двери. Она выудила из кармана брюк небольшую связку с ключами. Брюки ее, с множеством щитков, выглядели ничуть не легче, чем ее куртка.
— Ты хотел этого? — спросила она, открыв дверь.
— Хотел чего?
— Работать на Хьберта. Я не хотела. И не собиралась никогда. Это была его идея.
— Раз уж ты заговорил об этом, — сказала она через плечо, — то это была его идея.
Милгрим вошел вслед за ней в аккуратное белое помещение со стенами примерно по четыре с половиной метра в длину. Стены кирпичные, свежеокрашенные, пол бетонный, глянцево белый, и почти чистый. Маленький квадратный стол и четыре кресла, все из матовых, гнутых стальных труб и некрашеной фанеры, проще простого. Огромный светильник в форме белого параболического зонта под углом, на похожем на медицинский пьедестале, распространял мягкий свет. Милгриму показалось что он в очень маленькой галерее, в момент, когда нет никаких выставок.
— Что это? — спросил он, переведя взгляд с одной белой стены на другую.
— Один из его кубов Лас-Вегас, — сказала она. — Ты что? Не видел раньше таких?
Она подошла к светильнику и что-то сделала с ним чтобы он стал светить ярче.
— Нет.
— Он не понимает в чем кайф азартных игр, — сказала она, — обычное дело, но любит казино в Лас-Вегасе. Ему нравится временная изоляция, которую ощущаешь там. Часов нет, окон нет, свет искусственный. Он любит находиться и думать в таких вот помещениях. Никто не придет и не прервет. И он любит быть в тайном месте.
— Он любит тайны, — согласился Милгрим. Поставил свою сумку на стол.
Вошел юноша с бритой почти налысо головой. Смуглые его руки удерживали два высоких белых стакана из пенного материала, которые он поставил на столик.
— Спасибо, — сказала Фиона. Юноша вышел, не сказав ни слова. Фиона взяла один из стаканов, и отхлебнула через дырочку в белой пластиковой крышке. — Чай строителя, — произнесла она.
Милгрим попробовал из другого стакана. Вздрогнул. Сладко и горячо.
— Я не его дочь, — сказала Фиона.
— Чья? — Милгрим моргнул.
— Бигенда. Это я предвосхищая слухи. — она сделала глоток чая.
— Мне даже в голову не приходило.
— Мама встречалась с ним. С этого все и началось. В тот момент я уже была, так что все это чушь. Я здесь всем занимаюсь, и это моя работа на него. — Она выразительно посмотрела на Милгрима, но он не смог расшифровать смысл этого взгляда. — Чтобы с самого начала все было понятно.
Милгрим глотнул еще чаю, главным образом для того, чтобы завуалировать свою неспособность сказать что-нибудь ей в ответ. Чай был очень горячим. — Это он научил тебя гонять на мотоцикле? — спросил он.
— Нет, — ответила она, — Я уже курьером работала. Так вот с Бенни познакомилась. Я могу от Бигенда хоть сегодня уйти и найду работу за час. Ну такую же, курьером. Если ты хочешь выходной, то бросаешь все и уходишь. Но мать это с ума сведет. Она боится что все это очень опасно.
— А это опасно?
— Любой курьер работает в среднем не больше двух лет. Так она сказала Бигенду. Попросила чтобы он взял меня в Голубой Муравей. Занял меня чем-нибудь. Вместо этого, он решил обзавестись своим собственным курьером.
— Это что? Менее опасно?
— Да нет, хотя я говорю ей что менее. Она же не представляет себе сути работы. Она занята.
— Доброе утро, — произнес Бигенд, где-то позади их.
Милгрим обернулся. Бигенд был одет в свой голубой костюм, поверх черной трикотажной рубашки, без галстука.
— Нравится? — спросил Бигенд, обращаясь к Милгриму.
— Нравится что?
— Наши Фесто, — ответил Бигенд, направляя свой указательный палец вверх.
Милгрим посмотрел вверх. Потолок, такой же белый как и стены здесь, был на добрые десять футов выше, чем на прилегающем пространстве. Прямо над ним плавали странные формы, серебрянные и черные. — Это тот пингвин? Из Парижа?
— Похожий на того, что в Париже. — ответила она.
— В чем разница?
— Это манта. Рэй. — сказал Бигенд. — Наш первый заказ от клиента. Обычно они из серебристого мэйлара.
— Зачем они? — спросил Милгрим, хотя уже слышал объяснение раньше.
— Платформы для видеонаблюдения, — сказал Бигенд. Повернулся к Фионе и спросил. — Как Париж?
— Нормально, — ответила она, — если не считать того, что он их обнаружил. Не смотря на то что они серебрянные и дело было днем. — Она пожала плечами.
— Я думал это галюцинация, — сказал Милгрим.
— И не только ты. — сказал Бигенд. Когда мы в первый раз запустили пингвина над Кроуч Энд ночью, мы сгенерировали легкую волну звонков об НЛО. В Таймс предположили что на самом деле люди видели Венеру. Садись. — Он вытащил одно из кресел.
Милгрим сел, продолжая держать высокий и приятно теплый стакан с чаем в руках.
Когда Бигенд и Фиона тоже сели, Бигенд произнес. — Фиона передала мне то, что ты рассказал ей вчера вечером. Она говорит что ты сфотографировал мужчину, который следил за тобой, или возможно следил за Холлис. У тебя есть снимок?
— Да, — сказал Милгрим, наклоняясь чтобы извлечь флешку из носка. — Следил он за мной. Слейт говорил ему куда идти. — Он положил карту памяти на стол, открыл свою сумку, достал из нее Эйр, считыватель карт, который он купил у иранского продавца в фотомагазине и подключил последний к компьютеру.
— Слейт мог предполагать что вы с Холлис вместе, — произнес Бигенд, когда первый снимок Фолея отобразился на экране.
— Фолей, — сказал Милгрим.
— Почему ты его так называешь?
— Потому что на нем были брюки, цвета лиственно-зеленый. Это когда я его первый раз встретил.
— Ты видела его? — Бигенд спросил Фиону.
— Да, — она кивнула. — На входе на эту ярмарку старой одежды. Он заходил и выходил. Выглядел очень занятым. Как будь-то что-то делает. Или собирается сделать.
— Один?
— Вроде один. Разговаривал сам с собой. Ну не сам с собой, а с кем-то в гарнитуру.
— Со Слейтом, — сказал Милгрим.
— Да, — согласился Бигенд. — Хорошо, будем называть его Фолей. Мы не знаем чем он занимается сейчас. У этих ребят нет доступа к сколько-нибудь серьезным документам.
— У каких ребят? — спросил Милгрим.
— Фолей, — произнес Бигенд, — знаком с парнем, который позволил тебе скопировать брюки в Южной Каролине.
— Фолей шпион? — спросил Милгрим.
— ОН скорее мнит себя шпионом… и еще дизайнером одежды, — заявил Бигенд. — Возможно он фантазер. На что ты надеялся, когда засунул свой телефон в коляску русской мамочки?